Сергей Лукьяненко - Осенние визиты Страница 12

— Тут слишком темно, чтобы смотреть в лица, — ответил Фархад. — Не беспокойтесь, Рашид Гулямович.

Он вернулся минут через пятнадцать. Раскисшую землю копать было нетяжело.

— Утром я проверю это место, — сказал Фархад, глядя в затылок хозяина. Он сидел у камина, в том самом кресле. — Все будет хорошо.

— Кто еще слышал выстрел? — не оборачиваясь, отозвался Визирь.

— Никто.

— Спасибо, Фархад.

Запах горелого пороха был уже не слышен. Фархад секунду помедлил.

— Я протру пол, Рашид Гулямович.

— Напомни мне завтра, сколько я тебе должен, — ответил Визирь, вставая.

Искушение предложить Фархаду еще более выгодную работенку было велико. Но Визирь промолчал. Этот парень не убийца. Просто верный сторожевой пес.

Убийца взглянул бы в лицо мертвеца — и разделил его судьбу.

11

Где-то далеко, за несколько кварталов, прошумела машина. Ярослав приоткрыл глаза, словно надеясь поймать на потолке блик света. В детстве он провожал так каждую ночную машину — окна его комнаты выходили прямо на оживленную трассу. Какая таинственность была в этом отсвете чужой жизни — людях, не спящих ночами, людях, имеющих машины.

Теперь он не мечтал об автомобиле. Это осталось в детстве, вместе с желанием иметь собаку и твердой уверенностью, что мороженое вкуснее котлет. А вот ночь… ночь и шорох чужих судеб остались с ним навсегда.

Вот только лучи фар больше не заглядывают в его окна. Тихий район, мечта пенсионера.

Порой он и себе казался пенсионером, тридцатилетним волонтером войны с иллюзиями. Редко выбирающийся из дома, живущий где-то на грани двух миров — реального и скрытого за дисплеем компьютера. Кем, интересно, считают его соседи — мать-одиночка со второго этажа, бабульки с четвертого? Главой районной мафии, просто обеспеченным бездельником… «Нигде не работает, а деньги не считает» — читалось в их взглядах.

В общем-то, на это Ярославу было плевать. Писателю вовсе не нужно любить людей — достаточно любить своих героев. Они обладают теми же достоинствами и пороками, что и люди, но дороги как собственные дети.

Тишина давила. Как он привыкал к этой тишине первые месяцы после развода, как сражался с ней — музыкой, включенным телевизором, побеждая лишь несчастных соседей. А тишина пряталась под гитарными аккордами и тарахтеньем телеобозревателей, терпеливо ждала, пока он смирится. Тишина — одеяние смерти, и ее не победить.

Заснуть не удавалось, но это не беда. Можно сесть за компьютер и продолжить писать… услышать наконец то, что Убивающий Словом сказал сфинге. Можно запустить «Визит во тьму» и войти в лес, который он еще ни разу не прошел. Вдруг сейчас повезет? Или скользнуть в компьютерную сеть, выбрать одну из эхоконференций, где обсуждается все на свете, от оружия и секса до кулинарных рецептов и книг. Влезть в чужой спор, подкинуть пару провокационных идей, чтобы завтра с улыбкой пронаблюдать реакцию. А еще можно через интернетовские серверы выплыть где-нибудь в Париже и посмотреть прогноз погоды с французских спутников — неизмеримо более точный, чем беспомощное гадание нищих казахстанских метеорологов… неужели у них нет компьютера и модема?

Все можно. И все — в том, виртуальном пространстве. Лишь там он смел и почти всемогущ. В реальной жизни человек не способен изменить даже свою судьбу — не то, чтоб судьбы человечества. Он потому и любит компьютерный мир — тот дает иллюзию власти. Во всех своих проявлениях — от мощных текстовых редакторов до сетей, где нет расстояний, и игр, где сокрушаешь цивилизации и покоряешь галактики…

Слабо скрипнула дверь. Казалось, что почти рядом, на кухне… хороша звукоизоляция! Кому-то из соседей тоже не спится.

Свет коснулся глаз сквозь закрытые веки. Ярослав присел на кровати.

На кухне горел свет.

Это был даже не страх — нельзя бояться невозможного. Просто обморочный холод в груди. Веру в то, что твой дом — твоя крепость, ломает лишь милицейский обыск или ограбление.

Нынешние воры оголодали до того, что первым делом очищают холодильник?

Он потянулся к тумбочке, открыл ящик, мимолетно удивившись, что руки не дрожат. На кухне явственно скрипнула табуретка. Ярослава словно обдало холодной водой. Он нашарил под полиэтиленовым пакетом с документами «Умарекс», вытянул из бумажного плена. Тяжесть пистолета, как ни странно, не успокоила. Это лишь в его книгах герои, взяв оружие, становились уверенными и бесстрашными. Да и можно ли назвать оружием эту игрушку для трусливых мужчин?

— Из газовика в квартире стрелять глупо, — донеслось из кухни. Удивительно неприятный голос… словно знакомый, но нарочито искаженный. — Сам потравишься.

Ярослав встал. Им владело безумное желание одеться — и лишь потом шагнуть через порог.

— Цивилизация придумала одежду, чтобы успешнее истреблять себя. Иллюзия защищенности, верно? Но мы драться не будем.

Кто бы там ни был — он словно читал его мысли. И в этом было какое-то призрачное утешение, начисто исключающее банальных грабителей.

Ярослав вышел в коридор, по-прежнему сжимая пистолет в руках.

На выдвинутом к двери кухни табурете сидел мужчина. Молодой, черноволосый, плотный, в наброшенном на голое тело халате. Очень знакомый. Иронически улыбающийся, разглядывающий Ярослава с покровительственным любопытством старшего брата.

— Только не стреляй, — сказал он без всякого страха. — Из этого дерьма даже в степи стрелять не стоит. Держи меня на прицеле и успокойся.

Ярослав быстро оглянулся. За спиной никого не было, и входная дверь была закрыта.

— Как ты сюда попал?

Мужчина засмеялся.

— Знаешь, хотел бы и я это знать… Ярик, ты меня не узнаешь?

Он покачал головой.

— П-писатель, — из уст пришельца это прозвучало как оскорбление. — Твоя память на лица достойна кроманьонца. Знаешь, почему? Они видели в течении жизни лишь сотню-другую человек. Впрочем, ты все понимаешь. Просто не хочешь принять истину.

Мужчина встал, и Ярослав непроизвольно отступил на шаг, прижался спиной к двери:

— Я все-таки выстрелю, — быстро сказал он.

— Верю, — пришелец остановился. — У тебя хватит агрессивности, ты бы и боевыми пальнул. В зеркало посмотри, а потом на меня.

Ярослав опустил пистолет. Его охватила тоскливое бессилие шарлатана, заболевшего теми болезнями, от которых он так успешно «исцелял» других.

— Кто ты?

— По сложившейся в эти мгновения традиции, — человек, который казался его ожившим отражением, снова улыбнулся, — мне бы следовало бы придумать имя с корнем «Виз». Визионист, например. Создатель образов. К счастью, это не обязательно. Зови меня Слава.