Роберт Хайнлайн - Восьмой день творения Страница 11

— Док! Док Грейвз, проснитесь!

Грейвз открыл глаза, огляделся, сел и протянул руку.

— Привет, Билл, — сказал он. — Ужасно рад вас видеть.

— Док! — Айзенберг хлопнул старика по спине. — Чёрт возьми! Знали бы вы, как я рад.

— Могу себе представить.

— Послушайте, док, где вы были все это время? Как попали сюда? Вас тоже прихватил огненный шар?

— Все в своё время, сынок. Давай-ка сначала позавтракаем.

На «полу» возле них лежала двойная порция воды и пищи. Грейвз поднял шарик и ловко выпил воду, не уронив ни единой капли. Айзенберг понимающе посмотрел на него.

— Вы здесь довольно давно.

— Верно.

— Столько же, сколько и я?

— Нет. — Грейвз потянулся к еде. — Я поднялся по Столпу Канака.

— Что?!

— Я говорю правду. Вообще-то я разыскивал вас.

— Этого не может быть!

— И все же это так. Похоже, моя безумная гипотеза подтвердилась. Столпы и шары Лагранжа — разные проявления деятельности одного и того же икс-фактора.

Казалось, можно было услышать, как крутятся шарики в голове у Айзенберга.

— Но, док… Послушайте, ведь это означает, что ваша гипотеза была верна. Кто-то действительно создал всё это и держит нас взаперти.

— Так и есть. — Грейвз медленно жевал. Он выглядел усталым и постаревшим. — Всё говорит о вмешательстве разумных сил. Иного объяснения быть не может.

— Но что это за силы?

— Не знаю.

— Иностранные военные? Испытывают на нас новое вооружение?

— Гм-м-м! Вы думаете, что русские, к примеру, стали бы снабжать нас водой таким способом? — Он взял блестящий шарик.

— Тогда кто?

— Не могу сказать. Будем в дальнейшем условно называть их марсианами.

— Почему марсианами?

— А почему бы и нет? Надо же их как-то называть.

— И всё же?

— Потому что они явно не принадлежат к человеческой расе. Вместе с тем это и не животные, поскольку они умнее нас. Стало быть, марсиане.

— Но… подождите. Почему вы так уверены, что ваши икс-существа — не люди? Почему вы отвергаете мысль о неизвестном нам научном открытии?

— Справедливый вопрос, — сказал Грейвз, удаляя пальцем с зубов остатки пищи. — Но так уж устроен наш мир, что мы знаем более или менее точно, над чем работают самые выдающиеся умы человечества. Подобные открытия невозможно держать в тайне в течение долгого времени. Кроме того, Икс продемонстрировал нам принципиально новые технологии, значительно превосходящие уровень нашего развития. Ipso facto[4], подобные технологии не могут быть созданы людьми. Если же, — продолжал Грейвз, — вы настаиваете на существовании ученого-маньяка и секретной лаборатории, я не стану спорить с вами, но лучше оставьте это для воскресных приложений.

Айзенберг долго хранил молчание, обдумывая услышанное и сверяя его собственным опытом. Потом, наконец, признал:

— Вы правы, док. Чёрт возьми! В наших спорах вы всегда оказываетесь правы. Это марсиане. Я имею в виду, конечно, не обитателей Марса, а вообще пришельцев с других планет.

— Возможно.

— Как? Но вы же сами сказали!

— Я сказал, что мы принимаем это название условно, для удобства рассуждений.

— Но методом исключения мы придем именно к такому выводу.

— Метод исключения — не самый лучший способ доказательства.

— Тогда скажите, какова ваша точка зрения.

— Я пока не совсем готов высказывать её. Скажу только, что мы не упомянули психологический аспект, тоже указывающий на вмешательство нечеловеческого разума.

— Что вы имеете в виду?

— Икс обращается с пленниками совсем не так, как это принято у людей. Подумайте-ка об этом.

Им нужно было о многом поговорить, несмотря на то, что все их разговоры неизбежно сводились к Иксу. Грейвз дал Биллу краткий отчет о своём путешествии в батисфере. Он умолчал об истинной цели путешествия, но Айзенберг все понял и был тронут до глубины души. Глядя на своего постаревшего, осунувшегося друга, он подумал, что недостоин такой жертвы.

— Док, вы плохо выглядите.

— Ерунда, пройдет.

— Вам трудно далось это путешествие на Столпы. Зря вы его затеяли.

Грейвз пожал плечами.

— И всё же я справился.

Но он не справился, Билл видел, что старику с каждым днем становится всё хуже.

Проходили дни. Они спали, ели, разговаривали и снова спали. Вдвоем, конечно, легче было переносить унылую монотонность их жизни. Но Грейвз медленно угасал.

— Док, нужно что-то делать с этим.

— С чем?

— Я имею в виду наше положение. То, что случилось с нами, возможно, представляет опасность для всего человечества. Мы не знаем, что творится там, внизу.

— Почему вы говорите «внизу»?

— Потому что вы поднялись в батисфере вверх по колонне.

— Да, это верно. Но мне неизвестно, когда и как меня вытащили из батисферы и куда отправили после этого. Но продолжайте. Что вы хотели сказать?

— Э-э… Ну да, мы не знаем, что могло случиться с людьми за то время, пока мы здесь. Шары могут забирать их по одному, не давая возможности противостоять этому или хотя бы понять, что происходит. Мы с вами, вероятно, знаем, в чем дело. Мы должны выбраться отсюда и предупредить людей об опасности. Должен же существовать способ бороться с этим злом. От нас, возможно, зависит будущее всего человечества.

Грейвз так долго молчал, что Айзенберг почувствовал смущение от чрезмерного пафоса своего высказывания. Билл подумал, что говорит глупости. Но когда Грейвз наконец заговорил, он сказал:

— Я думаю, ты прав, Билл. Я думаю, что есть большая вероятность того, что ты прав. Мы не можем знать наверняка, но раз существует возможность угрозы человечеству, наш долг — предупредить его. Я знал это. Я догадывался об опасности, ещё до того, как мы здесь очутились, но у меня не было достаточного количества фактов, чтобы поделиться с кем-нибудь своими подозрениями. Вопрос в том, как мы пошлём это предупреждение?

— Мы должны бежать.

— Ну конечно.

— Должен быть способ.

— У тебя есть предложения?

— Возможно. Нам не удалось найти ни входа, ни выхода из этого помещения, но они должны быть; нас ведь каким-то образом поместили сюда и каждый день доставляют пищу и воду. Я однажды пытался бороться со сном, чтобы посмотреть, как это делается, но в конце концов заснул…

— Я тоже.

— Ага. Но это и неудивительно. Зато нас теперь двое. Мы могли бы установить дежурство по очереди.

Грейвз кивнул.

— Стоит попробовать.

Поскольку у них не было приборов для измерения времени, они установили такой порядок: один из них дежурил, пока мог бороться со сном, потом будил другого. Однако ничего не происходило. Еда закончилась. Воду они расходовали очень экономно, но в конце концов остался всего один шарик, который они так и не использовали. Каждый хотел уступить последний глоток воды другому.