Терри Пратчетт - Бесконечная война Страница 12

Со временем продукция Блэка поднялась на новую высоту и начала заметно прогрессировать. Блэк получил множество наград за свою интеллектуальную смелость, насколько знал Нельсон. В конце концов, он ведь стал основателем «интуиционной лаборатории». Теория гласила: поскольку множество важных научных открытий были сделаны по чистой случайности, значит, процесс можно ускорить, если создать ситуацию, в которой совершается очень большое количество случайностей, и внимательно наблюдать за результатами. Если верить легенде, Блэк даже сознательно брал на работу людей, которые не вполне сознавали, что делали, или обладали плохой памятью, или отличались врожденной невезучестью и безалаберностью. Идея, конечно, была бредовая. Хотя Блэк принял кое-какие меры предосторожности — в частности, выстроил свою лабораторию так, как обычно строят фабрики взрывчатых веществ.

Инновации Блэка обеспечили ему гигантские цифры продаж, любовь публики и массовую атаку врагов, которых он мгновенно нажил. Почтенные компании, которым он доставлял неприятности и чьи доходы свел почти к нулю, обвиняли его в чем попало, от монополистских замашек до недостатка патриотизма. Но публика не проглотила наживку — напротив, люди продолжали покупать изящную продукцию Блэка. И, несомненно, влюблялись в самого Блэка — героя, гордого авантюриста, который показывал нос старым, отстающим от времени фирмам, вкладывая огромные суммы во внушительные, сверхзатратные, безумные проекты наподобие подводных домов и прыжков на орбиту и в то же время рассыпая вокруг благодеяния и добрые дела, на которые уходили умопомрачительные деньги.

Боги воистину улыбнулись Блэку, когда результаты эксперимента, целью которого было найти новый тип хирургического пластика, перегрелись на солнце и превратились в «гель», как его впоследствии назвали, — занятное квазиорганическое вещество, обладающее самоорганизующейся и самовосстанавливающейся бионейронной схемой, достаточно разумное, чтобы физически приспособиться к обстоятельствам, в которых оно оказывалось. После первых опытов газеты назвали это вещество «разумным пластырем», но вскоре оказалось, что в нем кроется нечто большее и гораздо более смышленое. Гель — самокорректирующееся и пластичное средство хранения и переработки информации — во всех своих формах стал основой продукции Блэка. Появились новые товары — и новые представления о товарах. Множество конкурентов Блэка вообще сошли со сцены.

И тогда правительство насторожилось. Блэк был попросту слишком богат и влиятелен, а также слишком щедр и популярен, чтобы его терпеть. Правительство Соединенных Штатов попыталось взять действия Блэка под контроль, прикрываясь различными фиговыми листками вроде национальных интересов, или, по крайней мере, развалить его империю. Говорили про суверенное право государства, про милитаризацию предприятий Блэка.

Но он поспешно принялся вкладывать средства в проекты, как будто не имевшие ничего общего с обороной и безопасностью, например в медицину. Внезапно корпорация принялась опекать обделенных членов общества, позволяя немым говорить, а хромым ходить. Люди начинали видеть, слышать, передвигаться, бегать, плавать, даже жонглировать благодаря протезам, имплантам и прочей продукции, выпускаемой Корпорацией Блэка и ее филиалами. С таким послужным списком Блэк мог спокойно утверждать, что административные гонения не имели под собой никаких национальных интересов; правительство просто преследовало крупный капитал и, о ужас, склонялось к социализму.

Блэк сделал еще более широкий жест, когда — почти десять лет назад — через посредство международного синдиката промышленников практически подарил ООН, мировым правительствам и людям на новых землях технологию производства твенов. Твены, которые курсировали в пределах американской Эгиды — полицейские и военные корабли, как и коммерческие, — сплошь были произведены Корпорацией Блэка и построены по себестоимости. Более того, синдикат основал новые благотворительные фонды, и Блэк в очередной раз стал героем.

Невзирая на все это, тем не менее имя Дугласа Блэка для многих в аутернете было ругательным.

Нельсон тщетно искал разумные причины и не нашел ни одной. Среди любителей изливать желчь в сети не было тех, кто затаил на Блэка личную обиду; никто, к примеру, не работал в конкурирующих компаниях — и, следовательно, их карьере ничто не грозило. Едва ли не самое страшное, что можно было сказать о Дугласе Блэке как о человеке, так это назвать его трудоголиком, который работал что есть сил и требовал того же от подчиненных. Возможно, потому-то он и не пользовался популярностью. В сети ходила легенда, что интуиционная лаборатория Блэка стояла даже за изобретением переходника, который положил начало Долгой Земле. Блэк чем-то разозлил изобретателя, и схема переходника сделалась всеобщим достоянием, взбудоражив человечество, — но никто не заработал на этом ни пенса, во всяком случае напрямую.

Тайн было много. И Блэка ненавидели.

Люди, скрывающиеся за разнообразными псевдонимами, которые попадались Нельсону на глаза в «Мастер-викторине», отличались умом. Что было неудивительно, учитывая высокую планку, установленную для входа в чат. Иногда казалось, что членство в «Менсе»[5] дает не более чем право виртуально подносить кофе на этом сборище. Участники «Мастер-викторины» были неглупы, о нет. Но…

Нельсон встречал различных людей на своем жизненном пути и думал, что хотя бы некоторых из них способен разгадать. Эти мужчины и женщины были умны, по-настоящему умны. Но в некоторых, даже через безличное пространство чата, он ощущал нечто темное и потаенное. Нечто, выдаваемое случайным комментарием или нетривиальным оборотом фразы. Зависть. Или параноидальные подозрения. Недоброжелательство и холодную ненависть — чувство, которое нуждалось в отдушине, в любой отдушине. Человек наподобие Блэка, который был общественным деятелем, а потому объектом либо зависти, либо подозрений (ведь совершенства не бывает), становился идеальной мишенью. Это настроение редко выходило наружу, но бросалось в глаза тем, кто умел наблюдать.

Особенно если наблюдатель вырос в Южной Африке и еще не забыл детских впечатлений.

В любом случае, что бы ни думали остальные про Блэка, Нельсону нравилась Корпорация во всех своих чудесных и многообразных проявлениях. В особенности ему нравились загадки, которые возникали в связи с различной деятельностью Корпорации, — и он мог их разгадывать.

Например, бесцельно скользя по периферии информационного облака, которое окружало Блэка, Нельсон заметил, как часто упоминают некий «Проект „Лобсанг“». Но при любом поиске он заходил в тупик, ссылки никуда не вели. Лобсанг. Это слово означало по-тибетски «большой мозг», а значит, кто-то в Корпорации Блэка обладал не только чувством юмора, но и некоторыми способностями к языкам. Но Лобсанг было также и именем собственным, и постепенно Нельсон начал представлять Лобсанга в виде живого существа. Существа, которое можно было выследить.