Аллен Стил - Куда мудрец боится и ступить… Страница 10

— Черт побери, Василий, это не наша вина! — Судя по голосу, Леа была вне себя от ярости. — Мы не знаем, что случилось, но это… Мы не…

— Оправдываться будешь в суде, Ошнер. А сейчас нам надо взлетать.

— Мец скрылся в люке. — Поднимайтесь на борт или останетесь здесь! Через шестьдесят секунд — старт.

— Василий, погоди! — Фрэнк вскарабкался по трапу и протиснулся в воздушный шлюз «Оберона». После ночного холода узкое помещение клиновидной формы показалось ему слишком теплым. В забрале висящего на переборке шлема от скафандра для работы в открытом космосе отразилось его вытянутое, словно в кривом зеркале, лицо.

Он помог Леа подняться в шлюз, потом нырнул в диафрагму внутреннего люка и, нагнав пилота, прошел вслед за ним по узкому радиальному коридору в рубку управления.

— Успокойся, Василий, — начал он. — Я должен поговорить с тобой о…

— Не о чем тут разговаривать, Фрэнк. — Войдя в рубку, Мец опустился в кресло пилота и быстро пробежался пальцами по пульту, готовя к перепрограммированию навигационные системы хронолета. — И нечего меня успокаивать, во всяком случае — не после этого! Лучше проследи за тем, чтобы твои люди пристегнулись, как следует. Мы взлетаем.

— О’кей, хорошо. — Фрэнк миролюбивым жестом поднял обе руки.

— Вытащи нас отсюда, доставь на орбиту, но не начинай переход до тех пор, пока мы не разберемся в ситуации. Нам, по крайней мере, необходимо попытаться понять, что вызвало отклонение…

Мец резко повернулся вместе с креслом и уперся Фрэнку в грудь крепким пальцем.

— Послушайте, доктор Лу, не вынуждайте меня читать вам лекцию по теории пространства-времени. Причинно-следственные связи. Парадоксы несообразности. Поддержание и энергетический режим перехода Морриса-Торна… Помните?..

— Я только хотел сказать, что нам нельзя торопиться. Мы должны выяснить…

— Выяснять будете потом. Я должен пробить тоннель, пока это еще возможно. — Мец снова повернулся к пульту управления и принялся нажимать клавиши. По панелям забегали оранжевые, зеленые, голубые и красные огоньки; на полукруглой консоли засветились многочисленные экраны, показывавшие готовность и состояние полетных систем, положение хронолета в местной системе географических координат, орбитальные карты и проекции хронотемпоральных векторов.

Натягивая на голову переговорное устройство, Мец бросил быстрый взгляд через плечо.

— Извини, Фрэнк, но здесь твои полномочия кончаются. На борту командую я, и как я скажу, так и будет. Раз я сказал — срочный старт, значит, мы взлетаем, и как можно скорее. Прикажи лучше своим людям занять противоперегрузочные кресла — полет к «Хроносу» будет не из легких.

Фрэнк понял, что спорить дальше не имеет смысла. Инструкции ХКИЦ на сей счет были достаточно строги. Пусть Фрэнк и был руководителем исследовательской группы, однако по уставу на борту хронолета последнее слово всегда оставалось за пилотом. Мец просто воспользовался своим правом.

Повернувшись, Фрэнк вышел из рубки управления. Когда дверь за ним захлопнулась, он с досадой хватил кулаком по переборке.

— Кретин! — громко выругался он.

Когда, пройдя коротким коридором, Фрэнк заглянул в пассажирский отсек, он увидел, что Хофман уже сидит, пристегнувшись к одному из трех противоперегрузочных кресел.

— Леа в аппаратной, — сообщил Том, прежде чем Фрэнк успел задать ему вопрос. — Я думаю, она…

— Оставайся в кресле, я ее позову. Василий хочет выдернуть нас отсюда как можно скорее. — Он попятился назад и, выйдя в коридор, повернул к последнему из больших помещений хронолета, расположенному в дальнем от пассажирского отсека конце коридора.

— Леа! — позвал он. — Василий…

— Я знаю, слышала… — Леа уже сняла костюм Эммы Пенне и натянула облегающий эластичный комбинезон. От ее внешнего вида Фрэнка слегка покоробило — Леа еще не избавилась от нанокожи, и ее тело сорокалетней, склонной к полноте женщины выглядело не особенно привлекательно. Фрэнк, однако, прекрасно ее понимал; будь у него хоть одна свободная минутка, он бы тоже переоделся. Костюмы двадцатого века были на редкость неудобными; кроме того, тело в них почти не дышало, и они очень быстро становились липкими от пота.

Леа стояла перед панелью в центре аппаратной; ее пальцы проворно сновали по клавишам компьютера. Фрэнк заметил, что она вошла в справочно-библиотечную подсистему.

— Дай мне еще минуту, — попросила она. — Я хочу посмотреть, нельзя ли выяснить, в чем дело, по материалам, которые мы записали на борту дирижабля.

— У нас нет этой минуты, — ответил Фрэнк. — Василий собирается стартовать в экстренном режиме.

— Лучше помолчи и дай мне твой портсигар. — Леа уже подсоединила свою пудреницу к компу. Теперь, не глядя на Фрэнка, она протянула к нему руку ладонью вверх. — Скорей же!

— У нас нет времени! — повторил Фрэнк, но все же достал из кармана свой портсигар и протянул ей. Леа схватила его, вытряхнула на пол невыкуренные сигареты и подсоединила идущий от компа кабель к незаметному разъему на донышке нижней крышки портсигара. Потом нажала несколько клавиш и бросила нетерпеливый взгляд на настенный экран. Библиотечная подсистема начала загружать в свои банки данных всю информацию, которую записали размещенные на «Гинденбурге» миниатюрные «наблюдатели».

— Отлично, просто отлично… — удовлетворенно пробормотала она, некоторое время спустя. — Похоже, мы ничего не пропустили. А теперь поглядим, что происходило в отсеке № 4 незадолго до взрыва.

— Теперь это уже не важно, — перебил ее Фрэнк. — Мы должны лежать пристегнутые в противоперегрузочных креслах!

С этими словами он схватил ее за запястье и оттащил прочь от панели, однако прежде чем он развернул ее к выходу, Леа успела схватить оба записывающих устройства.

Фрэнк и Леа ворвались в пассажирское отделение за считанные секунды до того, как диафрагма люка плотно замкнулась. Едва они успели разместиться в креслах, хронолет начал подниматься. Бросив взгляд на информационное табло, Фрэнк увидел, что Мец отключил маскировочный режим и гравитационный экран, чтобы дать негатрону полную мощность. Сжав зубы, он про себя обругал пилота последними словами. Похоже, их ожидал по-настоящему тяжелый старт…

Потом хронолет рванулся вверх, в ночную мглу, и перегрузка вдавила их в сиденья. На настенном экране появилось изображение оставшейся внизу земли. Ненадолго показались огни джерсийского побережья и Нью-Йорка, потом они исчезли, скрытые высокими, плотными облаками. В следующее мгновение «Оберон» пронзил облачный слой и устремился в космос.