Сборник - Фантастика 2003. Выпуск 2 Страница 12

Они шли по этажам, собирая игрушки и складывая их в накрахмаленную санаторную наволочку. Вначале Капитан еще старался понять, в кого из кукол могли превратиться люди Тарасова, но девочка на вопросы не отвечала, и сам он вскоре плюнул на эту затею. Просто поднимал с пола и опускал в наволочку пластиковых, резиновых и меховых лошадок, тигрят, поросят, змей, лисиц и ворон. Капитану было спокойно и легко - почти так же легко бывает в тот короткий миг, когда скидываешь после марш-броска тяжеленный рюкзак. Потом они зарывали игрушки в песочнице. Девочка - совком, Капитан - ладонями. Далеко за ельником уже поднималось солнце, в глубине проснулась кукушка и неуверенно прокуковала три раза, словно прочищая горло. - Кукушка-кукушка, сколько мне жить осталось? - громко спросил Капитан и подмигнул девочке. Кукушка помолчала, а затем начала куковать быстро, ритмично и без пауз - в таком темпе каждое утро подтягивался на турнике Ким. На третьем десятке Капитан сбился. Он зашел в корпус и поднялся в комнату, где лежала мумия. В утреннем свете мумия выглядела отвратительно - торчащие зубы вставной челюсти, спекшиеся лоскуты кожи, тут и там разлохмаченные не то мухами, не то мышами. Прямо над лицом мумии столбом крутилась стая мелких мошек. Капитан откинул одеяло - на мумии оказалась куцая кожаная жилетка, а на груди торчал пластиковый бейджик. На нем шла строка иероглифов, а ниже: "Мудан Топ-Менеджер Лауст". - Ах вон оно что… - сказал Капитан. - Здравствуй, Лауст… Значит, это не твой компьютер… И, значит, та ересь с восклицательными знаками - вовсе не молитва, а предсмертная записка, которую ты пытался оставить… Рассказать пытался, что ты вызвал в этот мир и как с ним бороться… В топку! Капитан впихнул маленький компьютер под жилетку мумии, завернул мумию в одеяло и взвалил на плечо. Она почти ничего не весила. Так он спустился во двор. Девочка уныло тыкала совочком в песок. - Пойдем, поможешь мне, - кивнул Капитан и вручил ей две гранаты. Они спустились в подвал. Капитан положил мумию в угол и забрал у девочки гранаты. Пока он монтировал батарею зарядов, девочка стояла за спиной и внимательно смотрела. Закончив, Капитан поднялся на крышу, взвалил на плечо тело Кима - маленькое, но неожиданно тяжелое. Постоял так немного, а затем подошел к бортику и скинул тело вниз. Налегке сбежал во двор, поднял Кима, дотащил до подвала и положил рядом с мумией. Девочка все так же смотрела на батарею, собранную из мусора: из неразорвавшихся снарядов гранатомета, которые Капитан собрал на чердаке, из ручных гранат и плоского чип-пакета, который Капитан зачем-то надевал последние полтора года на все задания, а вернувшись, исправно сдавал на склад. Теперь пригодился. Но батарея была спланирована и собрана по всем правилам. Капитан еще раз оглядел работу и перевел взгляд на часы. - Нам пора, - сказал он. - Пойдем отсюда. - Не хочу, - глухо отозвалась девочка. - Пойдем, пойдем. - Капитан решительно взял ее за руку, - Жить, что ли, надоело? Мы с тобой издалека посмотрим. - Хочу остаться здесь, - хныкнула девочка. - Здесь нам никак нельзя, костей не соберем, - усмехнулся Капитан. - А надо, чтоб костей не собрал батя… Никаких. Мы же договорились никому ничего не рассказывать, верно? Они вышли на воздух и не спеша отошли к лесу. - Главное - ничего не бойся. - Капитан глянул на часы и положил ладонь на ее холодное плечо. - Знаешь, как весело бабахнет? Они сидели у самой опушки и молчали, глядя на возвышающийся корпус. Капитан задумчиво кусал травинку. Девочка стояла, оцепенев, и, не мигая, смотрела на солнце, плывущее вверх из-за корпуса. Повсюду вокруг - в траве, в кустах за спиной - вразнобой скрипели кузнечики, а на их фоне расплывался ритмичный тикающий звук. Капитан прислушался и понял, что все это время в ельнике, не замолкая, продолжает чеканить годы кукушка. Раздался взрыв. Сначала в лицо ударил пыльный воздух, потом из окон первого этажа рванулось пламя вперемежку со щебнем, и только потом обрушился звук. Девочка что-то крикнула, бросилась на корточки и испуганно закрыла голову руками. - Не бойся, главное - не бойся! - прокричал Капитан, но его слова потонули в шуме. Ельник ритмично повторил эхо несколько раз - словно пытаясь продолжить работу заткнувшейся кукушки. Наконец звук превратился в тихий гудок. Капитан дернулся и снял с пояса трансивер. - Центр? - ответил он негромко. - Кэп!!! - тут же рявкнул генерал из трансивера. - Кэп!!! Докладывай!!! - Все нормально, товарищ генерал. Задание выполнено. Преступники уничтожены. Погибли все бойцы группы. - Все?! - Артамонов, Касаев, Заболодин, Ким, Петеренко… Генерал молчал долго, словно не ожидал ничего подобного, словно не здесь исчез Тарасов. - Как это случилось? - спросил он наконец. - На объекте сидели религиозные фанатики, - отчеканил Капитан. - Прятались в подвале, убивали людей. Мы окружили их и обезвредили. Но они успели взорвать и себя, и подвал, и моих бойцов… - Черт побери! - заорал генерал. - Что за бред? Как взорвали?! Как такое могло произойти?! - Я во всем виноват, товарищ генерал, - жестко ответил Капитан. - Неправильно спланировал операцию. - Где ты? Когда оборвалась связь, я поднял дивизию ОПР, они… - Всю ОПР?! Ой, мать… - Они уже шесть часов не могут найти это проклятое место в лесу!!! - Плохо ищут, - сухо сказал Капитан. - Место как место. Координаты известны. Думаю, как раз сейчас они найдут… Он не успел закончить и не успел понять, что случилось - сработали рефлексы. И лишь спустя долю секунды осознал, что, сгруппировавшись, катится в кусты, а прямо над головой оглушительно грохочут вертолеты, появившиеся ниоткуда посреди чистого неба. Капитан обернулся - как девочка? Не испугалась ли вертолетов? Девочки не было. Капитан стрельнул глазами по сторонам - девочки не было нигде. Тогда он глянул в траву, где она стояла только что. В траве лежала грубая кукла из бамбука - с раскосыми глазами и паклей вместо волос. - Вот и все, - сказал Капитан, поднял куклу и бережно спрятал ее за бронник. Вертолеты садились. По поляне гулял ураган, и от него пламя в окнах "Кукушки" билось и разгоралось все сильнее. - Вот и все, - повторил Капитан, запрокинул голову, долго-долго глядел в далекое летнее небо над вертолетами, а потом вдруг вспомнил ту странную поговорку, которую тихо, как молитву, произносил Ким после удачных операций. - Небо высоко и конь откормлен.

Юрий Бурносов. Всё золотистое

Розетка, кипяток, котенок Борька, балкон и лифт бросали в дрожь меня.

1

– Привет. А меня зовут Суок, - сказала девчонка. - Кукла наследника Тутти? - машинально спросил я. Девчонка пожала плечами: - Не знаю никакого наследника. - Ладно, проехали, - сказал я. В конце концов, это сон, и совершенно не важно, почему абсолютно не знакомую мне девчонку зовут Суок. - Куда проехали? Не понимаю… А ты кто? - спросила она. Обычно во сне нужно делать все, что тебе скажут или о чем попросят. Тогда сон бывает интересный. Правда, если делать все наоборот, тоже бывает ничего. Сон, одним словом. Поэтому я заупрямился: - А тебе зачем? - Низачем. Так нужно. Ты же знаешь, как меня зовут… И то верно. Я огляделся и обнаружил, что стою босиком на ощутимо прохладном полу, вымощенном золотистыми и белыми плитками «в шашечку». Вокруг поднимались золотистые же стены, которые сходились высоко над головой в стрельчатую арку. Коридор уходил впереди куда то влево и появлялся у меня за спиной откуда то справа. Девчонка сидела на высокой тумбе - примерно метр двадцать - и болтала ногами. Тумба была тоже золотистая. - По моему, это мне снится, - признался я. Впрочем, я уже не был так уверен в этом: слишком реальным, детально проработанным казалось все вокруг… - Не может такого быть. Получается, я тоже тебе снюсь? Но я то знаю, что я - не сон. Я - Суок. Девчонка, кстати сказать, совсем не походила на киношную куклу наследника. Лет четырнадцать, ну, пятнадцать на вид, черные волосы выбиваются из под черного беретика. Кажется, такая прическа называется «паж». У французской певицы Мирей Матье, которая про «Чао, бамбино, сорри» поет, такая прическа. Одета девчонка занятно: опять же пажеский костюмчик, штанишки, чулки, башмаки с пряжками, и все золотистое. - Слушай, я ничего не понимаю, - честно сказал я.- Меня зовут Валера. И я думаю, что я во сне. Потому что я не знаю, где я, и никогда здесь не был. И тебя не знаю. - Валера… - произнесла Суок, словно пробуя слово на вкус. - Валера… Не слышала такого имени. Нет, Валера, ты не во сне. Точнее, не совсем во сне, потому что все таки немножко во сне. Чуть чуточку. А что это за странный наряд? Я посмотрел на себя и хмыкнул: хорошо, что в шортах уснул. Мог бы и в трусах, вот был бы номер. Сон сном, а девчонка вроде ничего, симпатичная, а я в трусах перед ней скачу… Хотя во сне иногда такое приснится - будто ты голый, а вокруг все одетые. Бр р… Босиком вот только холодно. Хотя во сне холодно не должно быть. Это я, наверно, ноги из под пледа высунул, вот и снится, что холодно… - Это шорты. - Ты, наверное, замерз? - участливо спросила она. - Пойдем туда, где тепло. - А где тепло? - Иди за мной, Валера. Только не догоняй меня, просто иди следом. Я скажу, когда мы придем. Она спрыгнула с тумбы, щелкнув каблучками своих башмаков по плиткам, запахнула короткий золотистый плащик - я его сначала не заметил - и зашагала вперед по коридору. Я послушно пошел за ней, прикидывая, чего еще ожидать от сна. Коридор был красив, но однообразен: стены и стены. Когда мы прошли метров сто, слева в стене показалось узкое окно, забранное мелкой решеткой, в ячейках которой сверкали разноцветные стекла. Свет сквозь окно не пробивался, из чего я заключил, что либо снаружи темно, либо стекло непрозрачное, либо вообще ничего нет. Для сна это нормально. Кстати, никаких светильников не наблюдалось и в коридоре; казалось, сами золотистые стены излучают мягкий холодный свет. - Не отставай, Валера! - бросила через плечо Суок. - Здесь нельзя отставать. Мы прошли еще сотню метров, и я неожиданно увидел на стене, на высоте своих плеч, глубокие царапины. Судя по всему, стенка была не из штукатурки или там камня, а из металла, и царапины врезались в него более чем на сантиметр. Что это так дерануло бедную стенку? Или кто? Я хотел спросить об этом Суок, но тут же обнаружил, что она исчезла. Коридор уходил вдаль, и я готов был осознать, что влип таки в какой то сонный кошмар, как Суок снова появилась. В стене справа была открыта незаметная дверь шириной сантиметров шестьдесят. - Здесь тепло, - сказала Суок, и я вошел вслед за ней в комнату. Внутри действительно оказалось тепло, к тому же там стояло большое кресло, обшитое золотистой тканью, на вид очень мягкое и уютное. Излишне говорить, что стены тоже блестели золотом. Может, это и есть золото? - Садись,- кивнула Суок. Я осторожно погрузился в кресло, и она тут же плюхнулась рядом, так близко, что я увидел на ее правой коленке, как раз там, где заканчивалась короткая золотистая штанина, засохшую розовую царапину. - Теперь можно спрашивать, - улыбаясь, заявила она. - В смысле? - Ну, ты же хотел спрашивать, правда? Вот, спрашивай. Теперь можно. - А там было нельзя? - Там тоже можно. Потом - нельзя. Потом - снова можно. Но здесь тепло. Спрашивай, Валера. - Ну у… Это что, все из золота? - Нет. Если бы было из золота, называлось бы Золотой Замок. А называется Золотистый Замок. Значит, не из золота,- с самым серьезным видом ответила Суок. - Значит, это Золотистый Замок. Так. А где он находится? - Здесь. - И все? - И все. А что? - искренне удивилась она, словно я спросил совершеннейшую чушь. - Нет, все понятно… А ты тут, значит, живешь? - Живу. - Одна? - Одна. Иногда - не одна. Иногда приходят другие, как ты, Валера. Потом уходят. Тоже думают: во сне… Я их вижу. Иногда разговариваю. Только они странные. Пугаются. А ты не пугаешься. Хотя тоже думаешь: во сне… - Ну, ты же сказала: чуточку во сне. - Да, оно так и есть. Чуточку во сне, но в остальном - не во сне. Хочешь проверить? - Можно. И она укусила меня за ухо. Первое, что я почувствовал, - тепло, запах чего то золотистого (черт!) типа меда или нектара, а уже потом - довольно сильную боль. - Ты что?! - дернулся я и оттолкнул ее. Она засмеялась: - Ты сам хотел, чтобы проверить. Я показала. Извини, если больно. Я не хотела. - В том то и дело, что больно! Нет, может быть, это меня котенок за ухо кусает, пока я сплю? У меня дома котенок… - Могу еще раз. Только это не котенок, Валера. А кто такой котенок? Я и сам уже прекрасно понял, что это никакой не котенок. Но больше никаких объяснений не находилось. Не в сказку же я попал! - Елки палки, - пробормотал я. - Что это значит? - незамедлительно поинтересовалась Суок. - Ничего не значит, просто выражение. Так говорят, когда случается что то странное, например. Слушай, это я что, значит, здесь надолго? - Нет, Валера. Я же говорю: ты чуточку во сне. Когда сон кончится, ты или увидишь другой сон, или просто проснешься. И это очень плохо, потому что я перестану тебя видеть и с тобой говорить. - Значит, это все таки сон. Васька, гад, за ухо грызет, точно! Мне стало как то даже легче. Она заморгала ресницами, казалось, готовясь заплакать, но через мгновение уже улыбалась и говорила: - Ты не сказал, кто такой котенок. Он живой? - Это такой маленький зверек. Ну, живое существо. Бывает разного цвета: серый полосатый, рыжий, белый, черный. Пятнышками. Бывает пушистый, бывает - нет. Ушки маленькие, усы есть. Хвост. - Красивый… - вздохнула Суок. - Я бы хотела одного такого. А здесь нет. Нет зверька. - Тут что, вообще никого нет? И ничего? Один коридор и вот эта комната? - Нет, почему? Хочешь посмотреть? Только у нас мало времени. - Как это - мало? - Ты скоро уйдешь, а я останусь одна. Но мы успеем немножко посмотреть на разное. Пойдем! И она схватила меня маленькой теплой рукой и потащила назад, в коридор. - А теперь мне не нужно идти следом? - осведомился я. - Теперь не нужно. Когда нужно, я скажу. Мы прошли по коридору буквально несколько шагов и проскочили в очередную незаметную дверь, оказавшись в огромном помещении высотой метров десять. Большая часть помещения была заставлена длинными рядами вешалок, словно в театральной раздевалке. На вешалках висела одежда, сотни платьев, шуб, пальто и курток. Стена прямо напротив входа представляла собой сплошное зеркало, а на свободном от вешалок пространстве стоял большой батут, как в цирке, только двухэтажный. - Это моя комната, - сказала Суок. - Ты здесь живешь? - Здесь я живу везде. Если правильно - это одна моя комната. Есть другая, третья, есть еще. Давай играть? Я пожал плечами: почему бы и не поиграть? Сон есть сон, чем еще тут заниматься… И мы полезли на батут. Кстати, прыгал я, как в натуральном сне: как бы плывя в воздухе. Обычно в снах так бежишь, особенно если кто то гонится - словно сквозь патоку… А тут - прыгал. Это оказалось очень интересно, мы держались за руки, словно дети, и визжали, когда подлетали к самому потолку. Суок потеряла свой берет, а я все время боялся, что упаду во сне с кровати. В одном из особенно высоких прыжков Суок бросило прямо на меня, и я ее обнял. В полете она подняла лицо, внимательно посмотрела на меня золотистыми глазами, и я ее поцеловал. Кстати, вот вам еще одно правило снов: если подворачивается легкая эротика, никогда не отказывайтесь. Это не в жизни, сон и есть сон. Поэтому я поцеловал Суок без зазрения совести, к тому же она была очень красивая, а мне всего восемнадцать лет как никак. И только тогда я понял, что я если и нахожусь во сне, то действительно - самую чуточку. Целоваться она не умела, но послушно прижала свои губы к моим. Я еще раз почувствовал, как от нее пахнет золотистым… кажется, все таки нектаром, цветочной пыльцой. Так мы в обнимку мягко опустились на батут, и Суок шепотом спросила, почти не отнимая губ от моих: - Что это, Валера? - Это называется целоваться, Суок, - прошептал я в ответ, будучи весьма сконфужен. - Это интересно, - сказала она и отодвинулась. - Игра? - Игра, - еще более смутился я. - Слушай, а зачем здесь так много одежды? - Это моя одежда. Я ее собираю. - А почему ты тогда одета в это вот… во все золотистое? - Так нужно. Это же Золотистый Замок, неужели ты не понимаешь? - Не понимаю, - честно сказал я. - Здесь много одежды, она вся твоя, но ты ее не носишь, потому что так нужно. А если ты наденешь вот то красное платье, например? Она пришла в ужас, словно я предложил ей кого то убить. Губы Суок задрожали, а на глаза навернулись слезы. - Ты что! - прошептала она.- Ты просто не знаешь! Это нельзя! Нельзя! И вообще, тебе пора уходить! Уходи! И я проснулся.