Сборник - Фантастика, 1983 год Страница 12

В творческом воспроизведении утраченных шедевров и до сих пор есть немало загадочного для непосвященных.

Восстановленные памятники Ленинграда, Пскова, Новгорода, Киева, Севастополя, обновленные сооружения прежних веков в Суздали, на русском Севере, в Причерноморье, Средней Азии, Сибири поражают посетителей заповедных архитектурных ансамблей. Как же все-таки удается проникнуть в эпоху, оживить ее дух, черты, особенные свойства мастеровых людей, живших не одно столетие тому назад? Откуда взялось терпение в наш стремительный век скоростей, откуда оно у современных умельцев? Как духовно готовят себя к такой работе реставраторы?… Резчики по.дереву в Пушкине и Петергофе, чтобы снять чудовищное напряжение от процесса “бережной” резьбы, где одно неудачное движение может погубить труд многих месяцев, где нельзя “исправить ошибку”, если состругал, выбрал стамеской лишний миллиметр, - мастеровые устраивают два-три раза в день разрядку: или играют в волейбол, или в снежки, несмотря на возраст, среди них есть и люди почтенные. Затем снова сосредоточенность, как во время молебна, сосредоточенность и отрешенность…

Из руин и пепла восстал и Павловский дворец. В каждом помещении искусственный мрамор иного цвета, оттенка. Поэмой в мраморе вновь называют Павловский дворец. Восстановлены знаменитые садово-парковые ансамбли в пригородах Ленинграда, такие, как Павловский, где растительность, скульптура и павильоны создавали неповторимое зрелище и в весеннюю пору цветения, и золотой осенью. И если не сравнивать с тем, что творили здесь оккупанты (теперь это осталось лишь на фотографиях и кинопленке), трудно поверить в чудесные превращения. Захватчики вывезли из Павловского парка тысячи кубометров древесины благородных пород, разрушили, смели все! Все!

Рискуя жизнью, Анна Зеленова, молодой сотрудник Павловского дворца-музея, спрятала под носом у ворвавшихся в город фашистов большие ценности Павловского дворца: скульптуры в аллеях парка успели снять и зарыть. После освобождения Павловска Анна Ивановна посвятила свою жизнь возрождению музейного ансамбля…”

Вчитавшись в заявку, Авилов не заметил - Инна Ростиславовна давно уже ходит по кабинету, вроде бы успела просмотреть эскизы; между Беневой и Авиловым не существовало профессиональных секретов, были они добрыми друзьями еще со студенческих лет, Инна Бенева нравилась Авилову, но вышла замуж за другого, тем не менее чувство симпатии и трогательного внимания друг к другу сохранялось все последующие десятилетия. Вместе пережили блокаду. Когда Инна Ростиславовна овдовела, друзья считали, что заскорузлый холостяк Авилов непременно женится на ней, но в их дружеских отношениях ничего не изменилось, только более деятельно оба принимали участие в жизни друг друга, сохранив обходительность питерских интеллигентов.

Инна Ростиславовна, стараясь не мешать Авилову читать их заявку, рассматривала через линзы казуали… его карандашные наброски, рисунки,, рассматривала с чувством смятения, удивления. Услышав шум отодвигаемого от стола кресла - Авилов встал, - Инна Ростиславовна смущенно улыбнулась, сделала движение казуалью в сторону рисунков, помахала линзами:

– Что это такое? Я раньше у вас не видела… Знаете, как интересно смотрится… Что-то такое неожиданное…

– Мх… Это целая история! - И вдруг Авилов быстро спросил: - A что вы сумели разглядеть?… Просто интересно… Расскажите, Инночка.

– Очень… Ну… какое-то странное впечатление. Непривычно меняет ракурс… Даже такое впечатление, что… видишь больше, чем изображено… У вас на эскизах стены в перспективе, а этот лорнет… разворачивает их прямую плоскость.

– Правда?! - выпалил Авилов и так стремительно взял у Беневой казуаль, что она даже испугалась.

Авилов подносил казуаль то к одному, то к другому эскизу, которые он накануне набросал. Волнение Авилова и озадачило Инну Ростиславовну, и еще больше разожгло любопытство. Он рассердился на себя, почему же сам не догадался, что следует через линзы рассмотреть и собственные рисунки, созданные с помощью казуали. И вывод напрашивался все тот же: увиденное с помощью казуали передает и в новой вещи черты, сокрытые от обычного зрения. Авилов подумал: видимо, мы еще не научились рисовать как думать и наносим на бумагу, на холст одномерность в силу какой-то инерции.

Инна Ростиславовна смотрела на Авилова, застывшего в раздумье.

– Ну, объясните, наконец, что это такое?… Что с вами творится? - сердито вопрошала Инна Ростиславовна. - Я вас последние дни не узнаю. Словно вас подменили…

Тяжело дыша, Авилов опустился на диван, рядом присела Бенева - сейчас, увидев усталое лицо, отрешенный взгляд друга, она настроилась сочувственно, понимая, что не пустячный повод довел его до подобного состояния.

– Воды дать? - предложила она. Авилов отрицательно покачал головой. - Вадим, милый,, успокойтесь и… если хотите, расскажите, в чем дело… Я вижу, что это как-то связано с лорнетом… Да?

И Авилов все без утайки, со всеми подробностями рассказал Инне Ростиславовне свои злоключения последних дней. Бенева слушала, стараясь не выдать своих чувств - вначале сомнение, удивление, а затем все более изумление. Единственное, что высказала Инна Ростиславовна с уверенностью - нужно позвонить “хозяйке” казуали Митиной и сказать ей правду и, может быть, с ее помощью искать объяснения.

Авилов понимал логичность этого предложения, но не мог преодолеть чувства стыда - не сообщил Митиной сразу, утаил все, что узнал об этих линзах еще в хранилище археологических находок. Инна Ростиславовна подсказала - пусть Авилов пригласит Митину к себе, пусть покажет эскизы и предложит и ей самой рассмотреть их с помощью казуали, а дальше - или Митина сама обнаружит необычные свойства этих линз., или Авилову придется все объяснять…

Покажите мне совершенно удовлетворенного человека, и я вам открою в нем неудачника.

Что может быть честнее и благороднее, как научить других тому, что сам наилучшим образом знаешь?

Авилов позвонил Митиной, телефон не отвечал. Усталость, нервное напряжение свалили Вадима Сергеевича, и он прилег на диван; чтобы отвлечься, избавиться от навязчивых мыслей о казуали, волнений этих дней, Авилов взял одну из книг, которые постоянно громоздились на столике у дивана. Как закладка, среди страниц книги торчало письмо от друга Карло Николаевича Бакурадзе, реставратора древнейших храмов и крепостей в горах Кавказа. С ним, искренним человеком, подвижником возрождения древних творений, Авилова так же, как и с Инной Ростиславовной Беневой, связывала давняя дружба.