Далия Трускиновская - Баллада о двух гастарбайтерах Страница 10

— Потому что она очень рискованная, — сообщила мой тренер.

— Говори, я хочу знать.

— Тебе не понравится, но это единственный наш шанс.

— Не тяни время.

— Инстинкт против инстинкта. В отношении этого негодяя все средства хороши. Согласна?

— Да, хороши.

И тогда она мне объяснила свою идею. Это не заняло много времени.

Когда она закончила, я напомнила:

— Тогда и тебе придется нарушить этику. Мне — простительно, а ты тренер.

— Он первый начал, — зло парировала Кристина. — Он пожнет то, что посеял.

И вот тут я ее простила окончательно, простила полностью. Она была на моей стороне, она была со мной.

— А если узнают судьи…

— Хуже ведь не будет, правда? — ухмыльнулась она. — Что мне терять? Учти, если ты сойдешь с дистанции, моя песенка тоже будет спета. Кому нужен тренер оскандалившегося бойца?

Тут она тоже была права.

— Значит, устроим все именно так? — спросила я.

— Другого выхода нет, — напомнила она. — Но ты рискуешь, ты сильно рискуешь.

— Плевать, — мрачно сказала я. — Мне на это совершенно плевать. Зеленой слизью.

— Тогда… поехали?

— Да, но прежде ты должна ответить мне еще на один вопрос, — сказала я. — Раз уж так получилось. Потом ответ на этот вопрос могут убрать из моей памяти, но сейчас я хочу знать.

— Какой вопрос?

— Помнишь, когда мы последний раз ездили на процедуру, я видела детеныша? А ты еще сказала, что это картинка, но мне известно, что тогда ты меня обманывала. Что это было на самом деле?

— Зеркало, — ответила Кристина.

— Что такое зеркало?

— Я тебе расскажу после боя. А сейчас нам пора ехать. Нас ждут на арене. Мы уже опаздываем, слишком опаздываем.

Мобиль летел почти над самой мостовой.

Фанаты должны были лицезреть своего кумира. Меня, кого же еще?

А я, между прочим, был обязан читать их видеоплакаты, вспыхивающие перед самой машиной, и стоило их миновать, тут же гаснущие. Гасли они так быстро потому, что по закону приравнивались к рекламе, а каждая минута рекламы на центральных улицах стоит просто запредельно. Даже секунды, в течение которых мимо них пролетал мой мобиль, обойдутся фанатам в копеечку.

«Смерть стервам!», «Ты крут!», «Переломай ей лапы!», «Ты должен победить!»

Что-то многовато. Хорошо ли это? Даже если учесть, что часть плакатов на самом деле тайно оплатили устроители боя, все равно получается, в мою победу верит слишком много болельщиков.

Скверно.

Я подумал, что впервые воспринимаю плакаты фанатов именно так. Очень непривычное ощущение.

С другой стороны, я не вижу, что творится на улице, по которой на бой везут Дизи. Вот там, наверное, настоящая иллюминация, по сравнению с которой плакатики моих фэнов выглядят просто жалко.

Это успокаивало.

«Ты должен им, этим бабам, доказать!», «Мы всегда с тобой! Бригада второй опреснительной установки!» «Ты герой! Мы тебе верим!» «Долой мужской шовинизм!»

Ага, а вот это уже кто-то из фанатов Дизи, либо сумасшедшая феминистка. Кто бы это ни был, ему сейчас достанется на орехи, еще как достанется.

Мне стало грустно.

Буря страстей. Причем совершенно на пустом месте, поскольку все уже предопределено. И даже не устроителями боя, а мной, тем, кто должен в нем участвовать.

Ничья. И никуда от этого не денешься. Ничья, а вслед за ней неизбежный уход с арены. Навсегда.

Я подумал, что не представляю, как буду жить там, в обычной жизни, без боев, без тренировок, без арены. Нет, как устроить свою жизнь, я примерно знал, хорошо понимая, что ничего вечного в мире не существует, даже не раз это прикидывал. Но вот почувствовать, ощутить эту новую, так называемую другую, жизнь…

Если я все рассчитал верно, то денег, полученных за ничью, хватит для того, чтобы моя планета, точнее, планета, чьим рабом я являюсь, выиграла свой последний бой. Для меня это означает свободу. Если будет ничья, то Телланус, который еще ни разу не ошибся в предсказании результатов боя, выдаст мне, лично мне, сумму, которой хватит на безбедную старость.

Может, и в самом деле купить астероид? Вместительный купол на нем, воздух, вода, установка жизнеобеспечения и прочее стоят не очень дорого. Зато после я буду совершенно независим. Можно будет жить в свое удовольствие, жить воспоминаниями, нехитрыми заботами, а также радостями звездного фермера и стареть, стареть, стареть…

Я потряс головой.

Рано еще расслабляться, рано еще мечтать, рано еще просто думать о чем-то другом, кроме предстоящего боя.

Он пока даже не начался. И пусть его результат мне заранее известен, это будет один из самых тяжелых боев в моей жизни. Он должен быть проведен без сучка без задоринки, так, чтобы никто не подкопался.

И еще… Могли ли тренеры этой Дизи что-нибудь придумать? Нет, не могли, поскольку у них не осталось на это времени. Дизи… Я вздохнул.

Угрызения совести? Вот не было их сейчас у меня, совершенно не было. Таковы правила мира, в котором я живу, правила принятой здесь игры. Она идет не только на арене. Схватка — лишь заключительный этап, причем уже со стопроцентно известными результатами.

Это ей должны были объяснить. Ах, она думала, что может и дальше гарцевать по арене, не заботясь о последствиях? Ах, ей хотелось легких побед, хотелось безнаказанно крушить тех, кто не может оказать сопротивления? Ей это казалось всего лишь забавным?

Ну так вот, пусть убедится, что за подобные развлечения надо платить. Нет, даже не так. Пусть увидит и осознает, чем на самом деле занимается и для чего это делает, пусть узнает, кому это в действительности выгодно.

Я несколько раз набрал в легкие воздуха, а потом с силой его выдохнул.

Все, все, забыли. Надо думать только о предстоящем бое. И глядеть на плакаты. Фанаты должны видеть, что я их читаю. Именно поэтому стекло с той стороны мобиля, где сидел я, осталось прозрачным. Фанаты должны видеть своего кумира. Особенно в последний раз.

«Покажи этой самовлюбленной нахалке, кто в доме хозяин!» Ну и плакатец. Интересно, чья работа?

А вот этот? «Оторви ей хвост. Бабам на арене делать нечего!»

Ну и фанаты! Может, это все-таки дело рук тренеров Дизи? Пытаются меня скомпрометировать?

Череда плакатов, казавшаяся бесконечной, наконец кончилась, и мой мобиль, сделав почетный круг перед амфитеатром, под крики толпы, в ореоле огней снимающих наше прибытие камер, по приказу Додика, решившего, что дань зрелищности отдана в достаточной мере, проворно юркнул к служебному входу.

И конечно, там к моему приезду уже все было готово. Я поблагодарил мобиль, выбрался из него и, пока выгружался мой тренер, окинул фойе беглым взглядом.