Павел Гросс - Хобо Страница 10

— Не стоит… поклоны хороши ко времени, а оно еще не наступило.

Хобо незамедлительно последовал совету. Выпрямился.

— Итак, — Сэм заметил, что лицо незнакомца самым невероятным образом изменилось: оно стало малиновым, брови сузились, глазки стали блестеть, будто стеклянные, а кончики ушей оттопырились немного кверху, — ты признаешь, что истратил вместе с…

Незнакомец как-то странно фыркнул и с заметным пренебрежением махнул рукой в сторону Хриплого.

— …с этим!.. один миллион долларов!

Было бы глупо противиться, говоря всякую чушь вроде: нет, я вовсе не хотел в этом участвовать! Это все он… Он! Он-он-он! Хриплый подбил меня! Хобо, чувствуя учащающийся пульс, пока молчал, пытаясь подобрать слова, которые (как он полагал), безусловно, отразились бы (в той или иной степени) на жизни человека, который…

Внезапно к хобо вернулись воспоминания. Он будто снова проснулся от грохота обрушившихся стропил. Дядя Сэм проснулся в тот момент, когда рядом с ним с грохотом обрушились стропила. Гадство какое, подумал он, отползая от извивающихся языков пламени, едва-едва не хватающих его за дырявые башмаки. Какой-то пьяный ублюдок поджег чердак. Поджег, кол ему в задницу! Договаривались ведь не разжигать костер ночью. Нет, кому-то… холодно стало… Или?!..

Неожиданно он увидел несколько обгорелых тел. Это были его приятели, которых… Джезус Мария, хотел, было закричать он, но не смог, ибо легкие заволокло дымом и теперь Сэму едва хватало сил на то, чтобы хватать воздух ртом. Мертвецы, будь они трижды прокляты, словно подмигивали ему пустыми глазницами, напоминая, что это именно он поджег чердак. И все из-за какой-то сотни баксов, вырученных утром от сдачи бутылок.

— Не может быть, не может быть… — шептал Сэм, отползая от разрастающегося огня, — я не мог этого сделать… не мог… не я. Не мог!

Справа от него что-то с хлопком взорвалось и он, чуя запах курносой… коснулся чьей-то холодной ладони. В слуховом окне появилась чумазая физиономия Хриплого.

— Давай руку, черенок хренов!

— Ты как сюда попал?..

— Так как, — голос незнакомца стрелой вонзился прямо в сердце Сема, он вздрогнул, — потратил лимон?

Что ответить? Что?.. Сказать правду? А как же Хриплый? Хобо покосился на него, стоящего чуть поодаль. Конечно, думал Сэм, если разобраться, я ни в чем не виноват. Но по совести… По совести… Хриплому точно черепок прострелят. А я вовсе и не при чем.

— Я не вино…

Хобо замолчал от того, что заметил на щеке собрата по несчастью… слезинку. Маленькую, не больше росяной капельки.

— Пот-ра-тил, — произнес дядя Сэм, чуя, как с его плеч свалился тяжелый камень. Ему вдруг стало необычайно легко. Подобное чувство (заметил хобо) он еще никогда в жизни не испытывал.

Глаза Хриплого в это мгновение стали стеклянными, да и сам он, похоже, перестал подавать признаки жизни. Его лицо даже почернело. Сэм попытался подбежать к Хриплому, но грозный голос тут же остановил его:

— Это бесполезно!

В смятении хобо был готов разорвать на куски странного незнакомца. Но тот смотрел на него завораживающим взглядом, и Сэм от этого взгляда не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Тело перестало подчиняться ему.

— Закрой глаза, — спокойно сказал незнакомец, — закрой, и ты сразу все поймешь…

Дядя Сэм поднял голову и посмотрел на бокал, под которым лежала визитка. Сэм, немного протрезвев, увидел надписи, которые ни он, ни его спутник до сих пор не замечали. Эти надписи можно было прочесть благодаря выпуклому богемскому хрусталю, из которого был изготовлен бокал. «Стекляшка на длинной ножке» в некотором роде превратилось в увеличительную линзу.

— Служба Безопасности Господа Бога, — прочел Сэм, цепенея от ужаса.

— Чего-чего?.. — спросил пьяным голосом Хриплый.

— Читай сам, — хобо осторожно поднял бокал, а вместе с ним и визитку, — читай!

Хриплый, щурясь, прочел:

— Служба Безопасности Господа Бога.

— Что это значит?

Хриплый уронил бокал на кровать и, глядя в потолок, прошептал:

— А черт его мать знает…

От неожиданного прикосновения к плечу дядя Сэм вздрогнул, и увидел стоящего перед собой незнакомца.

— Ничего не понимаю. Кто вы? — прошептал хобо.

— Начальник Службы Безопасности Господа Бога… Сокращенно наша организация, если так можно выразиться, называется «СБГБ». Ты об этом узнал еще в президентских апартаментах «Вальдорф-Астория».

— Но, простите, я ничего не помню, — смущенно сказал Сэм.

— Не удивительно. Ты и этот, — он исподлобья посмотрел на Хриплого, похожего теперь на статую, — были совершенно невменяемыми.

— Все равно я должен помнить хоть что-то.

— Нет, — человек, утянутый в черные одежды, подошел к Хриплому и постучал по его голове рукоятью плети (послышался глухой звон), — ты ничего не помнишь только потому, что этот… сумел как следует запудрить тебе мозги.

Сэм, опустив голову, пробормотав:

— Вы издеваетесь?..

Незнакомец засмеялся.

— Можете меня пристрелить, за эти чертовы баксы, но я скажу! Скажу все, что думаю о вас, о ваших бритоголовых прихлебаях, и об этих вшивых бумажках на которых, похоже, весь мир помешался.

— Не тратьте попусту драгоценное время, Сэмьюэль, — произнес незнакомец со спокойствием удава, готовящегося проглотить кролика.

В это мгновение все для хобо перевернулось с ног на голову. Все смешалось, как уложенная неумехой колода карт: полюса сместились, солнце померкло, деревья засохли, все твари божьи вымерли, океаны и моря оголили дно, материки в начале соединились, с треском разъединившись через едва уловимое мгновение, и стало темно…

— На самом деле, Сэмьюэль, вас… нет, — вероятно «проглотив ушастую добычу», продолжил незнакомец, — это-то вы понимаете?

— Как нет? Меня?..

Дядя Сэм несколько раз топнул одной ногой, потом другой. Затем похлопал в ладоши, ущипнул себя за руку и заулыбался:

— Врете. Вот он я. Вот!

— Эх-х, — человек, утянутый с ног до головы в черные одежды, тяжело вздохнул, — тот, кто умер, никогда в это не верит. Все умершие, как и вы, топают ногами, машут руками, поют песни. А некоторые даже грубо ругаются. Или несут всякий бред! Скажите, зачем мне доказывать шествующим на суд к трону господню то, что они уже почти что на небесах?

— Ой, — произнес он в смятении, — что со мной происходит?

— Через пару минут вы испаритесь, ибо совершили великий грех.

— Я?..

Незнакомец, кивнув, пригладил волосы.

— Вы, Сэмьюэль. От вас даже былинки не останется, так как грешникам место сами знаете где.