Николай Чадович - Враг за Гималаями Страница 10

– Увы. Саша, вынужден тебя разочаровать, – ответил Донцов. – Начальник интересовался исключительно нашим финансовым положением. Как, спрашивал, идет расходование средств, выделенных на оперативные нужды. Сколько денег истрачено и на какие конкретно мероприятия. Сколько осталось. Не намечается ли экономия.

– Ну и что ты ему сказал? – насторожился Цимбаларь, не всегда отличавший дружеский розыгрыш от суровой правды.

– Слукавил, естественно. Взял грех надушу. Все, говорю, в полном ажуре. Казенных средств истрачена малая толика, и на каждый рубль имеется соответствующим образом оформленный документ. Экономия ожидается, но не очень большая. Так, примерно в пределах десяти процентов.

– И он поверил? – Надежда все еще теплилась в туше Цимбаларя.

– По крайней мере сделал соответствующий вид. Похвалил, и даже пообещал внедрить наш передовой опыт в работу других служб. Для изучения и обобщения этого опыта завтра к нам наведается начальник финчасти. Так что готовьтесь к ревизии.

– Врешь, наверное, – неуверенно произнес Цимбаларь. – На понт берешь.

– Зачем мне это? Мог бы поклясться, да не могу. Нечем клясться. В бога не верю, детей у меня нет, партбилета тоже, здоровья тем более. Офицерской честью клясться не имею права, поскольку у жандармов и иже с ними таковой не предполагается.

– Что же делать? – Цимбаларь вопросительно глянул на Кондакова. – Посоветуйте, Петр Фомич.

– Я здесь ни при чем, – поспешно отмежевался Кондаков. – Ты за эти деньги расписывался, тебе и отвечать.

– Но ведь водку мы пили вместе! – Голос Цимбаларя трагически зазвенел.

– Откуда я мог знать, на какие деньги ты эту водку покупал, – возразил Кондаков. – Может, ты их в лотерею выиграл.

– Но я ведь деньги из служебного сейфа в вашем присутствии брал!

– А вот этого не надо. Это не довод. Когда кто-нибудь в сейф лезет, я, между прочим, глаза закрываю. Из соображений конспирации. С младых ногтей к этому приучен.

– Эх вы, чекисты! – Цимбаларь горько скривился. – Теперь понятно, почему вас цээрушники по всем статьям обставили. Деликатные вы очень. Привыкли к позе страуса. Чуть что – и сразу в кусты. Мол, моя хата с краю.

– Не путай божий дар с яичницей! – Кондаков погрозил чересчур обидчивому коллеге пальцем. – Что у тебя в конце концов случилось? Оперативные средства раньше срока улетучились? Нашел, понимаешь, проблему. Она вечная, как вечны спецслужбы. Даже граф Бенкендорф, будучи начальником Третьего отделения, казенные средства транжирил. А уж про наших оперативников я и не говорю. У них это как профессиональная болезнь… Послушай сейчас одну историю и сделай соответствующие выводы. В семидесятые годы сильная борьба с валютчиками шла. Считалось, что это именно они подрывают советскую экономику. Шутка ли, вместо шестидесяти восьми копеек платят за поганый доллар целую трешку. Преступление воистину тяжкое. Некоторых за него и к стенке ставили. Так вот, имели мы в то время в разработке одну бабу-валютчицу. Ловкая, стерва, под администратора «Интуриста» работала. Всякие там бундесы или штатники еще с самолетного трапа сойти не успели, а она уже тут как тут. Меняйте, говорит, господа, свою зарубежную валюту на полновесные советские рубли. Но при случае и фарцовкой не гнушалась. Любое шмотье брала, начиная от нейлоновых трусов, кончая норковыми шубами. В крайнем случае оказывала туристам сексуальные услуги, причем в любой форме, даже самой извращенной. Многостаночница, короче говоря. И что самое интересное, любители на нее находились. Хотя страшна была, как баба-яга… В общем, прихватили мы ее однажды прямо на деле. Доставили в контору, обыск чин чинарем произвели. Только нет при ней ничего компрометирующего. Пять рублей денег да всякие бабские причиндалы. А по оперативным данным, при ней должна была находиться весьма крупная сумма. Сбросить ее она никак не могла. Перещупали все швы на одежде, вспороли подкладку, оторвали подметку на сапогах. Ничего нету! Пусто. Остается одно место, в которое ушлая баба может ценности спрятать. Но я сам, к примеру, в это место не полезу. Закон запрещает, да и противно. Пришлось из соседней поликлиники гинеколога вызывать. Профессионалка, она и есть профессионалка. Ростом два вершка, а с этой профурой за пять минут расправилась. Ноги ей силой раскорячила, и деньги, свернутые в трубочку, из причинного места извлекла. Составили мы, значит, все надлежащие документы, преступницу в следственный изолятор поместили, а деньги до суда в сейф. Как вещественное доказательство. Вид у них такой, что трогать боязно. Кошелек бракованный оказался, с сильной протечкой. Но вот проходит какое-то время, и оперативные деньги кончаются. Вроде как у нас сегодня. До получки еще, страшно сказать, месяц. А агентура даром работать отказывается. Развращена мелкими подачками. При каждой встрече требует минимум на бутылку с закуской. Что нам оставалось делать? Правильно, пренебречь принципами и элементарной брезгливостью. Каждый день я открывал сейф, надевал резиновые перчатки, и пинцетом изымал из свертка нужную сумму. Денег мы старались не касаться, и тут же заворачивали их в обрывок газеты. Так целый месяц и продержались. Потом с получки все до единого рубля возместили, причем купюрами аналогичного достоинства. А теперь мораль сей басни: вещественные доказательства, даже извлеченные из срамного места, могут иногда принести неоценимую пользу.

Выслушав эту поучительную историю, Цимбаларь отнюдь не воспрянул духом.

– Вы, похоже, предлагаете мне переквалифицироваться в гинеколога и устроить массовую проверку этих самых срамных мест? – холодно осведомился он. – Вдруг в одном из них кто-то забыл сверток с деньгами?

– Саша, срамное место попало в мой рассказ совершенно случайно, – вполне дружелюбно пояснил Кондаков. – Я речь про вещдоки вел. Сходи к экспертам, у них фальшивых денег мешки накопились. За пузырь они тебе хоть сто тысяч на время уступят. Ведь наш начфин слепой, подорвал зрение, составляя балансы. Он фальшивую банкноту от настоящей ни за что не отличит. Вот и перезимуем.

– Это, конечно, мысль. – Цимбаларь слегка задумался. – Хоть и связанная с определенным риском.

– А кто сказал, что наша работа не связана с определенным риском. Про это даже в песнях поется. «Наша служба и опасна и трудна…» – безбожно перевирая мотив, затянул Кондаков.

– Перерасход средств – это одно, а сознательный обман ревизора, да еще связанный с фальшивыми деньгами, совсем другое, – сомнения разъедали душу Цимбаларя, как денатурат разъедает печень. – Тут сроком пахнет.

– Не тужи. Оформим тебе явку с повинной, добровольное сотрудничество с органами следствия тоже зачтется, срок получишь условный и сразу пойдешь под амнистию, – заверил его старший товарищ. – Но это в самом крайнем случае. Если у начфина вдруг зрение на сто процентов восстановится. Так что рискнуть стоит.