Сергей Панасенко - Великая теорема

Сергей Панасенко

Великая теорема

— Который? — спросил высокий, разглядывая мальчишек, играющих в футбол на школьном дворе.

— Вон тот, в зеленой майке, — ответил коротышка. — Слева от вратаря.

Оставаясь невидимыми, они приблизились к игрокам.

— Ему лет тринадцать? — предположил высокий.

— Четырнадцать, — поправил коротышка. — Четырнадцать и два месяца.

— Он не производит впечатление гения.

Коротышка фыркнул:

— А что — ему надо светиться? Излучать? И потом, строго говоря, он еще не гений. Но станет им послезавтра.

— Ну, это как решит Совет, — сказал высокий. — Послушайте, я хочу его рассмотреть. Сделайте что-нибудь. Не лезть же мне в эту кучу!

Срезавшись с ноги защитника, мяч покатился по траве прямо на высокого. Игрок в зеленой майке бросился за мячом. Когда он был на расстоянии вытянутой руки, воздух внезапно загустел, потемнел, словно вода за толстым стеклом аквариума, и все вокруг — листва на деревьях, птицы в небе, прохожие, и машины на улице за забором, и мальчишки на площадке тоже, кто с поднятой ногой, кто с раскрытым в крике ртом, — застыло.

— Больше минуты не имею права, — тревожным голосом напомнил коротышка.

Высокий промолчал. Он смотрел на мальчишку, изогнувшегося над мячом в одном шаге впереди, запоминая его всклокоченные светлые волосы и веснушчатое лицо. Лицо обычного городского сорванца… Воздух посветлел, и фигуры на площадке пришли в движение. Мальчишка догнал мяч и сильным ударом перебросил его через все поле.

— Идемте, — сказал высокий. — Некогда. Мы еще должны проверить расчеты. Что ни говори, а случай особый. Так что осторожность не помешает…

Ввиду экстренности положения Совет собрался среди ночи. Стараясь удержать зевоту и оттого непрерывно зевая, председатель сказал:

— Нам предстоит сегодня решить одну… а-а-а… проблему, от которой зависит будущее наблюдаемой планеты и… а-а… не исключено, что и наше будущее. Предоставляю слово главному наблюдателю, только что вернувшемуся с Земли. Полковник, прошу.

Поднялся высокий.

— Три месяца назад из анализа кривых вероятности отделу предупреждений стало ясно, что в ближайшем будущем на Земле ожидается открытие, которое коренным и, подчеркиваю, нежелательным для нас образом изменит ход земной цивилизации. Я дал указание отделу прогнозов проверить предположения коллег, и выяснилось, что открытие действительно будет сделано, причем с крайне высокой степенью вероятности — ноль девяносто шесть. Был указан и будущий автор: некто Геронимус, ученик седьмого класса. Я думал, будет лучше, если об остальном вам расскажет начальник отдела прогнозов. Майор, мы вас слушаем.

Встал коротышка.

— Все верно. С вероятностью ноль девяносто шесть на Земле должно совершиться открытие, которое буквально перевернет тамошнюю цивилизацию. Нам тоже может не поздоровиться, поскольку произойдет это все на сто с лишним лет раньше, чем признано целесообразным для цивилизаций такого типа. Речь, собственно, идет о нуль-транспортировке, или, если угодно, о перемещении поперек времени-пространства. Что мы выяснили? Послезавтра на уроке математики Геронимус услышит от учителя о существовании великой теоремы Ферма… Кстати, в свое время я предупреждал, что из-за недоказанности теоремы самим Ферма возникает расширяющаяся зона неопределенности с абсолютно хаотическим законом распределения, плоды чего…

— Не отвлекайтесь, пожалуйста! — заметил председатель.

— Простите, — сказал коротышка. — Это так, к слову… Значит, Геронимус услышит о существовании великой теоремы Ферма, и поскольку он страшно честолюбив, то поклянется во что бы то ни стало доказать эту теорему. Беда в том, что он потенциально обладает еще и экстраординарными математическими способностями, а потому добьется успеха и в возрасте девятнадцати лет, шести месяцев и четырех дней найдет доказательство.

Коротышка сделал паузу.

— Ну и что? — спросил кто-то.

— Сейчас, — сказал коротышка. — Это станет толчком к его дальнейшим занятиям математикой. Он увлечется математическими методами решения задач теоретической физики, и в возрасте двадцати шести лет, семи месяцев и одиннадцати дней выведет первое уравнение единой теории поля, полную разработку которой завершит к тридцати годам, двум месяцам и двадцати трем дням. В возрасте тридцати двух лет, одного месяца и одного дня он скончается от инсульта. Но спустя полгода на базе его теории независимо в нескольких странах будут построены первые нуль-транспортеры. Вот, собственно, и все.

Он вздохнул и сел. Поднялся полковник.

— Обратите внимание, что основная неопределенность ситуации — всего четыре сотых — связана с начальной стадией процесса. То есть если Геронимус доберется до теоремы, то дальнейшее оказывается внутренней логической цепочкой с вероятностью, отличной от единицы уже только в девятом знаке. Следовательно, у нас нет времени выжидать и наблюдать. Учтите также, что мы имеем дело с ребенком… Я видел его: самый обычный мальчишка, каких тысячи. Придется проявить максимальную деликатность. Одним словом, я не помню задачи более щекотливой со времен дела Эйнштейна.

— А вы гарантируете правильность расчетов? — раздался чей-то голос.

Коротышка обиделся.

— Наши люди сидят на своих местах на Земле со времен Птолемеев! Сто шестнадцать благодарностей и ни одного выговора!

— Ладно… а-а-ах!.. ладно! — махнул рукой председатель. — Вы нам лучше скажите, какую информацию вы собрали.

— Мы знаем все, — решительно ответил коротышка. — Социальные данные: дом, родители, взаимоотношения с окружающими. Физические: вес, рост, состояние внутренних органов и все такое. Психические: вкусы, привычки, склонности, страсть к футболу, несчастная любовь, ненависть к немецкому языку… Буквально все! Я с гордостью могу сказать, что это самое полное досье, которое мы когда-либо собирали о жителе Земли, если не считать Леонардо да Винчи. Уникальность его состоит еще и в том, что речь идет о ребенке. Мои сотрудники проя…

— Благодарю! — сказал председатель. — Есть вопросы?

Старенький генерал, которого держали в Совете только из уважения к его заслугам при засыпке марсианских каналов, прокряхтел:

— Это значит, что же? Это значит, Геронимус ваш — он совсем про теорему узнать не должен, так?

— Не совсем, — сказал полковник. — Согласно расчетам, нам необходимо удержать Геронимуса от контакта с теоремой на протяжении тридцати шести часов. Затем кривая вероятности резко идет на спад…