Джо Холдеман - Миры обетованные Страница 12

Один день сменял другой, а Земля, казалось, была все так же далека от корабля, как и прежде: тот же самый пейзаж Марианна наблюдала на протяжении всей своей жизни – Ново-Йорк ходил по кругу над северной Бразилией. Но вот там, внизу, появился краешек Африки и краешек Европы и потихоньку стала таять Америка. Потом в иллюминаторе О’Хара увидела желтые цвета Азии, громадой нависшей над Индийским океаном. В какой-то из дней целые сутки за бортом стояла сплошная вода – Тихий океан, обрамленный узенькими полосками Австралии и Аляски. Шар начал надвигаться, расти, и с каждым часом становилось все заметнее все очевиднее: он вращается!

Пузатый тягач, работающий на ядерном топливе, ждал их на границе зоны Ван Аллена. Лодки-корыта, пашущие на ионах, пробиться сквозь эту зону были не в силах. Лайнер начинал разгрузку. Потом он должен был принять на борт товары с Земли – кислород, пищевые продукты, кислоты и немного пассажиров эконом-класса, включая танцевальную труппу, проклинающую своего менеджера-скупердяя.

О’Хара и её спутники впервые отчетливо ощутили увеличение силы тяжести, мягкие толчки. Лайнер опустился на низкую околоземную орбиту. Возникло совершенно новое чувство пространства: далеко-далеко внизу медленно – один виток за девяносто минут – поворачивался глобус. Пассажиры пересели в маленький шаттл; груз был перемещен в прибывшие за ним огромные аппараты-баржи. Одна за другой баржи отчаливали от лайнера и, ведомые роботом-буксиром, уходили в горячие слои атмосферы, где товар уже поджидали заказчики и покупатели.

Несмотря на то, что О’Хара приняла успокаивающие таблетки, она не могла унять возбуждение, не могла избавиться от какого-то мрачноватого предчувствия. В космосе транспортировка всегда осуществлялась плавно, изящно, если тут допустимо это слово, и очень медленно – зевать хотелось. Здесь дело обстояло иначе. О’Хара знала, что шаттлы – резки, стремительны, хотя и безопасны: на её памяти только два шаттла потерпели крушение.

Марианна пристегнула ремни и стала ждать. Странно, но перед глазами не оказалось циферблата с отсчетом времени в обратном порядке. Марианна чувствовала, как стремительно возрастает – будто океанская волна – сила земного притяжения. Из окна она видела, как отпрянули от борта лайнера баржи. Вскоре они исчезли из поля зрения. Окунувшись в атмосферу, шаттл стал тормозить. И вновь О’Хара оказалась в невесомости, и вновь ей показалось, что корабль не движется. В черном иллюминаторе зажглись яркие звезды.

Медленно-медленно текли минуты, и ничего не происходило. Затем в окне закрутилась кромка Земли, остановилась и поплыла в обратную сторону. У Марианны чуть-чуть закружилась голова. Десяток раз она видела эту картину по телевизору и поэтому ничуть не испугалась. В ушах зазвенело, нет, то был высокий-высокий вой, ещё на два тона выше – и он был бы не слышен, – пилот прервал форсирование тяги. Плотный земной воздух приглушил этот вой.

О’Хара наверняка сравнила бы свои впечатления от полета, данного его отрезка, с катанием на серфинге, если бы, конечно, знала, что такое лететь по океанской волне на серфинге. Уже не Земля вертелась, а шаттл. Его качало из стороны в сторону, бросало вверх и вниз, он планировал, слава Богу, находясь под контролем пилота и компьютера. Небо, загоревшееся за окном, поражало своим великолепием, богатейшей гаммой – от чернильно-фиолетового цвета до лазурного. Звезды поблекли.

Шаттл летел над побережьем Флориды. Марианне казалось: ещё миг, – и она задохнется – то ли от пережитого, то ли от невиданной ранее чужой, земной красоты. Закатное солнце, стоявшее низко над горизонтом, затягивала легкая дымка, позволяя глядеть на него в упор. Высоко в небе плыли подпаленные лучами малиновые и серебряные кучевые облака. Хлопья пены, разбросанные по черной воде океана, впитывали в себя нежный розовый свет. Горизонт перестал изгибаться: впервые в жизни О’Хара увидела Землю не как космическое тело, пусть и планету из планет, но как Мир.

От береговой линии к горизонту простирался запутанный лабиринт – дома и дороги. Если вывернуть Ново-Йорк наизнанку и ухитриться как-нибудь расстелить его на ровном месте, он все равно не занял бы и одной десятой площади этого лабиринта. А ведь О’Хара не обманывалась: под кораблем лежал маленький провинциальный городишко.

Пейзаж резко изменился, когда шаттл приблизился к территории космодрома. То была удивительная местность – заболоченная низина, кустарники, заросли мангрового дерева, кружева ручьев, зеркала озер. По широкой, перечеркнутой мостами реке речные буксиры тянули тяжелые речные баржи. Где они «приземлятся»? Где дозаправятся?

Шаттл упал совсем низко, невероятно низко, и Марианне показалось, потерял скорость. О’Хара знала, что это иллюзия, но от страха у неё перехватило горло – в нем застрял крик; под нею, под ними под всеми вдруг засверкала земля, шаттл ударился об нее, подпрыгнул, и на Марианне, словно живые, застонали ремни. Потом выстрелили тормозные ракеты, и Марианну с силой бросило на крепления. Она почувствовала боль в бедре, в плече, но в этот момент шаттл уже катил по посадочной полосе, катил все мягче, все медленнее и наконец остановился. Глаза Марианны были полны слез. И она начала хохотать.

Глава 13

Три письма

Джон!

Не знаю, с чего и начать. Ты был в Кейпе, поэтому не стану описывать его тебе. Здесь я здорово продрогла – спасалась от холода в здании Космического вокзала. Я насчитала десяток мощнейших лазерных станций слежения, выдвинутых на платформах далеко-далеко в океан – так далеко, что кажется, иные из них уходят прямо за горизонт. О, горизонт! На этой чертовой планете он изгибается вопреки всем законам физики. Не удивлюсь, если все эти станции слежения – сплошная бутафория. Как только они работают?

До Нью-Йорка мы добрались на подземке, что заняло у нас около часа. Поезд останавливался в Атланте, Вашингтоне и Филадельфии.

Из-за нехватки времени я не могла подняться на поверхность и хоть краем глаза взглянуть на эти города. Надеюсь, у меня ещё будет возможность там побывать.

Мы прибыли на станцию – её почему-то называют Пенсильванская, хотя Пенсильвания находится в ста километрах отсюда, – и я сразу же позвонила в университет. За мной приехала пожилая женщина, которая некогда эмигрировала на Землю с Фон Брауна, – она эмигрировала в тот год, когда там, ты помнишь, Джон, разразилась эта ужасная катастрофа.

После Второй Революции Нью-Йорк пришел в упадок, но сейчас американцы принялись отстраивать его заново и делают это очень лихо. Фотографиям и телерепортажам верить нельзя: они не передают ни масштаб строительства, ни его красоту – оказавшись на улице, я едва не упала в обморок.