Николай Петри - Колесо превращений Страница 102

Милав с тревогой всматривался через снежную пелену туда, где, по его предположению, должно было находиться "седло" - место смены подъема относительно ровной тропой, которая потом медленно переходит в уклон. Мутная пелена не позволяла ничего рассмотреть, и Милаву оставалось только гадать о том, что же ожидает их на вершине...

Поглядывая на своих спутников, кузнец видел, что тяжелее всего - как это ни странно - приходится Ухоне; попытки ухоноида расстаться с материальностью (в надежде таким хитроумным способом избежать воздействия мороза) так ни к чему и не привели. Возможно, сказывалось разряжение горного воздуха, однако Милав склонялся к другой версии - в чужой стране Ухоня стремительно теряет свои способности, выручавшие их много раз два года назад. По-видимому, приближение к владениям Аваддона ослабляет предрасположенность к трансформации, ведь и сам Милав уже больше недели не мог заставить свое тело измениться. Теперь получалось лишь частичное превращение органов.

"Ладно, не будем паниковать раньше срока, - подумал Милав, - ничего удивительного с нами не происходит. Может, это мороз над нами шутит! Вот доберемся до "седла", отогреемся, а там..."

- Мила-а-в...

Голос донесся сквозь снежную завесу, и кузнец сразу насторожился: впереди торил дорогу Кальконис, и это он подал сигнал сквозь вой и свист снежного заряда. Милав окликнул Ухоню, бросил ему длинный повод, связывавший двух первых лошадей, и стремительно кинулся на зов. По узкой тропке он быстро добежал до сэра Лионеля, который, присев за огромным валуном, всматривался куда-то вперед. Милав осторожно тронул Калькониса за плечо, отчего сэр Лионель подскочил на, месте и едва не закричал от страха.

- Что случилось? - спросил Милав, наклонившись к самому уху Калькониса.

Сэр Лионель ответил дрожащим голосом:

- Я видел их...

- Кого?

- Хранителей перевала!

- Как они выглядят?

Кальконис молча продолжал всматриваться в снежную муть и, судя по нему, что-то там видел. Милав проследил его взгляд, но ничего не заметил.

- Как они выглядели? - повторил он свой вопрос, легонько встряхивая сэра Лионеля, чтобы привести его в чувство.

Кальконис замотал головой и что-то пробормотал.

- Да что с вами, в самом деле! - вспылил Милав. - Сейчас же отвечайте, Кальконис, что вы там видели?!

- Я... я не знаю... - забормотал сэр Лионель севшим от обуявшего его ужаса голосом. - Он появился внезапно... огромный и сверкающий... а за ним стоял другой... они смотрели на меня, и глаза их вспыхивали, как драгоценные камни... - Кальконис на секунду замолчал, а потом стремительно кинулся к Милаву и забормотал торопливо и сбивчиво: - Давайте вернемся! Пока не поздно... Они... они нас не пропустят!

- Да вы спятили, что ли?! - Милав тряхнул Калькониса так, что затрещала одежда. - Возьмите себя в руки!!

- Да-да, конечно... - забормотал Кальконис, пряча взгляд.

Подошел Ухоня, держа в зубах два длинных поводка.

- О чем речь, други? - спросил он весело, с удивлением взирая на скрючившегося в снегу Калькониса. - Что это с ним?

- Говорит, что узрел хранителей перевала, - пояснил Милав.

- И из-за этого так расстроился? - Ухоня передал поводки Милаву и добавил: - Побудьте пока здесь. А я пойду на местных сторожей посмотрю, может, и о ночлеге столкуюсь! - И он рыжей тенью скользнул за камень.

Кальконис уже немного успокоился, пришел в себя и теперь виновато смотрел на Милана.

- Вы извините, что так вышло, - оправдывался он, - вы должны меня понять: нас с самого детства пугают ужасными хранителями перевала Девяти Лун. Вот... вот я и испугался...

- Успокойтесь, сэр Лионель, только дураки ничего, не боятся. А умному страхи не заказаны. Нужно только воли им не давать, а то умрешь ненароком не от встречи с чудовищем, а от ожидания этой встречи!

Рядом зашуршал снег, и Милав узрел довольную физиономию Ухони.

- Ты чего это такой веселый? - подозрительно спросил Милав.

Ухоня хлопнул себя длинным хвостом по спине и ответил:

- Есть, что называется, две новости, - заговорил он, хитро поглядывая на сэра Лионеля. - Одна плохая...

- ... А вторая хорошая? - попытался угадать Кальконис.

- Нет, уважаемый, - Ухоня ощерил клыки (видимо, хотел изобразить веселую улыбку), - вторая еще хуже!

- И чего же ты тогда цветешь, словно майский луг? - Милав зябко передернул плечами - пока они стояли за камнем без движения, он успел основательно замерзнуть.

- Потому и цвету, что новости хоть и плохие, но очень даже хорошие!

- А можно без словесных изысков? - взмолился Милав. - Мы скоро в сосульки превратимся!

- Извольте, - сразу согласился ухоноид: его лапы весьма болезненно начали "прикипать" к обмороженным морозом камням. - Если те существа, которых видел сэр Лионель, и есть глетчерные рогойлы - хранители перевала Девяти Лун, то у нас есть шанс одолеть их!

- Как это? - спросил Милав, испытывая понятное раздражение медлительностью Ухони.

- Я нашел следы. Много.

- И?..

- Если есть следы, значит, мы имеем дело не с демонами, а с вполне материальными существами, которых можно истребить, а можно попытаться и договориться с ними.

- И все? - усмехнулся Милав. - А теперь давай коротко и быстро: сколько следов?

- Много. Судя по следам, здесь гуляло не менее пяти особей.

- Рост?

- Следы раз в пять больше человеческих - судите сами.

- Ты их видел?

- Что-то мелькало за снежной пеленой. Но я не уверен, что это были рогойлы.

- И что думаешь?

- А чего тут думать? Надо идти - время на вторую половину дня перевалило!

Милав повернулся к Кальконису:

- А вы что скажете, сэр Лионель?

Кальконис распахнул плащ, попробовал, легко ли вынимается шпага, и сказал голосом обреченного человека:

- Я с вами...

Милав быстро перераспределил силы: сам пошел впереди налегке, за ним Кальконис с двумя лошадьми и замыкал кавалькаду Ухоня с двумя оставшимися животными. Теперь оставалось только надеяться, что рогойлы (если это именно их следы обнаружил Ухоня) не застанут отряд врасплох.

А погода все ухудшалась, играя на руку неведомым обитателям перевала. Ветер налетал короткими гудящими шквалами, грозя опрокинуть людей и лошадей. Снег повалил густыми хлопьями; видимость, и без того не превышавшая десяти-пятнадцати саженей, упала до пятидесяти. Это было опасно: рогойлы могли абсолютно незаметно подобраться к ним на расстояние одного короткого прыжка, и кто знает, кому в схватке повезет больше?

В снежной мути совершенно невозможно было ориентироваться, и Милав стал опасаться того, что они потеряли тропу и приблизились к обледенелым склонам. Однако подъем продолжал ощущаться, причем не столь тяжело, как утром. Милав сделал вывод, что они приближаются к "седлу". Приходилось уповать на то, что на последних метрах они не потеряют путеводной тропы и не забредут на какой-нибудь снежный карниз, могущий стать их братской могилой. Мороз все крепчал. И хотя ветер почти стих, Милав чувствовал, что все его нутро заледенело. Он начал делать на ходу незамысловатые упражнения, согревая руки и ноги. Где-то впереди, надежно укрытые непогодой, путешественников ждали хранители перевала.