Анатолий Малышев - Загадка Идола Страница 10

Лев Николаевич добродушно улыбнулся, подмигнув Введенскому, который с застывшим лицом смотрел на него:

- Что вы, Павел Игнатьевич, удивляетесь? Собранные вами факты-камешки доказывают неестественность явления, с которым мы столкнулись. Возьмите-ка эту фляжку, в ней замечательный ром - глотните, и продолжим наши рассуждения.

Введенский сделал глоток из фляжки.

- Горячо!

- В чем доказательства неестественности? Геологический возраст захоронений! Он совершенно невообразим для нормального земного развития, по крайней мере, по данным науки сегодняшнего дня. Далее. Странные контакты триады! Никифор Антонович - Вероника - идол № 17. Слово "идол" я теперь буду писать с большой буквы. Ибо проявляю к нему полнейшее почтение и уважение! Так.

Гурилев наклонился к спящей Веронике, вслушиваясь в невнятное бормотание, слетевшее с ее улыбающихся губ. Ее глаза по-прежнему были закрыты, на щеках снова разгорелся румянец. Лев Николаевич вдруг встрепенулся, будто его толкнули.

У Никифора Антоновича стеснило дыхание, спазма непонятного страха сжала горло, быстрее застучало сердце.

Появилось ощущение присутствия постороннего.

- Дальше... - продолжал Гурилев внезапно осевшим голосом. - Мы можем утверждать, что имеем дело с явлением загадочным, но не сверхъестественным! Следовательно, что остается нам предположить? Возможно, перед нами творение внеземной цивилизации! Деятельность земного разума здесь исключена. Весь ход геологических эпох на нашей Земле вполне убедительно доказывает это. Неестественность Идола №17 должна получить разумное объяснение, если мы найдем с ним контакт и если контакт вообще возможен. Может быть, мы просто не поймем знаков, которые нам оставлены.

Лев Николаевич нервно, возбужденно потер руки.

Спящая Вероника вздохнула, и Никифор Антонович ощутил необыкновенную легкость во всем теле - вот сейчас можно встать, выйти из палатки и взлететь в воздух. Что подумают 6 нем его взрослые коллеги? С большим усилием укротил он легкомысленную игривость.

Вероника вдруг вскрикнула спросонья. Ее ладони - как будто в них отсутствовало движение крови - были холодны как лед, когда Никифор Антонович взял их в свои руки.

Гурилев, согнувшись, вышел из палатки, за ним Павел Игнатьевич.

- Посмотрите, какое чистое небо! - громко сказал Лев Николаевич. - А Марс-то стал еще больше!

ЗАГАДКА УЛЫБАЮЩЕГОСЯ ИДОЛА

Пришедший из Каракола очередной караван доставил отряду вьюки с продуктами, письмами, газетами, посылками.

Сначала все уединились, потом в лагере стало шумно и оживленно. Только в палатке ИТР было тихо. Гурилев просматривал полученные газеты.

- К-гм! Никифор Антонович, мы, кажется, все обратили внимание на необычность Марса, нашего соседа по космосу? - задумчиво сказал он.

Никифор Антонович вспомнил огромный, как бы полуугасающий зрачок Марса.

- Послушайте, что по поводу Марса пишет пресса. Так. Парижская "Орор" сообщает, что в августе южноафриканский астроном Воннунг заметил в области Гессеспонтус - Нохаис, в южном полушарии Марса, яркую белую полосу длиной около двух тысяч и шириной около двухсот километров.

"Известия": Крым. Наши астрономы наблюдали часть этого облака. Это пыльная буря, характерная для великих противостояний Марса. Такие бури рождаются периодически через пятнадцать-семнадцать лет... Французский астроном Антониади еще в тысяча девятьсот девятом году предполагал, что пыльные бури на Марсе вызываются максимумом солнечной радиации. К-гм! Но сейчас прошло всего несколько лет после такой пыльной бури - новая не укладывается в практический, наблюдаемый столетиями, срок! Это вызывает удивление астрономов всего мира! - Лев Николаевич зашуршал сворачиваемыми листами газет. Закончил: - Меня сразу удивило это необычное увеличение диаметра Марса - ясно, что оно связано с этой внезапной пыльной бурей.

Тут, опять же, другой вопрос: сколько их было, таких пыльных бурь на Марсе, но он всегда оставался в своих измерениях. А сейчас он так разросся! Потом - и не время сейчас для усиления солнечной радиации. Значит, причина бури совершенно в ином. А если вспышка радиации в самом Марсе?

Причина - искусственная? Может быть, Никифор Антонович, и ваша триада, и эта необычная буря на Марсе имеют какую-то связь? Впрочем, извините, это у меня вспышка, какое-то безумное предположение! Лучше я еще обдумаю, потом выскажусь. Странно, Марс - и каиндинские раскопки.

Какая уж здесь связь? Просто я вспомнил своего учителя Владимира Афанасьевича Окаева. Однажды на практике, под Москвой, он выложил перед нами кочан цветной капусты и беловато-зеленую почку малахита *, показал на кучевое облако в небе и спросил: что есть общего между этими тремя вещами? Разумеется, никто из нас не смог ответить. А он, усмехнувшись, сказал, что если бы мы сосредоточились, то, несомненно, заметили бы эту общность: текстуру, внешнее строение. Оно и правда: кочан цветной капусты, малахи

* Малахит - вторичный минерал меди. Часто имеет форму почковидных натеков.

товая почка и кудрявое облако, резко различаясь в размерах, были почти идентичны по форме. Вот и меня сейчас поражает необыкновенное совпадение уже нескольких факторов, необъяснимых на уровне нашего знания природы. Что ж, будем надеяться - все разъяснится. А нам пора на раскопки, уже восемь утра!

Утреннее небо было тусклым. Мириады микроскопических взвешенных пылинок, предвестников надвигающейся с Такла-Макана пылевой бури, затуманили солнце.

Вокруг обелиска, над податливым дном воронки, рабочие соорудили деревянный настил и обмыли водой верхнюю, возвышающуюся над воронкой, часть каменного истукана.

Когда Лев Николаевич осторожно обстукивал своим стальным геологическим молоточком верхушку Идола, с глухим стуком отвалилась плитка, упала на влажные доски: обнажилась треугольная впадина.

Никифор Антонович и Введенский долго осматривали эту впадину, внутри которой был рычажок: его эбонитовая темно-коричневая поверхность манила прикоснуться.

Преображенский встретился с взглядом Вероники.

Он осторожно нажал указательным пальцем на рычажок.

Голова Идола №17 вдруг откинулась, сорвалась с шарнира и, звонко ударившись о гранит, свалилась на деревянный настил. В небольшом углублении лежал темно-коричневый, как рычажок, шар. Он излучал успокаивающее тепло.

- Ну! - выдохнула в затылок Никифору Антоновичу Вероника. - Берите!

- Хитрющие татары жили здесь, - сказал где-то сзади шурфовщик Карпыч. Для него все непонятное олицетворялось татарами.

Прежний, уже знакомый, холод отчужденности и посторонности Вероники охватил Никифора Антоновича. И еще - внезапный ужас перед нехваткой воздуха. Как будто кто-то душил его.