Юрий Нестеренко - Диктатор Страница 10

— Вы не хотите подписывать, не читая? А какая вам разница? Для вас важно, что с этого момента вы перестаете платить ТТТ. А прочтете потом, в самолете, я распоряжусь выдать дубликат. А сейчас у меня нет времени, — император открыл договор на нужной странице.

— А если я не подпишу?

— Придется вас завоевывать. Лишняя морока и вам, и нам.

— Послушайте! — воскликнул Джедсон. — Какая вам польза от этого? Ведь платить придется лично вам! Вы и так уже вложили в свою империю сотни миллионов!

— Я никого не информирую о своих финансовых делах, но вам скажу, чтобы не терять зря времени. Мое состояние исчисляется несколькими миллиардами. Недавно я получил наследство. Мои деньги вложены в акции Трех Миров. Сейчас каждый вложенный доллар приносит мне в среднем три-четыре, в пересчете на галактическую валюту. Я могу оплатить ТТТ весь Вирт. Подписывайте.

— Я не согласен, — воскликнул Джедсон.

— Подумайте.

— Это мое окончательное решение, — сказал Джедсон.

Александр поскучнел.

— Аудиенция окончена, — сказал он и словно забыл о существовании Джедсона. Тот, не пытаясь возражать, вышел из кабинета.

Вечером он прибыл в Сильдорг. В кармане его лежала дрольфийская газета. Весь выпуск был посвящен экономике. «Дрольф выходит на галактический рынок!» — писала газета. «Прежде мы торговали только в пределах Вирта. Теперь мы получаем галактическую валюту. Заключены торговые договоры со всеми Тремя Мирами. Для них мы являемся пока преимущественно поставщиками сырья, зато в развивающиеся миры мы экспортируем технику и изделия легкой и химической промышленности. Наши экономисты предсказывают резкое увеличение национального дохода уже в будущем году…» «Какой примитивный слог! — думал Джедсон, сидя у себя в кабинете с газетой в руках. — Впрочем, естественно, трудно совместить понятия „рабовладельческая империя“ и „галактическая валюта“. И тут же его обожгла иная мысль: „В будущем году! На какой же срок он купил себе власть? Миллиардер! Кто бы мог подумать еще два месяца назад! Интересно, как его настоящая фамилия?“ Джедсон вызвал Эрайде. Советник, вопреки обыкновению, заставил себя долго ждать.

— Где вы шляетесь, черт побери! — закричал на него Джедсон.

— В стране катастрофическое положение, — раздраженно ответил Эрайде,

— я пытаюсь его стабилизировать. На востоке вспыхнуло восстание.

— А на западе будет война с империей, — ответил Джедсон совершенно спокойно.

— Этого следовало ожидать. Он предлагал вам мир?

— Он предлагал добровольное вхождение в империю.

— Надо было соглашаться! Вы же понимаете, что нам против них не устоять.

— Да, — Джедсон указал на газету. — Сейчас это богатейшая и сильнейшая нация.

— Богатейшее государство, — поправил Эрайде. — Дрольфийский народ живет в нищете, все средства вкладываются в промышленную революцию и вооружение. Но Хилсу удалось воодушевить народ. Они верят в великое будущее, даже рабы. И работают все, как рабы, даже свободные.

— А как в Лантри относятся к возможности экспансии?

— Черт его знает! — воскликнул Эрайде. — Между нами говоря, один известный нам государственный деятель переиграл. Ситуация начинает выходить из-под его контроля.

— Вы имеете в виду Морта?

Эрайде ничего не ответил. «Раз уж он так откровенен, дело зашло далеко. Очевидно, в мое отсутствие они делили Лантри, и Эрайде оказался обделенным», — подумал Джедсон.

— Мы можем еще контролировать ситуацию? — спросил он.

— Не знаю. Поступающие донесения противоречат друг другу.

— Может быть, отменить указ о закреплении?

— Бессмысленно. Деревни разорены. Это приведет только к новому переселенческому буму.

— Тогда решить вопрос силой! Пусть армия, полиция отлавливают крестьян по лесам и насильственно объединяют их в коллективы для работы! Обнести деревни колючей проволокой, выставить часовых по типу лагерей для политзаключенных!

— У нас практически нет лагерей для политзаключенных.

— Как нет? — обескуражено переспросил Джедсон.

— Нет, потому что они не нужны. В соответствии с указом о чрезвычайном положении, для политических у нас только одна мера наказания

— высшая.

— Тем лучше. Значит, войска безопасности бросим на восток, полицию — на крестьян, а армию — на западную границу.

— Дрольфийцы сомнут ее тут же.

— Возможно, наша закрытая граница даст нам отсрочку — дрольфийцы пойдут в те страны, где границы еще открыты.

— А если триумвират не утвердит ваш план?

— А мне на это плевать! Я еще президент. Исполняйте.

Когда Эрайде вышел, Джедсон вызвал Килта и повысил ставку легионерам до восьмидесяти соллеров в день.

Прошло еще несколько дней. Силы госбезопасности остановили мятежников

— видимо, мятеж не входил в планы Морта, — но в наступление не переходили. Полиция без толку прочесывала леса, но с большей охотой грабила оставленные деревни. Армия медленно перебазировалась к границе.

Тем временем Александр провел показательные учения. Приглашены были почти все правители планеты. Демонстрация лучевого, ядерного и химического оружия имела своей целью убедить виртианских правителей присоединиться к империи добровольно. Джедсон приглашения не получил. С ним вопрос был решен. Через три дня после парада пять виртианских государств добровольно вошли в состав империи. На четвертый день войска Дрольфа вторглись в Лантри. Джедсон был в отчаянии. Мятеж на востоке разгорелся с новой силой. Связь со многими населенными пунктами была потеряна. В полной беспомощности Джедсон поднял солдатам и легионерам жалование до ста соллеров в день. Несколько раз он вызывал Эрайде. Того нигде не было. Наконец президент вызвал Морта, Бина и Зимонс-Деля, которому объявил о восстановлении в должности как министра, так и командующего.

— Делайте, что хотите, — сказал он им. — Вышлите дрольфийцам парламентеров. Затяните переговоры. Стабилизируйте хоть как-то положение на востоке. Я даю вам неограниченные полномочия.

Получив с запада известие, что войска отступают, Джедсон издал еще один указ. Он гласил, что ввиду явной опасности для лантрийской нации патриотическая организация СИЛ объявляется законной и ее члены должны явиться на сборные пункты для получения оружия и отправки на фронт. В течение последующих двух дней дрольфийцы по-прежнему наступали, практически не встречая сопротивления. Они уже подошли к столице с запада, повстанцы же подходили к ней с востока. На юге полыхали пожары. Полностью прекратилось снабжение столицы продовольствием. Закрылись предприятия и магазины. Улицы обезлюдели. Силовцы быстро вооружались. Но вместо того, чтобы ехать на фронт, занялись своей программой искоренения инородцев. Впрочем, погромы на националистической почве были не единственными. Город захлестнула волна мародерства. Связь со страной была потеряна.