Роберт Хайнлайн - Миры Роберта Хайнлайна. Книга 13 Страница 113

— Но ведь я не лишил вас имени, — сказал тогда Джедсон. — У вас есть и третье имя, настоящее?

— Разумеется, — ответил Уортингтон, — но упоминать его надобности нет.

— Естественно! — отозвался Джедсон. — Неназываемое имя. Так приступим?

— Да, конечно. — Уортингтон повернулся ко мне. — Найдется ли у вас помещение, где я мог бы приготовиться? Достаточно самого небольшого.

— Тут вам будет удобно? — спросил я, открывая дверь умывальной, примыкавшей к моему кабинету.

— Вполне, благодарю вас, — ответил он, забрал портфель и закрыл за собой дверь. Пробыл он там не меньше десяти минут.

Джедсон не был расположен к разговорам. Он только посоветовал мне предупредить секретаршу, чтобы она никого к нам не впускала и не входила сама. Мы просто сидели и ждали.

Наконец доктор Уортингтон вышел из умывальной, и я второй раз за день был ошарашен. Культурнейший доктор Уортингтон исчез. Перед нами стоял босой черный африканец ростом в шесть с лишним футов. Могучая грудь колесом бугрилась мышцами под черной кожей, глянцевой, как обсидиан. Его чресла опоясывала шкура леопарда, с пояса свисал кошель, а в руках он держал какие-то инструменты.

Однако мое внимание приковали не они, не фигура воина-атлета, но его лицо. Брови он покрасил белой краской, белая черта надо лбом следовала линии волос, но их я заметил мимоходом. Главным было выражение — мрачное, беспощадное, исполненное достоинства и силы, которых не передать никакими словами. Глаза свидетельствовали о великой мудрости, но в них не было сострадания — только суровая справедливость, с какой мне бы столкнуться не хотелось.

Мы, белые в нашей стране, склонны недооценивать черных — во всяком случае, я склонен, — потому что видим их вне их культурного наследия. У тех, кого мы знаем, оно было отнято десяток поколений назад, заменено насильственно навязанной псевдокультурой. Мы забываем, что у черных была собственная культура, более древняя, чем наша, с более стойкой основой, так как опиралась она на человеческие способности и силу духа, а не на дешевые фокусы механических игрушек. Но это суровая культура без сентиментальной озабоченности судьбой слабых и неприспособленных, и она никогда полностью не исчезает.

Я невольно принял почтительную позу.

— Так приступим, — сказал доктор Уортингтон обычным голосом и присел на корточки, растопыривая крупные пальцы ног. Из кошеля он достал собачий хвост, какой-то сморщенный черный ком величиной с мужской кулак, и еще несколько предметов непонятного назначения. Хвост он прицепил у пояса сзади, так что он повис у него между ног. Затем взял что-то, завязанное в красный шелковый платок. — Вы не откроете сейф? — попросил он меня.

Я открыл стальную дверцу и посторонился. Доктор сунул сверток внутрь, лязгнул дверцей и покрутил ручку. Я вопросительно взглянул на Джедсона.

— У него… ну… в этом свертке его душа, так он поместил ее под защиту холодного железа. Он ведь не знает, с какими опасностями столкнется, — шепнул мне Джедсон. — Видишь?

Я поглядел и увидел, что Уортингтон тщательно провел большим пальцем по краям дверцы там, где она смыкалась с сейфом. Затем он вернулся на середину комнаты, взял сморщенный черный ком и нежно его погладил.

— Это отец моей матери, — объявил он, и, вглядевшись, я убедился, что он держит мумифицированную человеческую голову, у которой на затылке сохранились прядки волос. — Он очень мудр, — невозмутимо добавил доктор, — и мне потребуются его советы. Дедушка, это твой новый сын и его друг. — (Джедсон поклонился, и я поймал себя на том, что тоже кланяюсь.) — Им нужна наша помощь.

Он заговорил с головой на своем языке, время от времени умолкая и как бы слушая, а потом отвечая. Между ними затем словно бы вспыхнул спор, но, вероятно, они пришли к согласию, так как доктор понизил голос. Через минуту он умолк и обвел взглядом комнату. Глаза его остановились на полочке для вентилятора.

— Превосходно! — сказал он. — Дедушке нужен наблюдательный пункт, чтобы следить за происходящим. — И он бережно водрузил сморщенную голову на полку лицом к комнате.

Вернувшись на середину, он опустился на четвереньки и начал водить носом из стороны в сторону, как охотничий пес, отыскивающий след. Он кружил, нюхал, поскуливал, точь-в-точь как вожак своры, сбитый с толку обилием следов. Прикрепленный к поясу хвост задрался и помахивал, как у настоящей собаки. Настолько все его движения походили на движения гончей, что я даже заморгал, когда он внезапно сел по-человечески и объявил:

— Впервые сталкиваюсь с сочетанием стольких чар в одном месте! Чары миссис Дженнингс и ваши коммерческие я опознал легко. Но, исключив их, воздуха я практически не очистил. Здесь у вас разве что заклинания дождя не было, и еще шабаша!

Не дожидаясь нашего ответа, он вновь преобразился в гончую и начал описывать более широкие крути. Почти сразу он будто наткнулся на непреодолимое препятствие, замер, поглядел на голову и энергично заскулил. После чего застыл в ожидании.

Ответ, видимо, его удовлетворил. Громко тявкнув, он выдвинул нижний ящик картотеки — неуклюже, словно лапами, а не руками. Торопливо порывшись в нем, он живо извлек что-то из самой глубины и бросил в кошель.

После чего несколько раз бодро обежал помещение, обнюхивая все уголки. А когда закончил, вернулся на середину комнаты, снова сел на корточки и сказал:

— Ну пока здесь чисто. В этом месте сфокусированы все покушения, а потому дедушка согласился остаться тут и постеречь вас, в то время как я опояшу вашу недвижимость веревкой, чтобы для чародеев ход сюда был закрыт.

Мне стало не по себе. Уж конечно, голова напугает мою секретаршу до полусмерти, чуть она ее увидит! Я намекнул на это, как мог деликатнее.

— Ну так как? — осведомился он у головы дедушки, выслушал ответ и обернулся ко мне. — Все в порядке, дедушка говорит, что будет показываться только тем, кого ему представили.

(Так оно и вышло. Головы никто не заметил, даже уборщица!)

— А теперь, — продолжал он, — я хочу как можно скорее обследовать контору моего брата, а также обнюхать ваши жилища и застраховать их от нежелательных вторжений. А пока оба вы примите к сведению следующее: ни в коем случае не допускайте, чтобы что-то ваше личное могло попасть в чужие руки — обрезки ногтей, сбритые волосы, слюна. Следите за этим строжайшим образом. Уничтожайте их либо в огне, либо погрузив в проточную воду. Это значительно облегчит нашу задачу. У меня все.

Он встал, быстро вошел в умывальную, а десять минут спустя благообразный, утонченно образованный доктор Уортингтон уже сидел с нами, покуривая сигарету. Мне пришлось покоситься на голову его дедушки, так как меня уже одолевали сомнения, не пригрезился ли мне этот владыка африканских дебрей.