Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Т. 7. Волна мысли. Сумеречный мир Страница 10

— Я сдаюсь, — сказал он. — Через семь ходов мне будет мат.

— Не совсем так… — Мандельбаум указал своим кривым пальцем на королевского слона. — Если ты походишь им сюда, а потом…

— Да, да — ты прав… Это уже неважно. У меня, честно говоря, нет настроения играть. Куда Нэт запропастился?

— Придет. Можешь не волноваться.

Мандельбаум пересел в кресло и принялся набивать табаком свою трубку.

— Не понимаю, как ты можешь сидеть, в то время как…

— В то время как рушится мир? Послушай, Пит, сколько себя помню, это происходило всегда. Сказать, что сейчас что-то существенно изменилось, я не могу, — как говорится, пушки еще не заговорили.

— Они могут сделать это в любую минуту. — Коринф, заложив руки за спину, подошел к окну. Город был полон огней. — Феликс, неужели ты не понимаешь, что этот новый фактор в корне изменит всю нашу жизнь, если, конечно, мы выживем… Определенный тип людей строил это общество для себя. Теперь человек стал другим, понимаешь?

— Очень в этом сомневаюсь. — Мандельбаум чиркнул спичкой о подошву своего башмака, и та, громко зашипев, вспыхнула ярким пламенем. — Мы все те же скоты, что и прежде.

— Каким был твой Ай-Кью до сдвига?

— Понятия не имею.

— Неужели тебя никогда не тестировали?

— Ну почему же. Куда бы я ни поступал на работу, наниматели всегда интересовались моим интеллектом. Меня же результат тестирования никогда особенно не волновал. Сам посуди — что в нем особенного?

— Это еще как сказать. Тест выявляет умение оперировать данными, абстрагироваться от избыточной…

— При этом предполагается, что ты белый, принадлежащий к евро-американской культурной традиции. Тест создавался для представителей именно этой культуры. Бушмену из Калахари казалось бы странным то обстоятельство, что здесь не выявляется способность тестируемого отыскивать воду. Для него это куда важнее умения манипулировать числами. Я не хочу преуменьшать роли визуализации и логических способностей в формировании личности как целого, но у меня нет и твоей трогательной веры в то, что все определяется ими, а не чем-то иным. Человек Не столь тривиален. Какой-нибудь механик может оказаться куда более жизнеспособным типом, чем, скажем, твои математики.

— Смотря о каких условиях будет идти речь.

— Это положение справедливо для любых условий. Способность к адаптации, выносливость, быстрота реакции — этим определяется все.

— Я думаю, большую роль играет доброта… — робко промолвила Шейла.

— Это уже роскошь, увы… Хотя именно подобная роскошь и делает нас людьми, — сказал Мандельбаум. — Доброта по отношению к кому? Порой человек должен отбрасывать сдержанность и давать волю инстинктам. Иногда войны становятся необходимостью.

— Будь люди чуточку разумнее, их бы не существовало… — возразил Коринф. — Если бы Гитлера остановили уже на Рейне, разве началась бы вторая мировая война? С ним бы справилась одна дивизия. Политики же были настолько глупы, что…

— Они здесь ни при чем. Существовали причины, по которым посылать туда дивизию было… м-м-м… не слишком-то удобно. Девяносто девять процентов человечества вне зависимости от умственных способностей предпочитает удобное разумному, при этом о последствиях своих поступков люди, как правило, предпочитают не думать. Так уж мы устроены. Если мы вспомним о том, сколько ненависти и предрассудков заключено в этом мире, о том, что люди, как правило, относятся к ним либо с безразличием, либо даже пытаются извлечь из них какую-то выгоду, мы поразимся не существованию войн, но их редкости. — Голос его исполнился горечи. — Может быть, так называемые практичные люди, то есть те, кто способен к адаптации, правы? Может быть, самое моральное для меня — думать прежде всего о себе, о жене и о маленьком кривоногом Хасане? Один из моих сыновей так и поступил. Сейчас он живет в Чикаго. Он изменил фамилию и форму своего носа. И не то чтобы он стеснялся своих родителей, нет… Просто он избавил свою семью от массы оскорблений и неприятностей. И я, право слово, не знаю — восхищаться ли его изворотливостью или же обвинять его в бесхребетности.

— Мы ушли от темы нашего разговора, — несколько растерянно сказал Коринф. — Сегодня мы собираемся для того, чтобы постараться понять, что же происходит с нами и с миром. — Он покачал головой. — Мой Ай-Кью за неделю увеличился со 160 до 200. Мне в голову приходят вещи, которые были немыслимы для меня прежде. Профессиональные проблемы обратились в сущий пустяк. Но при этом в голове царит дикий хаос. Меня стали посещать диковиннейшие мысли, и некоторые из них явно носят нездоровый характер. Я стал нервным, словно котенок, — пугаюсь собственной тени и боюсь неведомо чего! То и дело я вижу какие-то гротескные картины — как в страшном сне.

— Просто ты пока не привык к своему новому мозгу, — сказала Сара.

— Я чувствую примерно то же, что и Пит, — тихо пробормотала Шейла. — Мне все это как-то не нравится.

Сара развела руками и недоуменно покачала головой:

— А мне так даже и забавно.

— Все определяется личностной основой, которая не подвержена изменениям, — хмыкнул Мандельбаум. — Сара всегда была человеком достаточно приземленным. Ты просто не принимаешь свой новый разум всерьез, либхен. Для тебя абстрактное мышление — пустая забава. Действительно, к домашней работе оно не имеет никакого отношения. — Он сделал несколько затяжек и, сощурившись, продолжил: — Со мной, Пит, тоже происходит нечто подобное, но я гоню от себя всю эту чушь. Почти все эти вещи как-то связаны с физиологией, а мне сейчас, сам понимаешь, не до нее. Происходит что-то немыслимое. Теперь каждый член профсоюза идет прямиком к нам и начинает объяснять, что же нам следует делать. Приходит, скажем, представитель союза электриков и говорит, что электрики, мол, должны начать забастовку и не прекращать ее до той поры, пока власть в стране не перейдет им в руки! В меня на другой день даже выстрелили из дробовика!

— Что?

Все изумленно уставились на Мандельбаума. Тот фыркнул и пожал плечами:

— К счастью, стрелок был никудышным. Что до темы нашего разговора… Кто-то сбрендил, кто-то растерялся, большинство же просто напугано! Люди, пытающиеся подобно мне как-то удержать эту ситуацию, как-то совладать с нею, только наживают себе врагов. Они стали задумываться почаще, да вот думают они, к сожалению, не о том.

— Верно, — согласился Коринф. — Средний человек… — Его прервал звонок в дверь. — Должно быть, это они. Входите.

В дверях появилась Хельга Арнульфсен. За ее стройной фигурой угадывалось дородное тело Нэйтана Льюиса. Хельга выглядела такой же спокойной и сдержанной, как и всегда, однако под глазами у нее появились тени.