Аристарх Нилин - Завтра не умрет никогда (Сборник) Страница 11

— Ты что стоишь, как истукан, скорее тащи фотоаппарат и все что есть.

Мы вдвоем кинулись в палатку. Я схватил цифровик, вместе с платформой для крепления к зонду, так как его так и не успели отсоединить, а Маша фотоаппарат. Выбежав из палатки, мы остолбенели от увиденной картины. Инопланетный корабль висел метрах в ста от поверхности земли, по всей видимости, непосредственно над двумя отверстиями в земле, из которых в сторону корабля, словно по невидимой трубе, шла перекачка каких-то материалов. Зрелище было фантастическое. Корабль словно стоял на Земле на двух гигантских ногах, которые переливались и сияли разноцветными огнями, преимущественно серебренным и золотистым оттенками. Я машинально делал снимки, и только слышал, как Ольга кричала:

— Петр, ты фотографируешь?

— Да, да, а ты?

— У меня, кажется, все кадры кончились.

В этот момент трубы, соединяющие корабль с Землей, неожиданно исчезли, словно их и не было. Корабль развернулся и в этот момент раздался, нет, не взрыв, а словно по земле прошла мелкая рябь, которая обычно бывает при взрывах на большой глубине. Мы почувствовали это сразу, потому что почва под ногами словно покачнулась. Секунда, другая и корабль бесшумно исчез за край леса, что был на противоположной от нас стороне.

Мы стояли, разинув рот не в силах понять, что это было, но мы оба видели это, и потому через пару минут, когда первый шок от увиденного прошел, стали лихорадочно обмениваться впечатлениями, словно пытались удостовериться, что видели одно и тоже, а значит, это была не галлюцинация. Мы ликовали, однако мы рано радовались. Подключив цифровой фотоаппарат к компьютеру, я обнаружил отсутствие каких-либо снимков. Все сорок с лишним кадров, оказались пустыми. На каждом кадре был виден ореол по углам, а всю центральную часть кадра занимало темное пятно. Ощущение было такое, словно изображение на кадрах было заретушировано, хотя по краям были видны и лес и небо и овраг, но корабля, даже части не было ни на одном кадре. Я сидел в палатке, обхватив голову руками и с горечью думал, что если и на обычной фотопленке такая же история, то доказать нашу правоту, не удастся. Так мы просидели до самого вечера, когда увидели ребят, выходящих из леса.

Завидев нас, сидящих возле палатки еще издали, они весело махали нам руками, но мы даже не пошли им навстречу. Когда они, не понимая наших грустных лиц, выслушали рассказ, то поняли в чем причина.

— Да, дела, — произнес Федор, — а вы не проверяли, отверстия в земле целы?

— Нет, не проверяли, — грустно произнесла Ольга.

Не дожидаясь утра, мы пошли проверить отверстия в земле, благо около каждого, стояли вешки, чтобы их было легко найти. Наши опасения подтвердились довольно быстро. От отверстий не осталось и следа. Точнее, кое-что от них осталось, разрушенный цилиндр, выстилающий стенки отверстия кое-где немного выступал из земли. Однако, как выяснилось на утро, полимеризация носила не стабильный характер и материал, собранный в качестве образцов полностью рассыпался и превратился в обычный почвенный грунт. Таким образом, мы оказались, без какой-либо доказательной базы.

Удача, которая нам сопутствовала в начале экспедиции на этом и закончилась. Все полтора месяца, которые мы провели в поисках хоть каких-то следов НЛО, посадки их на поверхность Земли или каких-либо других вещественных доказательств их пребывания, не увенчалась успехом. Впрочем, Ольга, я и Федор теперь были совершенно точно убеждены, что они существуют, что они прилетают на нашу планету и более того, зачем-то сверлят в ней дыры и что-то достают с большой глубины.

Мы возвращались домой в Москву огорченные и вместе с тем уверенные, что когда-нибудь мы обязательно найдем и докажем, что мы не одиноки в безбрежном океане космоса.

Когда мы вернулись в Москву, первым делом проявили пленку, которую отсняла Ольга, но, как и ожидалось, все кадры были засвечены, и только последний, словно в подарок нам, получился четко. На нем был снят, улетающий корабль, как бы говорящий нам, — еще не настало время раскрывать перед землянами наши тайны. Мы сделали семь копий, и каждый хранит её у себя дома. Я тоже повесил фотографию, как память о той экспедиции, в которой так причудливо переплелось очевидное и невероятное, оставляя после себя еще больше загадок о неведомом нам мире внеземных цивилизаций.

Семь дней творения

Имре сидел на лабораторном стуле и, напевая мелодию очередного популярного шлягера, вносил на компе какие-то данные, скорее всего, для очередного опыта. В интервалах между экспедициями, он не мог как все, провести законный отдых где-нибудь на золотых пляжа Майями или воспользоваться льготными условиями отдыха на Луне. Его интересовала только наука, и ей он отдавался с упоением. Поэтому, если вставал вопрос, где найти Имре, то в 99 процентах из ста он был в лаборатории и только один процент, что он лежал в карантинном блоке и лечил очередную заразу, которую сумел подхватить, ставя свои опыты.

Совсем иным был Герт Унгер, маленького роста, лысоватый, несмотря на свои тридцать два года. Его стезя была физика. Он защитил по ней диссертацию и имел ученую степень, но в противоположность Имре, четко разделял работу и отдых. Его хобби, был альпинизм, точнее нет, это громко сказано. Скорее просто? туризм по горам. Во всяком случае, сколько его помню, он за редким исключением, все свободное время посвящал групповым пешим походам по горам. Ему нравилась природа, ночевка в палатке в условиях дикой природы. Как могли уживаться в одном человеке столь далекие друг от друга стихии, как физика и живая природа, было не понятно. Зато нас всех это очень устраивало. По крайней мере, за обеденным столом, когда в полете, мы собирались все вместе, Герта было слушать куда интереснее, чем Имре, который даже за едой только и думал, что о внеземной форме жизни, а не о земных красотах, которые все еще чудом сохранились на планете.

Артур Бруни пилот центра исследовательских разработок дальнего космоса. Сумрачный, молчаливый член нашей команды. Летает с нами второй год, и за все это время я так и не смогла до конца понять и оценить его характер. Впрочем, тому есть причина. В попытках анализа его характера, примешиваются личные симпатии, которые накладывают отпечаток на объективность оценок. Как специалист, он просто первоклассный пилот, а вот что касается его коммуникабельности, то здесь мнения расходятся. Например, Имре считает его характер идеальным. И это понятно, никто, кроме Артура не в состоянии так долго выслушивать размышления Имре, по поводу очередной пиявки, привезенной из той или иной экспедиции. А вот Герт, наоборот, считает его сухарем, каких свет не видел, и если бы все были такими как Артур, то мы все давно бы чокнулись от тоски за время полета. Что касается меня, то это особая песня. Он просто мне нравится, если не сказать больше. Впрочем, я стараюсь не показывать виду и почти год держу дистанцию. Хотя кое-кому это явно не нравится, ибо он догадывается о моих чувствах к Артуру. И этот кто-то Грегори Нойман — инженер механик по прозвищу Терминатор. Кто и почему его так назвал, осталось загадкой, хотя это не столь важно. Главное то, что он раз получив с моей стороны отказ, был столь уязвлен, что питает ко мне двоякие чувства. С одной стороны, надеется, что я сдамся, а с другой, пытается постоянно уколоть меня. Впрочем, это отнюдь не означает, что мы с ним враги. На самом деле мы отличная команда и я прекрасно знаю, что если кто и придет на выручку первым, то это будет именно он Грегори. Кстати, именно он занимается подготовкой к очередной экспедиции и помимо своих основных обязанностей механика корабля и всего, что на нем находится, обеспечивает наш быт и уют.