Ант Скаландис - Только для женщин

Скаландис Ант

Только для женщин

Ант Скаландис

Только для женщин

- Слыхали, - спросил Панкратыч, - в Америке одна баба толкнула сто пятьдесят два килограмма, а это в ее весовой категории превышает мужской рекорд мира.

- Иди ты! - не поверила Машка.

- А чему тут удивляться? - сказал невозмутимый, как всегда, Клюквин. Наверняка она уже не женщина. Вот и все.

И по простоте своей поинтересовался, вроде как в шутку:

- Маш, а ты-то у нас пока еще женщина?

- А пошел ты... - сказала Машка, но как-то очень грустно.

И Панкратыч, чтобы замять возникшую неловкость, солидно сообщил:

- Между прочим, секс-тесты скоро будут обязательными для всех и у нас.

- Какие еще секс-тесты? - спросила Машка, но спросила без интереса, автоматически, по привычке прикидываясь дурочкой. Не могла она этого не знать.

- А Панкратыч не почувствовал и объяснил:

- Ну, анализы на содержание женского гормона. Не по объему же груди делать вывод, какого человек пола.

- Понятное дело, - сказал я. - Только, по-моему, не надо никаких секс-тестов, а надо просто запретить женщинам неженские виды спорта. И Машкино толкание ядра в том числе. А то вон мы еще вчера над женским боксом издевались, мол, их нравы, а сегодня уже женскую тяжелую атлетику культивируем вовсю.

- Конечно, - согласился Панкратыч. - И я тебе больше скажу, Толик, надо вообще профессиональный спорт для женщин закрыть. Уродует он их, к сожалению. Даже фигурное катание. Так-то вот.

Все четверо мы сидели у Панкратыча. Я и Машка решили заехать к нему после тренировки. Она - по делу, я - так, давно не виделись. А Клюквина застали совершенно случайно. Он от Панкратыча в двух шагах живет, тоже у Красной Пресни, и они по вечерам вместе бегают.

- Ну что ж, ребятки, - предложил Панкратыч, - раз мы так дружно собрались, может быть, всей шарагой и побегаем?

- Возражений нет, - сказал я. - Форма у всех с собой.

- Погодите, - подал голос Клюквин, - пока не забыл. Поставь в холодильник.

И он извлек из сумки и передал Панкратычу бутылку "смирновской" водки.

- Это что такое? - спросил Панкратыч строго.

- Это - водка, - пояснил Клюквин. - Мне еще давно в Нью-Йорке подарили. А сегодня у меня праздник - восемь лет, как я мастер спорта.

- Восемь - это же не круглая дата, - заметил я.

- Ничего себе, "не круглая"! - обиделся Клюквин. - Два олимпийских цикла. Будем пить. Хотел на двоих с Панкратычем, но теперь и вас угощу. Или вам нельзя?

- Не надейся, - ухмыльнулся я. - Ради смирновской я могу и с похмелья шпагой помахать.

- Да, Машуня, - подхватился Панкратыч, - я тоже, пока не забыл, отдам тебе лекарства.

И он достал из секретера две упаковки ампул. Никакое это было не лекарство. То есть, для кого-то оно, может быть, и лекарство, а для Машки - обыкновенный допинг.

- А мне? - начал дурачиться Клюквин.

- Только для женщин, - строго сказал Панкратыч.

- Что, действительно? - удивился я. - Есть такое средство?

- Да нет, - объяснил Панкратыч неохотно, - просто Клюкве сейчас анаболики ни к чему. Честно говоря, прыгунам они вообще ни к чему, по-моему. А что касается сугубо женских препаратов, - он вдруг оживился, так они на самом деле существуют. И одно из таких средств использовал в свое время доктор Вайнек.

- А-а, - протянул Клюквин, - Вайнек твой. Он, поди, и сугубо детские средства использовал.

- Было и такое, - не стал спорить Панкратыч. - Но это в другой раз. А я сейчас говорю про аргентинских волейболисток. Помните девчонок из Буэнос-Айреса, с блеском победивших в чемпионате мира, а потом внезапно покинувших большой спорт?

- Конечно, помним, - подтвердила Машка. - Только причем здесь Вайнек?

- Ну, Вайнек, как всегда, остался в тени, во всяком случае, для нашей прессы. А уж он-то имел самое прямое отношение к знаменитой победе. Вообще же своими медалями аргентинские девочки обязаны случайному совпадению сразу нескольких событий.

Во-первых, Вайнек, долго искавший допинг, который бы стимулировал рост мышц, не подавляя женскую гормональную деятельность, как раз тогда обнаружил подходящий препарат. Потом, конечно, выяснилось, что он жутко вреден в других отношениях: охрупчивание костей, снижение иммунитета и еще черт знает что. Но это потом.

Во-вторых, Вайнек прочел статью какого-то немца о повышении физической активности на втором месяце беременности, в связи с улучшением кровоснабжения организма. Само по себе это хрестоматийно, но в статье приводились статистические данные по исследованию спортивных результатов до зачатия и на первых месяцах беременности. Данные поразили Вайнека.

Наконец, в-третьих, тогда же попалась Вайнеку еще одна статья, уже американская и как будто совсем не о том - о препарате, позволяющем произвольно регулировать менструальный цикл.

Вот тут и возникла у него идея.

- Он, Панкратыч, - выдохнула Машка, - какие ты вещи рассказываешь!

- То ли еще будет, - утешил Панкратыч.

Мы бегали кругами по старенькому, с гаревым покрытием стадиону, и это начинало надоедать.

- Может, в парк побежим, - предложил Клюквин.

- А ну к черту! - решил Панкратыч. - Давайте посидим лучше.

Свернув с дорожки, мы поднялись на единственную невысокую трибуну под тополями и сели на изъеденную временем длинную серую скамейку с облупившейся краской. Был тихий июньский вечер. В воздухе висела мошкара. За домами садилось солнце. Две девчонки играли в бадминтон. Воланчик летал над прыжковой ямой и иногда падал в песок. Несколько человек бегали от инфаркта.

- Так вот, - продолжил Панкратыч. - Идея Вайнеку пришла такая: выпустить на мировой чемпионат команду из шести беременных на втором месяце волейболисток.

- Лихо, - оценил я. - А почему Аргентина?

- Да не почему. Просто жил он тогда в Буэнос-Айресе. И вот рассчитал сроки, наметил команду. Потом встретился с тренером Диего Сантосом и давай вкручивать тому мозги: мол, некий эксперимент, мол, совершенно уникальное средство, мол неспециалисту не понять, но он дает полную гарантию. А Сантос, крепкий орешек - ну, ни в какую! Вайнек даже хотел другую команду искать, да уж больно ему девочки глянулись у Сантоса. Он уж к ним привыкать начал. Пришлось расколоться. На свой страх и риск во все посвятить Диего. Тот сначала облез, конечно, но потом покумекал чуть-чуть, и показалась ему идея Вайнека заманчивой.

Девчонкам, понятно, решили говорить не все. И не всем. Диего был тренер с опытом и понимал, что индивидуальный подход - прежде всего. Скажем, Мария, которая в койку ложится по первому требованию, все поймет без дополнительных разъяснении: и про медикаменты и про аборт. А, например, Долорес - та, наоборот, недотрога, и с ней надо обращаться с предельной осторожностью. Эльза - необычайно головастая девчонка, ей главное - все понять, чтобы по-умному было и логично. А у Катрин, кажется, мозгов нет совсем, одни эмоции, ей объяснять что-нибудь бесполезно. Зато влюбчивая. Ну, и так далее.