Михаил Харитонов - Факап Страница 11

Вот только попробуй объясни это общественности. Которая по отдельности состоит из разумных и компетентных людей, а в целом — стадо полоумных бабуинов. Которые ни во что вникать не способны, зато верещать как резаные — это всегда пожалуйста.

Они и верещали. А также писали запросы в Мировой Совет и требовала то ли расформирования ИЭИ и полного запрета вмешательства в чужую историю, то ли высадки в Арканаре миллиона добровольцев с целью немедленного введения коммунизма. А некоторые — и того и другого одновременно.

Но это всё можно было бы как-нибудь пережить. Однако самый неприятный сюрприз от Антона состоял даже не в его литературных упражнениях. К тексту был приложен файл, в который автор скопировал несколько институтских методичек, несколько учебников и словарей местных языков, а также название, номер и приблизительные галактические координаты планеты. Приблизительные — поскольку они, судя по всему, были сняты с навигационной аппаратуры корабля, то есть не учитывали движение систем и прочие факторы. Однако Аврора значилась в БВИ, так что практического значения это уже не имело. Планета стала доступной для любого дурака с пилотским свидетельством.

Тут же начались попытки самодеятельного проникновения на планету. Энтузиасты пытались прорваться к планете на своих и чужих судах, чтобы высадиться в какую-нибудь местной стране. И учинить там справедливые и гуманные порядки, вредительски саботируемые проклятым ИЭИ.

Как правило, участь этих энтузиастов была плачевной. Несколько человек погибли. Одного идиота спасли в последний момент (его, кажется, собирались сжечь заживо), но при вызволении пришлось перебить кучу местных. Ещё одного кретина иэишники вытащили из пыточного подвала. Вытащили с отпиленной ногой и без нижней челюсти. Ногу и челюсть ему вырастили заново, после чего он сбежал от врачей, выступил по общественному видеоканалу и заявил, что в тот подвал его затащили не добрые арканарцы, а переодетые агенты ИЭИ. Отблагодарил, называется.

Мировой Совет вынужден был пойти на крайние меры. Аврора объявили запрещённой. Разумеется, сотрудников ИЭИ пришлось отозвать, а всю деятельность свернуть. Двадцать лет работы и все понесённые жертвы пошли псу под хвост. Ректор ИЭИ подал в отставку, формально — по состоянию здоровья, но все всё поняли. Горби отставку принял — и тут же, в своей манере, слёг. С обострением стыда и совести, наверное.

Тем не менее, вся эта история в перспективе имела некий полезный эффект. Общественность худо-бедно усвоила несколько мыслей. Во-первых — что история не делается в белых перчатках, и если мы хотим способствовать правильному развитию гуманоидных цивилизаций, нужно смириться с тем, что наши люди — такие чистые и честные — будут жить по законам феодальных, рабовладельческих и даже фашистских обществ. Не особо выделяясь на общем фоне. И если вы хотите спать спокойно — не нужно им мешать делать своё дело. А только принимать победные реляции: на такой-то планете прекращена эпидемия, там-то предотвращена ядерная война, а вот здесь намечается буржуазная революция. Слава нашим скромным сотрудникам, несущим в Космос прогресс.

Тогда, собственно, и появилось слово "прогрессор". Придумали его журналисты, а потом его стали использовать и сами сотрудники ИЭИ. В общем, правильно, слово-то удачное.

Всё это было очень интересно и поучительно. Однако не объясняло того факта, с которого я начал в этом копаться. А именно — зачем очень старому Антону понадобилась психокоррекция.

Конечно, можно было предположить, что в голове у престарелого агента что-то сдвинулось. Но в ПР было написано — "плановая процедура". И три строчки на профессиональном жаргоне ментологов-психоскопистов.

В "трёшке" нас учили, помимо всего прочего, обращаться с ментоскопом. Ну, на самом примитивном уровне, конечно. Тем не менее, что-то я понимаю. Но в тех трёх строчках я понял не больше, чем улитка в аэродинамике. То есть совсем ничего.

Тут бы мне тормознуться. Но нет же, меня заело. Закусился я на этой теме. Дурное чувство. Засиделся дядя Яша своей хозяйственной должности, захотелось приключений на свою нехудышечку. И нашёл. Кто ищет — тот находит.

Но тогда я об этом не думал совершенно. И вместо того, чтобы всё это прекратить, на выходных сходил в гости к своему старому приятелю Боре Левину.

День 13

Перечитал вчерашнее. Нет, ну ни хрена ж я наструячил! Сам себе удивляюсь. И всё ведь затем, чтобы оттянуть неизбежный конец. То есть финал истории. Потому что рассказать-то хочется, но не это. А ведь придётся.

Ладно, постараюсь больше так не затягивать. Хотя не обещаю. Кстати, кому? Лене Завадской? Ну, допустим, ей. Лена, если тебе это в руки попадёт, дочитай до конца, пожалуйста. Ну или до того места, где текст кончится. Дочитай, а?

Значит, Боря Левин. Не то чтобы очень близкий друг, но очень близких у меня как бы и нет. Мы с ним сошлись как раз на теме "Ковчега" — он консультировал нас по поводу Юмизавы и его мозговых тараканов. С тех пор мы с Борисом регулярно встречаемся. Приятный человек, в общении комфортный, не напрягает. Хотя по профессии — самый что ни на есть врач-вредитель. То есть психокорректор. Очень хороший. Специализация — детский и подростковый возраст, работает с глубинными комплексами, к нему родители и Учителя в очереди стоят. Доктор наук, доцент, глава редакционной коллегии учебника по психокоррекции для медвузов. А также автор методички для военных кафедр тех же вузов "Экспресс-допрос в полевых условиях с использованием психокорректирующих методик".

Если вдруг это попадёт на глаза какому-нибудь типичному представителю общественности, скажу вот что. Всех психокорректоров учат методикам допроса. Всех. На военной кафедре, разумеется. И не только этому. Разумеется, они дают подписку и не болтают об этом на каждом углу, чтобы не поднимать ненужный кипеш. Но все, кому нужно, об этом знают, не такой уж это великий секрет. И знаете что я вам скажу? Это совершенно нормально, что их этому учат. И более того — это по-настоящему гуманно. Психокорректор работает с тонкими структурами психики, и должен чётко видеть грань, за которой кончается помощь и начинается насилие над личностью. А также знать, что происходит в случае, когда это насилие совершается. Потому-то психокорректоры обычно побаиваются того, что делают. Не до патологии, как товарищи из ДОПН, но всё-таки. И это хорошо. В таких вопросах лучше перебдеть, чем недобдеть. Ну а если случится что-нибудь такое, что потребуется кого-то допрашивать — знаете, уж лучше так, чем калёное железо. Оно сильнее травмирует. В том числе и психику.