Виктор Гончаров - Психо-машина Страница 10

Никодим — потный, разбитый — то хрипел в отчаянно-радостном возбуждении, когда мы настигали противника, то падал духом и уныло скулил, когда тот уходил. Я же чувствовал в себе твердую бодрость и уверенность, что злодеям не уйти. Машина, по всей вероятности, двигалась только одним моим мозгом.

Внутренним зрением я видел, что беглецы оба были истощены не менее Никодима. Это вливало в меня новые силы.

Совершили еще несколько кругосветных рейсов — с переменным успехом.

Я уже начал уставать... Постепенно ослабевала воля, рассеивалось внимание, тупело воображение. Мы больше не видели через окно белой оболочки. И я не мог представить себе, что делается под ней.

Машина вдруг замедлила ход, что сейчас же мы констатировали по аппарату, измеряющему скорость. Никодим волновался и чуть не плакал, посылая проклятие тем, "кто изобрел дурацкую сигару"...

Стрелка резко повернулась назад.

— Они сзади нас! — завопил мой товарищ.

Машина стала опускаться помимо моей воли. Стрелка вновь скакнула вперед, значит, противник по инерции продолжал носиться вокруг земли.

В окно упал солнечный свет, ровный и не мигающий вследствие постоянной смены мраком, как это было раньше. Дно машины мягко зашуршало о песок.

Никодим бросился к психометру — аппарату, показывающему степень мощности аккумуляторов.

— Вся энергия вышла!... Теперь нам нужно часов 12, чтобы зарядиться!... Он открыл дверь и выбежал вон.

Я, шатаясь, отошел от кресла. Не было смысла стоять теперь: машина не двигалась...

Как убитый, упал я на пол и погрузился в мертвый сон.

3 сентября

Когда мы упали на песчаную степь, часы показывали глубокую ночь, но солнце светило, как ранним утром. Проснулся я ровно через шесть часов. Мой товарищ, положив под голову сапоги и куртку, еще спал. Он лег значительно позднее меня.

Я вышел из машины; удушливый, знойный воздух сжал меня со всех сторон. Наша "сигара" лежала среди небольшого оазиса, состоящего из нескольких высоких, широколистных пальм.

— Вот куда нас занесло! — подумал я не без удовольствия, хотя тотчас же нахмурился, вспомнив ночную погоню.

На верху машины стоил граммофоноподобный аппарат, слабо шипя и захлебываясь. Психометр показывал уже ѕ наполнения; очевидно, Никодим ошибся в расчетах. Оглядевшись кругом и ничего не видя, кроме безбрежной песчаной степи, раскаленной и дышащей огнем, я вернулся в машину, где все-таки было прохладней, и принялся за внимательный осмотр ее. Она имела небольшие размеры: 6 — 7 аршин в длину, суживаясь к концам. 3 аршина посредине в самом широком месте и столько же в вышину.

Кроме двух рядов аккумуляторов, бросались в глаза прикрепленные к стенам с обеих сторон по три — на высоте человеческого роста — стеклянные сосуды, наполненные мутной жидкостью. На поверхности ее выскакивали и лопались пузырьки воздуха. Я сообразил, что это приборы, вырабатывающие кислород, без которого мы давно бы задохнулись во время полета или сна. В задней части машины стоял небольшой столик и два стула, все привинченное к полу. Около двери налево и напротив нее помещались два шкапа. Я искал приборов для поглощения испорченного воздуха, углекислоты, но не нашел. (Если не забуду, спрошу Никодима — они должны быть: ведь вентиляции у нас не существовало).

Так как меня мучил голод, мои поиски обратились к обнаружению съестных припасов. Открыв первый шкап, я нашел в нем два карабина, патроны, охотничьи ножи и прочие не съедобные вещи. В другом оказались консервы, галеты, кухонная посуда и электрическая печка. Набрав воды из родника в оазисе, я приготовил завтрак, разбудил Никодима, и мы с большим аппетитом принялись за уничтожение вепревских запасов.

Вспомнив о психо-компасе, я оставил завтрак. Острый конец, стрелки упирался в небо... Посмотрел в окно в с внезапно упавшим сердцем сообразил... Стрелка следовала за движением бледной луны...

Я не замедлил сообщить о печальном положении дел Никодиму. Тот угрюмо, но все-таки довольно беспечно отвечал, прожевывая жесткие консервы.

— Черт с ними!.. Я заметил еще тогда, когда не ложился спать, что наши "приятели" дунули на луну... Они думают: мы за ними не последуем... ошибаются!.. Ничего страшного и невозможного я не вижу...

— Они же могут и с луны удрать, узнав о нашем приближении! — возразил я.

— Небось, не узнают!.. Имею большие основания думать, что не узнают... Ваших вещей нет у Вепрева?..

Я подумал: — Кажется, нет.

— Ну, и своих я им не оставил: все зарыл в земле, чего не мог захватить с собой...

— Что же из того? На что им наши вещи?

— На что? — лукаво улыбнулся мой друг, — а платок-то вепревский вы забыли?... Я оказался умнее самого Вепрева!..

— Ах, да! — вспомнил я о платке, засунутом Никодимом в психо-компас, благодаря чему он всегда безошибочно указывал направление местопребывания хозяина платка.

— То-то вот! — поучительно продолжал Никодим. — У наших противников, я больше, чем уверен, психо-компас не работает, а если работает, то лишь тогда, когда мы вплотную приближаемся к ним. В этом наше большое преимущество... А на луне они все равно долго пробыть не могут: нужно заряжать аккумуляторы... Чем же, позвольте вас спросить, когда мы знаем, что там психическая жизнь, да и вообще всякая отсутствует?.. Не думаю, чтобы психо-энергия земли доходила туда... Впрочем, не буду говорить об этом с большой уверенностью... На луне я еще не был. А мысль куда только не способна пролезть! Значит, и психическая энергия способна на то же... Поживем увидим. —

Так размышлял вслух мой необыкновенный товарищ, с ожесточением сокрушая крепкими зубами черствые галеты.

Мною опять овладело нетерпение. Я не мог сидеть спокойно, не зная о поведении противника. Боязнь, что он, пользуясь своим пока неприступным положением, готовит нам и земле какой-нибудь сюрприз, заставила меня не особенно вежливо прервать рассуждение Никодима.

Мы вместе вышли наружу, чтобы взглянуть на психометр. Конечно, мой друг ошибся: психометр показывал полный заряд.

Никодим был сконфужен таким обстоятельством и пытался пуститься в объяснения, но я не дал ему времени и лихорадочно стал собираться в далекую дорогу. Мы сняли рупорный аппарат с машины, внесли его внутрь и привинтили к полу. Потом закрыли металлическими ставнями все окна (предосторожность совсем не лишняя: прошлый раз, делая кругосветные рейсы с открытыми окнами, мы не заметили, как стекло сильно накалилось, оплыло и даже вогнулось внутрь машины... Еще бы немного — и оно могло лопнуть!).

Никодим все еще не мог примириться со своей ошибкой и стоял, склонившись над психометром, в глубокой задумчивости.