Шмиэл Сандлер - Последняя любовь царя Соломона Страница 10

Глава десятая

На международной арене

Утром меня разбудил Тип. - Я обязан ознакомить вас с распорядком дня, - не здороваясь, хамским тоном произнес он. - Согласно придворному этикету, любезный, ты обязан сначала приветствовать Мое величество. Во второй раз схлопочешь по хлебальнику, запомни это. - Так точно, Ваше величество! - Ну, раз ты осознал, перейдем ко второму пункту. - Я весь внимание, Ваше величество. - Врешь, мудак, если бы ты был внимателен, то мог бы, наверное, догадаться, что перед тем как заняться делами, Моему величеству не мешало бы подзакусить, или ты предлагаешь работать мне натощак? Отсутствие холодильника в покоях отравляло мне жизнь. От сосисок я, правда, уже отвык, но по-прежнему предпочитал поесть как можно плотнее, и по возможности вкусную и разнообразную еду, в чем теперь отказа, разумеется, не было никакого. Тип хлопнул в ладоши и мне в постель принесли кофе и сэндвичи. - Я же заказывал цыплят, - сверкнул я глазами, хотя и не заикался о цыплятах. Просто я решил проучить этого бесцеремонного десантника. Ему совсем не мешало усвоить культурные манеры. В конце концов, он не в кубрике находится, а в царской спальне и это ему следует зарубить на носу. Тип торопливо хлопнул еще, и цыплят немедленно доставили. Я вгрызся зубами в мягкую ткань молодой птицы, а Тип сделал попытку познакомить меня с перенасыщенной программой дня. - Постой, маршал, - сказал я, - ты случайно не забыл то, что я тебе наказывал? Тип, казалось бы, должен был спросить, что именно я наказывал, потому что наказов было немало, но он мигом среагировал, сказав, что в точности исполнил мое желание, и вынес из покоев все насажанные Изольдой видео точки. - Ну что ж, - удовлетворенно хмыкнул я, восхищаясь его умением читать мысли на расстоянии, - надеюсь, в будущем у нас не возникнет с этим осложнений? Тип поперхнулся, но, взяв себя в руки, продолжил: - В десять утра, у вас встреча с коллегой. - Что за коллега? - справился я, деловито обмакивая кусок нежной телятины в настойку с острым турецким соусом. - Его величество король Иордании. - А что, король прибыл с визитом? - Прибудет через два часа. Далее экстренное совещание с главным раввином страны равом Оладьи Евсеевым. - Почему экстренное, маршал? - едва не подавился я. - Не могу знать Ваше величество, - уклонился от ответа Тип, - так хочет рав. Сука, будет, наверное, прочищать мне мозги по поводу моего личного педагога. - Затем послеобеденный сон, после которого Ваше величество может провести время в кругу семьи. - Жен что ли? - с беспокойством уточнил я. - Так точно, Ваше величество. И, наконец, в шесть вечера бои гладиаторов. - Ого! - восхитился я, - кто рубится то? - Команда бывших политиков из леворадикального блока. - То есть, как это? - После переворота коммунисты и центристы были взяты в плен и из них сформировали отряды смертников для боев на арене. У меня испортилось настроение. Мне явно не понравилась участь горемычных левых, но я промолчал, понимая, что не стоит посвящать типа в свои личные переживания. Церемония встречи с королем Иордании и переговоры с ним весьма утомили меня. Король, который вел современный образ жизни и своего гарема не держал, явно завидовал мне и все его речи сводились к тому, как именно мне удается поддерживать порядок и взаимопонимание среди такого количества женщин. - Мне иногда тоже хочется, - с грустью сказал он, когда министры иностранных дел оставили нас для беседы с глазу на глаз, - однако на дворе двадцатый век и к гарему сейчас относятся как к пережитку феодального общества. - Будьте выше этих предрассудков, коллега, - упрекнул я его. - И хотелось бы, дорогой Соломон, да сан не позволяет. Вам вот хорошо, в вашем лице народ видит своего национального героя и потому закрывает глаза на гарем... А у меня этот номер не пройдет. Я и тем доволен, что пока еще терпят меня как короля. - Всем бы таких прогрессивных королей как вы, - мастерски ввернул я комплимент. Я всегда знал, что во мне умирает великий дипломат и сейчас, как раз представилась редкая возможность реализовать заложенные во мне природой таланты. Уж я-то постараюсь вывести страну из политического кризиса и добиться уважения на международной арене. Я склоню симпатии ООН в нашу сторону и продолжу последовательное углубление взаимовыгодных связей с третьими странами. - И все-таки, дорогой Соломон, вы в рубашке родились, - грустно улыбнулся мне король, - такое количество жен, в любую минуту готовых к вашим услугам. - Да уж, - сказал я, стыдясь своего счастья, - они всегда готовы и в этом их преимущество перед нами. - А я, вот, не могу себе позволить даже безобидную интрижку с горничной, - горько пожаловался король, - сразу в газетах растрезвонят. Вы же слышали эту историю с бедным Биллом: улыбнулся, бедняжка, какой-то потаскушке в гостинице, а та возьми да закати истерику в прессе, дескать, господин президент, предлагал ей заняться оральным сексом. - Да, не повезло нашему другу, - согласился я, - но на вашем месте, коллега, я бы не брезговал случайными встречами. Оставьте корону родственникам в Иордании и поезжайте в Европу, инкогнито, развлекитесь... - Я бы и рад, но сейчас ведь СПИД свирепствует. Я просто в растерянности, коллега. - Ну что вы, с вашими возможностями да не уберечься, и вообще, рекомендую вам пользоваться гондоном. Его величество не знал, что такое гондон. Мы говорили по-английски, но я намеренно произнес слово кондом в русской транскрипции, чем, собственно, и ввел его в заблуждение. Разумеется, король не понял значение данного слова, но чтобы я не заподозрил его в невежестве, он не стал переспрашивать и уточнять, что конкретно я имел в виду. Наша беседа наедине длилась сорок минут. Мы бы сидели и дольше, но высокопоставленный иорданец, очевидно, почувствовал позывы к мочеиспусканию, судя по тому, как беспокойно он заерзал в кресле. Это обстоятельство, тем не менее, фактически, спасло меня от утомительного и скучного разговора с этим неординарным человеком, выдающимся политическим деятелем и борцом за справедливый мир на Ближнем Востоке. Высокий гость удалился в гостиницу писать, а я с трудом дождался обеденного перерыва, после которого выспался и привычно уже потребовал Веронику. Она пришла в строго официальном одеянии " а ля секретарь райкома" и с серьезным выражением лица. Я привык видеть ее нагишом, и этот сухой партийный стиль несколько удивил и даже обидел меня: - Что с тобою, детка, ты не расположена сегодня к сексу? Я стал заметно свободнее вести себя в отношениях с ней, и это было лишним свидетельством образовавшейся между нами духовной и физической близости. - Что вы, Ваше величество, - зарумянилась она, - для меня нет большего счастья, чем отдаться вам. - Какого же рожна ты напялила на себя эту броню? - показал я на райкомовский камзол. - Так распорядился Совет мудрейших. - Значит, не дашь? - сказал я. Пошляк, - мысленно проклинал я себя, - как ты ведешь себя с женщиной, по которой сходишь с ума? - Я не могу нарушить запрет мудрецов, но как главный педагог я позаботилась о вас, Ваше величество. - Правильно, милочка, мы все сделаем так, что никто и не узнает! - Вы не поняли меня. Я привела сюда ваших жен. Она вытащила из сумочки мобильный телефон и официальным тоном отдала приказ. Тотчас в покои вошло более дюжины девушек в русских сарафанах: - Выбирайте, Ваше величество. - Откуда они? - спросил я - Здесь представлен русский набор, - совершенно отчужденным голосом сказала она, - но если пожелаете можно пригласить жен из Западной Европы. Я подошел к ней и сказал на ухо: - Мне никто не нужен кроме тебя, родная, можешь отправить их обратно в Европу. - Умоляю вас, - бледнея, прошептала она, - среди них могут оказаться наушницы, - сделайте это для меня. - Хорошо, милая, не надо бледнеть и пугаться, я сделаю это для тебя. Я прошелся перед строем и обратил внимание на голубоглазую стройную блондинку: - Имя? - начальственно спросил я. - Маша, - потупив взор, отвечала она. - Остальные марш в Гарем! - распорядилась Вероника. Когда все вышли, она ревниво окинула быстрым взглядом Марию и, поклонившись мне, тихо закрыла за собой двери. И все-таки я ей не безразличен, как она зыркнула-то глазенками на Машеньку.