Айзек Азимов - Осколок Вселенной [Песчинка в небе] Страница 10

Шект вздохнул и пригладил свою редкую шевелюру:

– Для Галактики, если она вообще помнит о нашем существовании, Земля – всего лишь осколок Вселенной. А для нас Земля – дом, к тому же единственный, который у нас есть. И мы ничем не отличаемся от вас, обитателей иных миров, разве что своей невезучестью. Мы толпимся на еле живой планете, огороженные тюремными стенами радиации, окруженные огромной Галактикой, которая нас отвергает. Как же быть, если нас пожирает горькая злоба? Вот вы, прокуратор, согласились бы отправлять избыток нашего населения во внешние миры?

– Мне-то что? – пожал плечами Энниус. – Против выступают люди, которые эти миры населяют. Им не хочется вымирать от земных болезней.

– Земных болезней! – сморщился Шект. – Заблуждение, которое давно пора искоренить. Мы никому не угрожаем смертью. Вот вы же не умерли, живя среди нас?

– Но я делаю все, чтобы избежать нежелательных контактов, – улыбнулся Энниус.

– Потому что сами наслушались дурацкой пропаганды ваших фанатиков.

– Но разве, Шект, наука не подтверждает, что земляне насквозь радиоактивны?

– Конечно. А как мы могли этого избежать? Вы тоже радиоактивны! Как и все обитатели сотни миллионов имперских планет. Мы радиоактивнее других, признаю, но недостаточно радиоактивны, чтобы кому-нибудь повредить.

Боюсь, что средний житель Галактики убежден в обратном и не желает проверять на опыте, так это или не так. Кроме того…

– Кроме того, мы не такие, как все, хотите вы сказать. Мы не люди, потому что под действием радиации мутировали и превратились неизвестно в кого. Но это тоже не доказано.

– Однако все в это верят.

– Так вот, прокуратор, пока все будут в это верить и откоситься к землянам как к париям, в нас не исчезнут те качества, которые так неприятны вам. Если нас немилосердно отталкивают, как же нам не толкаться в ответ? Вы ненавидите нас – так не жалуйтесь, если мы платим вам взаимностью. Нет-нет, мы не столько злодеи, сколько жертвы.

Энниуса огорчила вызванная им же вспышка. Даже лучшие из землян, подумал он, одержимы той же слепой идеей – Земля против всей Вселенной.

– Шект, уж вы простите меня, если я был груб, – примирительно сказал он. – Примите во внимание мою молодость и скуку, от которой я страдаю. Перед вами бедный сорокалетний юноша – сорок лет для политика младенческий возраст, – отбывающий на Земле трудное время ученичества. Могут пройти годы, пока эти болваны из Департамента внешних провинций не вспомнят обо мне и не переведут в более приличное место. Поэтому мы с вами оба – узники Земли и оба граждане великого мира разума, где нет ни планетных, ни физических различий. Дайте же мне руку и будем друзьями.

Морщины на лице у Шекта разгладились, точнее, сменились другими, более благодушными. Он от души рассмеялся.

– Вы произносите слова просителя все тем же тоном имперского дипломата. Вы плохой актер, прокуратор.

– Тогда станьте, не в пример мне, хорошим лектором и расскажите мне о вашем синапсаторе.

Шект опешил и снова помрачнел.

– Значит, вы слышали о моем приборе? Так вы еще и физик, а не только администратор?

– Мне полагается знать все. Нет, правда, Шект, я действительно хочу знать.

Физик заглянул в лицо прокуратору, помедлил, задумчиво ущипнул губу.

– Не знаю, с чего начать.

– О Боже, если вы обдумываете, как объяснить это математически, то я облегчу вам задачу. Математику оставьте в стороне. Я ничего не смыслю в ваших функциях, тензорах и прочем.

– Ну что ж, если излагать популярно, то прибор предназначен для увеличения способности человека к восприятию.

– Человека? Вот как! И он работает?

– Хотел бы я сам это знать. Нам предстоит еще много потрудиться. Я посвящу вас в суть дела, прокуратор, а там судите сами. Нервная система человека, и животных тоже, создана из нейропротеиновой ткани, а эта ткань состоит из огромных молекул, электрическое равновесие которых очень неустойчиво. Малейший стимул нарушает равновесие молекулы, она восстанавливает его, толкая другую, и так далее, пока импульс не дойдет до мозга. Сам же мозг представляет собой огромное скопище таких же молекул, соединенных между собой всеми возможными способами. Поскольку количество нейропротеинов мозга достигает примерно десяти в двадцатой степени – это единица с двадцатью нулями, – то количество возможных комбинаций достигает факториала десятой – двадцатой степени. Это такое огромное число, что если бы все электроны и протоны во Вселенной сами стали бы вселенными, и все электроны и протоны в этих новых вселенных снова стали бы вселенными, то и тогда число электронов и протонов во всех этих вселенных не сравнилось бы с числом комбинаций молекул мозга. Вам пока все понятно?

– Ни слова, благодарение небу. Если бы я пытался следить за вашей мыслью, то уже залаял бы от такого напряжения ума.

– Ну, если короче, то нервным импульсом мы называем последовательное нарушение электронного равновесия, которое по нервам проникает в мозг, а из мозга опять поступает в нервы. Это понятно?

– Да.

– Ну так вы просто гений. Итак, в пределах одной нервной клетки импульс идет быстро, поскольку нейропротеины связаны между собой. Но напряженность нервных клеток ограниченна, а между двумя клетками существует тончайшая перегородка, созданная не из нейроткани. Другими словами, две смежные клетки не связаны между собой.

– Ага, – сказал Энниус, – значит, нервный импульс должен перескочить через барьер.

– Совершенно верно! Перегородка ослабляет импульс и замедляет его прохождение согласно квадрату ширины импульса. Это относится и к мозгу. Но представьте, что будет, если понизить диэлектрическую константу такой перегородки.

– Какую такую константу?

– Прочность изоляции перегородки. Вот и все. Если ее понизить, импульсу будет легче проскочить. Человек будет быстрее думать и быстрее усваивать.

– Тогда вернусь к своему первому вопросу. Прибор работает?

– Я испытывал его на животных.

– И каков результат?

– Большинство из них быстро умирало от денатурации мозгового протеина, другими словами, происходила коагуляция, все равно что сварить яйцо вкрутую.

– Есть какая-то невыразимая жестокость в хладнокровии ученых, Ну а те, что остались живы?

– Определенно сказать нельзя, они ведь не люди. Показатели как будто благоприятные, но мне нужен человек. Видите ли, все зависит от естественных электронных свойств отдельного мозга. Каждый мозг вырабатывает микротоки определенного типа. Точных дубликатов не бывает. Все равно что отпечатки пальцев или узор кровеносных сосудов на сетчатке глаза. Только свойства мозга еще более индивидуальны. При эксперименте нужно будет принять это во внимание, и тогда, если я прав, денатурации не произойдет. Но для эксперимента нужны люди. Я приглашал добровольцев, но… – Шект развел руками.