Джек Вэнс - Языки Пао. (Сборник) Страница 10

Глаза Эрла метнулись к часам.

— В семь утра?

— Почему бы и нет? Чем скорее я кончу, тем раньше займусь своими делами.

— К черту ваши дела. Убирайтесь отсюда, пока целы.

— Нет, сэр. Я действую по собственному усмотрению. Как только закончу работу, буду заниматься самовыражением. Нет ничего важнее.

— Уходите.

— Я художница, пишу красками. А может, в этом году я буду поэтессой или танцовщицей. Я замечательная балерина. Смотрите.

Джин сделала пируэт, и толчок вполне изящно унес ее к потолку. Уж об этом она позаботилась.

— Если бы я не надела магнитные туфли, то кружилась бы полтора часа. Гран жете плевое дело…

Эрл приподнялся на локте, энергично моргая и бросая на девушку свирепые взгляды, словно вот-вот собрался на нее броситься.

— Вы или сошли с ума, или без меры нахальны, что то же самое.

— Вовсе нет, — сказала Джин. — Я очень вежлива. Вежливость можно оценивать по-разному, но это не значит, что вы правы всегда.

Эрл снова плюхнулся на кровать.

— Приберегите аргументы для старика Вебарда, — сказал он заплетающимся языком. — Ну, в последний раз — уходите!

— Я уйду, — сказала Джин, — но вы будете жалеть.

— Жалеть?! — Голос его поднялся почти на октаву. — Почему это я буду жалеть?

— Потому что я пожалуюсь на вашу грубость и скажу мистеру Вебарду, что хочу уволиться.

— Я собирался сегодня поговорить с Вебардом, поговорю и на эту тему, и, может быть, вас попросят уволиться раньше…-процедил сквозь зубы Эрл. — Чудеса! — добавил он с горечью. — Чучело горничная врывается на рассвете…

Джин изумленно уставилась на него:

— Чучело! Я? На Земле я считалась красавицей. Я могу уйти отсюда, уйти со станции какая есть, и люди будут останавливаться, завидев меня, потому что я чертовски красива.

— Это станция Эберкромби, — сухо ответил Эрл. — Благодарите Господа.

— Вы сами довольно привлекательны, — задумчиво сказала Джин.

Эрл сел, лицо его налилось кровью.

— Убирайтесь отсюда! — закричал он. — Вы уволены!

— Фу! — ответила Джин. — Вы не посмеете меня уволить.

— Я? Не посмею? — вкрадчиво спросил Эрл. — Это еще почему?

— Потому что я умнее вас.

В горле Эрла что-то захрипело.

— И что заставляет вас так думать? Джин рассмеялась:

— Вы были бы совсем душечка, Эрл, не будь так обидчивы.

— Прекрасно, мы выясним это в первую очередь. Почему я так обидчив?

Джин пожала плечами:

— Я сказала, что вы прекрасно выглядите, а вы чуть не лопнули от злости. — Она изобразила взрыв обеими ладонями. — Я называю это обидчивостью.

Мрачная улыбка Эрла заставила Джин вспомнить о Фосерингее. Если Эрла толкнуть слишком сильно, он заупрямится. Но он не так упрям, как, скажем, Ансел Клеллан. Или Фиоренцо. Или Парти Маклур. Или Фосерингей. Или как она сама.

Он уставился на нее, словно увидел в первый раз. Этого она и хотела.

— Почему вы думаете, что вы умнее меня? — выдавил он.

— О, не знаю… Вы умны?

Его взгляд стрельнул по дверям кабинета, по лицу пробежал мимолетный трепет удовлетворения.

— Да, я умен.

— Играете ли вы в шахматы?

— Конечно, играю,-заявил он воинственно. — Я один из лучших игроков среди ныне здравствующих.

— Я побила бы вас одной левой. — Джин играла в шахматы четыре раза в жизни.

— Я бы хотел, чтобы у вас было кое-что, чего нет у меня, — неторопливо сказал он. — Я забрал бы это у вас.

Джин бросила на него игривый взгляд:

— Давайте сыграем на фанты.

— Нет!

— Ха, — рассмеялась она, тая в глазах бешеные искорки.

Он вспыхнул:

— Прекрасно.

— Но не сейчас… — Джин подобрала пылесос. Она сделала больше, чем надеялась. Девушка небрежно поглядела через плечо.

— Я должна приступить к работе. Если меня здесь обнаружит миссис Блейскел, то скажет, что я вас соблазняю.

Он фыркнул, словно сердитый кабан-блондинчик. Но два миллиона долларов есть два миллиона долларов. И все не так уж плохо. Главное, он не оказался толстым. Ей удалось внедрить мысль о себе в его мозг.

— Подумайте о фантах, — сказала Джин. — Я приступаю к работе.

Она вышла из комнаты, бросив на него еще один взгляд через плечо. Она надеялась, что взгляд этот был загадочным.

Помещения обслуживающего персонала находились в главном цилиндре станции Эберкромби. Джин сидела в углу столовой, наблюдая, как завтракают другие слуги. Еда состояла из какао со взбитыми сливками, булочек, мороженого. Разговор велся раздражительный, на высоких тонах. «Откуда взялся миф, что толстяки апатичны и простодушны», — подумала Джин.

Краешком глаза она заметила, что в комнату вплыл Вебард с серым от ярости лицом.

Она низко склонилась над своим пузырем какао, из-под ресниц наблюдая за управляющим.

Вебард глядел прямо на нее, губы всасывали воздух, щеки-пузыри дрожали. На мгновение показалось, что он навалится всем весом прямо на нее, притянутый одной лишь силой злости. Каким-то образом он сдержал себя. Он огляделся и заметил Блейскел. Щелчок пальцев дал ему импульс движения к торцу стола, где она сидела, удерживаемая магнитами комбинезона.

Вебард склонился к ней и что-то пробормотал на ухо. Джин не могла слышать слов, но увидела, как лицо Блейскел изменилось и глаза ее забегали по комнате.

Толстяк завершил инсценировку и почувствовал себя лучше. Он вытер ладони об обширные темно-синие бархатные брюки, развернулся, используя быстрый поворот плеч, и послал себя к двери толчком пальца ноги.

Вебард плыл с непостижимым величием, будто шествовал сквозь воздух. Полное, как луна, лицо, тяжелые веки, безмятежно розовые щеки, круглый, словно опухший, подбородок, лощеный, отливающий маслянистым оттенком, безукоризненный — ни дефекта, ни морщинки; полусфера туловища, затем раздвоенная нижняя часть в роскошном темно-синем бархате. Это чудо проплывало мимо с монументальностью груженной рудой баржи.

Джин осознала, что Блейскел делала ей знаки от дверей, таинственно шевеля толстыми пальчиками. Женщина ждала в маленькой каморке, которую называла своим офисом. На лице ее сменялись эмоции.

— Мистер Вебард сообщил мне серьезную информацию, — сказала она тоном, долженствующим быть суровым.

Джин изобразила встревоженность:

— Обо мне?

Блейскел решительно кивнула:

— Мистер Эрл выражает недовольство вашим странным поведением этим утром. В семь утра, а может быть, даже раньше…