Роберт Говард - Конан-варвар Страница 12

А те даже не пытались больше приблизиться к Конану, боясь попасть под удар окровавленной цепи. Под конец, бормоча что-то на своем диком наречии, они подняли своего неподвижного соотечественника с разбитым черепом и унесли его, как куль с землей. С помощью его ключа они закрыли входную дверь, сделав это таким способом, что он все равно оставался на поясе оглушенного, забрали факел и ушли, после чего в темницу, будто живое существо, из коридора стала вползать темнота. Негромкие шаги окончательно затихли, и вокруг воцарились безмолвие и мрак...

УЖАС КАЗЕМАТА

Конан лежал тихо, снося тяжесть оков и унижение своей безнадежной ситуации со стойкостью, присущей мужчинам дикого племени, породившего его. Он старался не двигаться, так как звон цепей при смене положения тела оглашал тишину беспомощным эхом. А инстинкт, доставшийся ему в наследство от тысяч его полудиких предков, подсказывал, что ни за что нельзя показывать бедственности своего положения, каким бы тяжелым оно ни было. С другой стороны, логики здесь не прослеживалось - Ксалтотун уверял, что сохранить своему пленнику жизнь - в его интересах, и, следовательно, в темноте не должна скрываться какая-то смертельная опасность. Но, несмотря не это, продолжали бить тревогу давние инстинкты, еще в раннем детстве заставлявшие будущего короля молча и неподвижно лежать в укрытии, даже если бок о бок с ним бесновались дикие звери.

Сначала в густой темноте ничего не было видно. Но через какое-то время, оценить которое Конан был не в силах, он смог различить решетку у своего локтя и отброшенный к противоположным дверям скелет, освещенные едва заметным серым сиянием, происхождение которого сразу он уловить не был в состоянии. Однако после непродолжительных раздумий и поисков ему удалось найти ответ. Он находился в подвале, под землей, куда свет пробивался через узкое отверстие в каменном потолке коридора прямо над запертыми решетчатыми дверями. Значит, благодаря этому, можно будет отличить день от ночи. Но с другой стороны какая утонченная пытка - позволять пленнику лишь вскользь радоваться свету солнца и месяца!

Взгляд Конана в очередной раз упал на растрескавшиеся кости, матово отсвечивающие напротив. Было бессмысленно фантазировать о том, кем был этот человек и за что был приговорен к подобной смерти. Дело было в другом - не оставалось никаких сомнений, что скелет дробили не железом. Создавалась уверенность, - кто-то пытался добраться до костного мозга! А кто, кроме человека, мог это делать? Может быть, эти останки - немое свидетельство каннибализма одного из пленников темницы, доведенного голодом до безумия? Конан неожиданно представил себе, что и его кости когда-нибудь обнаружат здесь при подобных обстоятельствах, и в душе его стала подниматься с трудом сдерживаемая паника пойманной в волчью пасть жертвы.

Сын Циммерии не кричал и не плакал. И не молился, как, возможно, делал бы сейчас на его месте цивилизованный человек, хотя боль и голодное кручение в желудке меньше от этого не становились. Огромное душевное мучение доставляли и клокотавшие в нем эмоции: где-то далеко на западе армия неприятеля огнем и мечом пробивала себе дорогу к сердцу его королевства. Небольшой понтейнский корпус не мог ей противостоять - это было очевидно. Конечно, Просперо может попытаться удержать Тарантию на несколько недель, а то и месяцев, но в конце концов, лишенный поддержки и помощи, он будет сломлен превосходящими силами противника. А многие бароны без зазрения совести оставят его один на один с завоевателями. И в это время он, Конан, без движения лежит в темной клетке, и другие люди командуют его воинами, сражаются за его королевство! В приступе бессильной ярости он громко заскрежетал зубами.

Вдруг он застыл, услышав за противоположными дверями крадущиеся шаги. Присмотревшись, ему удалось заметить смутные очертания над чем-то склонившейся фигуры. Лязгнул металл о металл, и вслед за этим послышался скрип открываемой решетки. Но вместо того, чтобы войти, фигура исчезла из поля зрения, и где-то вдали повторился ослабленный расстоянием лязг другого замка и скрип осторожно открываемых дверей. Потом раздались быстрые, но тихие удаляющиеся шаги мягко обутых ног, и вновь наступила тишина.

Минуту, показавшуюся ему вечностью, Конан настороженно прислушивался. Через отверстие в потолке коридора ярко светил месяц, и ничто не нарушало мрачного покоя подземелья. В конце концов ему все же пришлось сменить положение тела, отчего цепи вновь звякнули. И в этот момент он опять различил осторожные тихие шаги - на этот раз за входными дверями. Через некоторое время в сером сумраке затрепетало слабое пламя свечи. - Король Конан! - раздался обеспокоенный тонкий и мягкий голос. Господин мой, ты здесь? - А где ж мне еще быть? - с вызовом ответил тот, поворачивая голову и пытаясь рассмотреть, кто пришел.

Держась за прутья решетки тонкими точеными пальцами, за дверями стояла девушка. Слабое мерцание свечи выхватывало из темноты плотно обтягивающую бедра тонкую шерстяную юбку и украшенные драгоценными камнями перстни. Ее темные глаза горели, а белая кожа мраморно отсвечивала. Волосы, хотя и утратившие во тьме свой блеск, напоминали застывший каскад трепетных морских волн. - Это ключи от твоих оков и от вон той двери, - прошептала она, просовывая маленькую ладонь сквозь решетку и бросая три каких-то предмета на каменный пол рядом с Конаном. - Какую ты ведешь игру? - спросил он. - Ты говоришь по-немедийски, а в Немедии у меня друзей нет. Какие еще гадости придумал твой господин? Послал тебя, чтобы посмеяться надо мной? - Это не насмешка! - девушка дрожала так сильно, что ее браслеты и перстни громко стучали о прутья решетки, за которую она держалась. - Клянусь богом! Я украла эти ключи у чернокожих стражников этих подвалов. Каждый из них носит ключ только от одного замка. Мне удалось подпоить их. Того, которому ты разбил голову, унесли к цирюльнику, и его ключ я достать не смогла. Но все остальные - украла. Ах, пожалуйста, не звени цепями! В темноте за теми дверями могут водиться такие челюсти, что и в пекле не встретишь!

Немного повозившись, Конан с недоверием попробовал большие ключи, напряженно ожидая взрыва злого смеха. Однако его искренне удивил тот факт, что один из них не только высвободил его цепи из кольца в стене, но и вернул свободу рукам и ногам. Он быстро вскочил и сделал резкий шаг к двери, сомкнув свои железные пальцы на нежных ладонях девушки и прижав их к прутьям решетки. Она подняла голову и встретилась с его пытливым взглядом. - Кто ты? - спросил он сурово. - Меня зовут Зиновией, - промолвила она, стараясь справиться с дрожью. - Я служанка королевского дворца. - Если только это не какая-то злая шутка, - буркнул Конан, - я не понимаю, почему ты это сделала.