Майк Ронин - Земля, до востребования Страница 10

На мониторе Белковского появился запрос на соединение. Директор активировал связь:

– Докладывайте!

– В издательстве, где работал Кабальдо, говорят – он был сильно озабочен в последнее время, замкнут и вообще вёл себя как-то странно. Последние командировки – Лондон, Астрополис, Сингапур и Неиджада, – оперативный сотрудник закончил перечисление.

– Неиджада?

– Да, да. Он посещал завод робототехники корпорации «Эдельвейс», где произошёл несчастный случай.

– Понял. Что ещё?

– Выяснилось, что до него там побывал его друг, тоже журналист, Генрих Броди. Видимо, они интересовались одним и тем же, кроме того, Броди исчез, вскоре после поездки в Неиджаду.

– Так, так!

– Пока всё.

– Продолжайте работать и информируйте меня сразу же, как что-нибудь узнаете! – директор отключил связь.

– Значит Неиджада, говоришь… – глаза Белковского на секунду сверкнули зловещим огоньком. Его и без того выдающийся подбородок, ещё больше выдвинулся вперёд, на лбу появились вертикальные морщины, а угловатое лицо застыло, став похожим на маску из бетона. Он ещё какое-то время смотрел в одну точку, барабаня пальцами по столу, а затем резко встал и вышел из кабинета…

Здание Центрального Исторического Архива напоминало три гигантских, стеклянных шайбы, положенных друг на друга со сдвигом. Ян Збышевский стоял в зале депозитария, склонившись над дисплеем архивного терминала. Светлые вьющиеся волосы время от времени падали ему на лоб, закрывая обзор. Он, не спеша, укладывал их рукой назад, почёсывал нос и продолжал работать. Иногда брови на его вытянутом лице подскакивали вверх, выдавая то ли удивление, то ли озабоченность. В такие моменты он обычно поднимал голову, подпирал её рукой и о чём-то сосредоточенно думал. Вся его фигура при этом принимала какую-то монументальность. Казалось бы – ну что может быть интересного в работе историка-архивариуса? Однако Ян считал иначе. Там, где другой уже начал бы зевать, он погружался в исследование, отправляясь в очередное, увлекательное путешествие по истории. На этот раз он был занят систематизацией данных, связанных с индустриальным прорывом, начиная с середины XX-го века, и по сей день. Вызов флокса оторвал его от дела.

– Слушаю! – ответил Збышевский, не отрывая взгляда от терминала.

– Ян, приветствую! – лежащий перед Збышевским флокс автоматически перешёл в режим громкой связи, так как Ян имел обыкновение снимать его с руки, когда был на работе.

Ян ткнул пальцем в одну из кнопок флокса и над ним появился маленький голографический экранчик.

– А-а, Макс. Как дела?

– Включи генератор переменного шифрования.

– Видимо дело секретное, раз понадобился закрытый канал. Ты не на работе? – спросил Збышевский, переключая флокс.

– Нет. Пришлось выйти ненадолго. Тут кое-что случилось. Просто не хотелось бы по открытым каналам трепаться.

– Что-нибудь серьёзное? – В голосе Яна послышались тревожные нотки.

– Не то, чтобы… но мне нужна твоя помощь, как специалиста.

– Конечно, никаких проблем.

– Не мог бы ты проверить следующую информацию: меня интересует всё, что связано с разработками в области создания искусственного интеллекта и особенно человекоподобных роботов.

– Да-а. Похоже, дело и, правда, – серьёзное. Но тебе повезло, я как раз занимаюсь изучением данных, связанных с историей научно-технического прогресса за последние полтора века.

– Тогда тебе это не составит большого труда.

– В общем, сделаю всё, что смогу.

– Вот и хорошо. Ты не передумал прилетать в Метрополис?

– Нет, нет. Всё как договаривались.

– Ну, тогда поговорим, когда прилетишь. Успеешь сделать?

– Успею. Я с тобой свяжусь перед вылетом.

– Договорились. Спасибо большое.

– Не стоит, но выпивка за твой счёт! – Збышевский постарался подбодрить товарища.

– Хорошо, – Чемизов засмеялся.

В Архиве хранились знания, накопленные человечеством за всю историю его существования. Знания эти были тщательно отсортированы, классифицированы, пронумерованы и втиснуты в цифровые носители круглой формы, размером с бильярдный шар. Шары были выполнены из чрезвычайно прочного сплава, который в совокупности с другими ударопрочными, а также радио- и электрозащитными технологиями обеспечивали достаточно высокую степень защиты информации. Носители были гарантом того, что ни единая крупица знаний не исчезнет бесследно с истлевшей книгой или не затеряется в дебрях глобальной информационной среды. Кроме того, информация на них могла храниться бесконечно долго. Ровные ряды стеллажей радиально расходились от центра огромного зала депозитария. Все их лотки были заполнены до самого потолка носителями, отдающими холодным стальным блеском, что делало депозитарий похожим на инкубатор. Автоматизированная система депозитария обрабатывала поступающие запросы, и вот уже очередной шар мчался по пневмотрубопроводам внутри стеллажей, а затем под полом к рабочему терминалу, с которого поступил запрос. Каждый такой носитель умещал в себе огромный пласт сведений из различных областей знаний: Большой Взрыв, зарождение вселенной, история Земли, наука, культура, искусство, – если где-нибудь и можно было найти ответ на интересующий вопрос, то это было именно, то самое место.

В течение последующих нескольких дней почти всё время Збышевский посвятил поручению Чемизова, тем более что его тема полностью укладывалась в то исследование, которым он был занят. Информационные шары со свистом катились к терминалу Збышевского и обратно. В этот период к вздымающимся бровям и сократовской позе мыслителя, добавились хаотичные прохаживания вокруг терминала. Збышевский был скрупулёзным человеком, почти дотошным, что позволяло ему собирать из разрозненных фрагментов цельную картину. Было очевидно, что история – это его призвание. В какой-то момент ему самому стало интересно это поручение, тем более что ответы наводили на определённые размышления.

4

После инцидента на пешеходном переходе, Чемизову вдруг стало казаться, что вокруг него происходят странные вещи, на которые раньше он бы и внимания не обратил. Например, сотрудник подземки, дежуривший на станции, где Чемизов обычно выходил из метробуса, при виде его внезапно оживлялся и провожал его долгим взглядом. Тот же самый взгляд он почувствовал, когда зашёл, как обычно по пути после работы, в магазинчик за выпечкой.

Магазин находился внизу его дома, куда он ходил за покупками последние лет пять, а взгляд принадлежал продавщице. Да ещё голожетон на проходной в какой-то день оказался заблокирован, но после того как охранник куда-то позвонил, всё чудесным образом разрешилось. С его слов якобы просто произошёл сбой, но для Чемизова, который понимал в этом гораздо больше, это звучало весьма странно. И всё же он был склонен думать, что это просто его мнительность, обострившаяся на фоне последних событий, никак, впрочем, друг с другом не связанных. Тем не менее, выходить наружу с платформы метробуса он стал через подземный переход. Это было немного дальше, зато выход был на той же стороне улицы, что и его дом. Магазинчик внизу он подсознательно проходил мимо. Первые дни он озирался по сторонам, даже в лаборатории. Анжела, заметив его нервозность, обеспокоилась – всё ли у него в порядке? Но потом работа поглотила его с головой, и он почти забыл о происшествии. Ближе к концу недели, а именно в пятницу утром позвонил Ян Збышевский и сообщил, что прилетает вечерним рейсом. Это было как нельзя кстати – Макс с нетерпением ждал встречи, так как нуждался в разрядке после сумасшедшей недели. После разговора с Яном, он почувствовал облегчение, и остаток рабочего дня провёл в хорошем расположении духа.

Захватив флокс и микроноситель, который теперь он всегда носил с собой, из камеры хранения вестибюля Чемизов направился к выходу. Дорога домой, слегка утомила. Как обычно в пятницу вечером народ спешил домой в предвкушении выходных. Дома, освежившись и наскоро перекусив, Макс переоделся в более подходящую для развлекательного места одежду и придирчиво осмотрел себя в зеркало: немного усталый взгляд, лёгкая щетина на лице. Но всё это полная ерунда – он был решительно настроен на отдых. На стоянке слева от дома, он нырнул в одно из многочисленных роботакси и активировал его своим голожетоном. На этот раз местом встречи был выбран ночной клуб в азиатском квартале. Поездка предстояла не близкая – азиатский квартал находился на противоположной стороне Метрополиса на живописном берегу Каспия. Роботакси всегда прокладывали кратчайший путь, ежесекундно получая данные о загрузке трасс. Вот и сейчас электронный штурман прочертил путь на табло, сообщил время в пути и стоимость проезда: двадцать минут за двенадцать ребондов. Роботакси слегка приподнялось над землёй и стало плавно набирать скорость.