Стенли Вейнбаум - Черное Пламя (сборник) Страница 11

— Спасибо. Ну а теперь посмотрим, что со всем этим можно сделать…

С этими словами Эдмонд открыл ящик стола и извлек оттуда катушку с проволокой и выкрашенную чем-то белым квадратную картонку.

— Это свинцовая проволока, а на эту картонку нанесен слой фтористого кальция.

Эдмонд протянул предметы Боху, принявшему их с выражением терпеливого скептицизма наблюдающего за детскими фокусами взрослого.

— Я хочу, чтобы вы убедились — проволока не активна. Стоит нам погасить свет, — и только Эдмонд произнес эти слова, как лаборатория погрузилась в загадочную и таинственную темноту, — вы увидите, что картонка не флюоресцирует.

Бох потер проволоку о картонку, но желаемого результата тем не менее не получил. Неожиданно снова вспыхнули лампы, и уже при свете инженерам не оставалось ничего иного, как убедиться: ни проволока, ни картонка, если не считать нескольких глубоких царапин, не изменили своих физических свойств.

— Ваша демонстрация более чем убедительна, — с плохо скрываемой иронией отметил Box. — С чувством глубокого удовлетворения мы отмечаем, что проволока невинна как младенец.

— Передайте ее мне, посмотрим, смогут ли у младенца прорезаться зубки.

Не отламывая от катушки, Эдмонд отмотал и распрямил дюймов шесть проволоки, после чего она стала напоминать уменьшенных размеров палочку уличного регулировщика. Далее натянул закрепленные по краям чаши три толстые нити, сложил их концы и, отметив вершину полученной в пространстве пирамиды зажимом на стоящем рядом с чашей круглом штативе, позволил себе разжать пальцы, сбрасывая нити вниз.

— Простейший способ определения фокальной точки, — объявил он. — Так как черная поверхность моего прибора не отражает свет, приходится находить иные методы. Как вы, надеюсь, уже отметили, фокусное расстояние равно приблизительно двенадцати дюймам. Поверхность отражателя не параболическая, а сферическая. В данном случае не требуется точной фокусировки, ибо я хочу активировать всю поверхность проволоки, а не одну ее точку.

Два визитера, никак не комментируя происходящее, хранили глубокомысленное молчание. А тем временем их радушный хозяин манипулировал с кусочком проволоки, водя ей через помеченную зажимом штатива точку. Проделав сию несложную операцию с дюжину раз, он протянул катушку Боху.

— Держитесь вот здесь, мистер Box. Теперь проволока может укусить.

С легким выражением брезгливости инженер разглядывал совершеннейшим образом не претерпевший никаких видимых изменений кусочек металла.

— Ну и что? — резко спросил он. — Надо посмотреть, как поведет себя наш флюоресцирующий экран. Я удалю свет, — и вместе с этими словами, мигнув, погасли лампы. И стоило в наступившей темноте поднести Боху проволоку к картонному квадратику, как тот в одну секунду озарился бледно-голубым сиянием. Оставленные на его поверхности нетерпеливой рукой Боха царапины пульсировали холодным белым огнем, а сам квадратик походил на маленькое незашторенное окно во мраке беззвездной ночи. Холодный протуберанец огня вспыхнул на ее поверхности, стоило Боху слегка двинуть проволокой.

А в темноте глухо прозвучали слова Эдмонда:

— Попробуйте свой бриллиант, мистер Хоффман.

Хоффман послушно снял с пальца кольцо и поднес его к светящемуся квадрату. И стоило лишь приблизиться, как камень вспыхнул голубым, холодным пламенем — более ярким, чем картонный квадратик. Хоффман отдернул руку, но кольцо продолжало светиться с той же неистовой, неугасающей силой. Вспыхнул свет, застав врасплох двух недоуменно хлопающих глазами инженеров.

— Пройдет некоторое время, прежде чем камень погаснет, — раздался голос Эдмонда. — По крайней мере, вы можете быть спокойны за ваш бриллиант — подделки не реагируют на излучение.

Эдмонд немного помолчал и спросил:

— Какие еще нужны доказательства?

— Это убедительная демонстрация, — коротко ответил Бох. — Теперь бы нам хотелось услышать объяснения вашего метода.

— Частично, лишь частично, господа. — Эдмонд открыл коробку с сигаретами и подвинул ее гостям. Хоффман не отказался, а Бох, отрицательно качнув головой, потянулся за своей трубкой.

— Очевидно, — выпустив густой клубок сигаретного дыма, продолжил Эдмонд, — простейший способ расщепления ядра таится в создании поля резонансной частоты. Принцип скрипки и хрустального бокала.

— Идея старая, — сказал Хоффман, — но не давшая никаких практических результатов.

— Да, и лишь потому, что никто не смог создать вибратор столь высокой частоты. Элементарные частицы большинства веществ имеют период вращения, измеряемый миллионными долями секунды. Но в природе известны лучи, обладающие соизмеримой частотой. Я имею в виду космические лучи.

— Ба! — язвительно воскликнул Бох. — Так, значит, вы изготовили космические лучи!

— Отнюдь, — Эдмонд с ледяным спокойствием взглянул на веселящегося инженера, — и если позволите, я продолжу.

Итак, как подтверждено многочисленными наблюдениями, свинец, долгое время находящийся под открытым небом, становится в незначительной степени радиоактивным. И все глупцы, просиживающие штаны в научных лабораториях, считают, что данными свойствами свинец обязан воздействию солнечной радиации. И они глубоко заблуждаются, ибо причиной служат космические лучи.

Вот почему я создал этот отражатель, — Эдмонд небрежно тронул рукой деревянную чашу, — который фокусирует проникающие в эту комнату космические лучи, тысячекратно их усиливая. Вот что является причиной распада свинца. Однажды начатый, процесс продолжается уже самопроизвольно. — Эдмонд помолчал, затянулся сигаретой и коротко спросил: — Будут еще вопросы?

— Да! — одновременно воскликнули оба, но, уже не с таким агрессивным напором, продолжил один Бох:

— Я всегда считал, что космические лучи, обладая ни с чем не сравнимой всепроникающей силой, без труда могут достигнуть основания самых глубоких подземных шахт, и даже золото не может служить им достойной преградой. Существует общеизвестное представление, что ничто не в состоянии отразить их.

— Почти ничто, мистер Бох. Мой рефлектор способен на это.

— Тогда какой материал вы применяете?

— Вы что-нибудь слышали о нейтрониуме, мистер Бох?

— Нейтрониум! — снова в один голос воскликнули инженеры.

— Это, — после короткого замешательства заговорил Хоффман, — это вещество, лишенное электронов. Нейтрониум образуют твердые протоны, и один кубический дюйм этого вещества весит порядка тонны.