Яна Дубинянская - Письма полковнику Страница 11

«Пока» у него вышло профессионально, почти без нажима. И времени ей дали ровно столько, сколько нужно. Дабы успела узнать и ужаснуться, но не особенно разглядела детали, вряд ли столь пикантные, как того требует классика жанра. Далее подразумевалась внятная душеспасительная беседа, каковая, разумеется, и воспоследовала. Скучная, словно похоронный штатский костюм.

Вот тут-то Эве и сделалось всё равно. Женщина стала функцией. На тот момент — аналитической функцией, размышляющей, как такое возможно. Технически.

С фотографиями проще всего: на вооружении цивилов наверняка имеется любая оптика. Действительно ли они размещены в реально существующем интернет-издании? Она тогда скользнула взглядом по шапке сайта бездумно, не прочитав, — да какая разница. Подбить же стаю десятиклассников не идти на день рождения к училке тем более проще простого. И, наверное, совсем нетрудно соответствующим образом проинструктировать отдельно взятого мальчика пятнадцати лет…

Но неужели они срежиссировали даже искру от салюта?

Дылда рыдала отчаянно и молча, не снимая очков: из-под оправы с запотевшими стеклами блестели мокрые щеки и шмыгал малиновый нос. Смотреть на нее было жалко. Даже Открывачке.

— Не реви, — миролюбиво сказал он, возлагая пятерню на ее плечо; естественно, с высоты парапета. — До осени возьмут нормальную литераторшу. И причапаем толпой типа пересдавать: ты, я, Бейсик…

Дылду передернуло — то ли от прикосновения, то ли от предложенного синонимического ряда; так или иначе, Открывачка потерял равновесие, чуть не полетел с парапета на газон и выматерился, помянув Дылду уже в одном ряду с училкой, писателем Антоколовским и прочими классовыми врагами. Затем уселся поудобнее, подвинув Воробья, и закурил что-то самокрутное, мерзкое. Впрочем, тут, на свежем воздухе, почти не чувствовалось.

— Расслабьтесь, — сообщил Бейсик. — Пересдадим уже сегодня. Еве кое-что популярно объяснят, приведут некоторые соображения, и… — Он многозначительно хихикнул. — А кое-кому и без того светит гарантированное двенадцать.

Дылда подняла зареванные глаза. Без очков — очки она протирала носовым платком. Высморкалась туда же, несколько раз моргнула и снова их надела.

Бейсик молчал, обернувшись к дверям школы. До них отсюда было самое малое шагов десять, но интуиция никогда его не подводила.

Двери отворились медленно, артистично, и в проеме показалась Марисабель. Плавно, никуда не торопясь и никого не замечая, поплыла вниз по ступенькам; эротизм ее движений напрочь перечеркивал и клетчатую юбку ниже колен, и косичку за спиной, и полное отсутствие косметики. Бейсик присвистнул. Воробей и Открывачка заерзали на парапете. Дылда чихнула.

— Вот западло, — бросила Марисабель, поравнявшись с группой. — Если б знала, пошла бы первая отвечать. А теперь торчи тут до двух… Как будто у меня своих дел нет.

— Ты шо? — не понял Лысый. — Она же всех валила!

— Плевать, — отозвалась Марисабель.

Загадочности в ее тоне было не меньше, чем у Бейсика, а неотразимости гораздо больше. Навстречу длинной сигарете, извлеченной из скромного портфельчика, защелкали зажигалки. Дылда поморщилась, но всхлипывать перестала.

— Это всё потому, что мы не пошли к Еве на день рождения, — тускло выговорила она. — Я бы на ее месте тоже обиделась.

Марисабель искоса бросила на нее взгляд, в котором аккумулировалось всё, что она думала о перспективах Дылдиного одинокого сорокалетия. Но тема не стоила того, чтобы ее развивать. Однако и подавать сногсшибательную новость вот так сразу, без эффектной паузы, не хотелось. Да и присутствовали не все, кого Марисабель желала бы видеть при ее оглашении. Так что она сексуально затянулась и оперлась на парапет, раздвинув локтями Воробья с Открывачкой.

— Как сообщают компетентные источники, — изрек Бейсик, — Ева Николаевна не скучала.

И замолчал, торжествующе глядя на Марисабель. Один-ноль. Попробовала бы она теперь заикнуться о чем-нибудь своем. Зашикали б насмерть.

— Что, неужели Блинбергу обломилось? — схохмил Лысый. Все прикололись, но ненадолго; из разрозненных смешков образовалась тишина.

— Ну? — нетерпеливо пискнул Воробей.

Бейсик наслаждался.

Открывачка спрыгнул с парапета и несколько раз прошелся туда-сюда по плиткам аллеи, едва не сбив с ног Дылду, попятившуюся на газон. Как ни странно, на бесхитростной Открывачкиной физиономии шевелилась работа мысли. Остановился он внезапно, так что из-под подошв его кроссовок взметнулась пыль, словно из-под колес резко тормознувшего автомобиля. Развернулся к Бейсику:

— Стар?!

— Стар, — чуть разочарованно, однако не без уважения подтвердил тот.

— Убью гада.

Дылда вздрогнула, споткнулась о бровку. Лысый и Воробей переглянулись, пытаясь переварить ошметья информации; выспрашивать более полную версию было стремно. И только Марисабель, выпустив к небу узкую, как миниатюрный смерч, струйку дыма, требовательно заявила:

— Не поняла.

— Шо тут непонятного, — процедил Открывачка. — Я всегда говорил, что он сука последняя. Поперся. Еще и с подарочком небось. За общее бабло. Сволочь.

Бейсик хихикнул. Он никогда не выдавал всю ценную информацию сразу, только порционно. И все об этом знали.

— Ну? — не выдержала Марисабель. Два-ноль.

— Не стоит жалеть бабки на прощальный подарок любимой учительнице, — игнорируя одноклассницу, сказал Бейсик, интимно склонившись к Открывачке; вообще-то они оба и не думали сдавать никаких денег. — Тем более что наш староста отработал за всех. Вот только не надо завидовать.

— Кому завидовать? — зазвенела Дылда.

Бейсик развел руками:

— Вопрос, конечно, интересный. Я бы ответил, что Еве: в ее-то возрасте!.. но, если подумать, — он поморщился. — Ковер у директрисы… фи. Хоть бы дали уволиться по собственному желанию. А зато кому-то — двенадцать баллов. Так что, возвращаясь к вопросу, это с какой стороны посмотреть…

— Стар идет, — с подчеркнутым безразличием бросил Воробей.

Все обернулись: синхронно, как на торжественной линейке.

Стар шагал по параллельной аллее школьного сквера, периодически скрываясь за тополями и снова появляясь в геометрически одинаковых отрезках между ними. Его баскетбольная фигура в костюме и при галстуке отталкивалась от земли пружинисто, словно собираясь взлететь; и точно, на подходе к очередному дереву Стар взмахнул «дипломатом», перебрасывая его, будто мяч, в другую руку, и в высоченном прыжке коснулся косой ветки, нарушавшей форму тополиной кроны. И пошел дальше, чуть запрокинув голову, как если бы подсчитывал ласточек в небе. Одноклассников он, разумеется, не видел. И плевать на них хотел — с высокого, понимаете, дерева.