Амброз Бирс - Сборник фантастики. Золотой фонд Страница 12

Я увидел головы двух людей в оранжевой одежде, идущих ко мне между кустами и цветущими яблонями. Я обернулся и, улыбаясь, поманил их ко мне. Когда они подошли, я, указывая на бронзовый постамент, попытался объяснить, что хотел бы открыть его. Но на первый же мой жест в сторону пьедестала они отреагировали очень странно. Я не знаю, как передать вам выражение их лиц. Допустим, вы бы сделали до безобразия неприличный жест перед благовоспитанной леди – и представьте то, как она будет выглядеть. Они ушли, как будто были грубо оскорблены. Я попытался подозвать к себе миловидное существо в белой одежде, но результат оказался тот же самый. Мне стало стыдно. Но Машина Времени была необходима, и я сделал новую попытку. Малыш с отвращением отвернулся от меня. Я потерял терпение. В три прыжка я очутился около него и, захлестнув его шею полой его же одежды, потащил к Сфинксу. Тогда на лице у него вдруг выразились такой ужас и отвращение, что я тотчас же выпустил его.

Но я не собирался сдаваться. Я принялся бить кулаками по бронзовым панелям. Мне показалось, что внутри что-то зашевелилось, и я явно услышал звук, похожий на смешок, – но, возможно, я ошибался. Затем у реки я подобрал большой камень, вернулся обратно и стал колотить им до тех пор, пока не расплющил одно украшение и окалина не стала осыпаться хлопьями. Слабые маленькие люди, должно быть, слышали грохот от моих ударов на милю вокруг, но у меня ничего не вышло. Я видел целую толпу на склоне холма, украдкой смотревшую на меня. Злой и усталый, я опустился на землю, но нетерпение не давало мне долго сидеть на месте, я был слишком деятельным человеком для неопределенного ожидания. Я мог годами трудиться над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидеть в бездействии двадцать четыре часа было свыше моих сил.

Через некоторое время я встал и принялся снова бесцельно бродить среди кустарника. Потом направился к холму.

– Терпение, – повторял я себе. – Если хочешь получить свою Машину, оставь Сфинкса в покое. Если кто-то решил отнять ее у тебя, ты не принесешь себе никакой пользы тем, что станешь портить бронзовые панели Сфинкса; если же у похитителя не было злого умысла, ты получишь ее обратно, как только найдешь способ попросить об этом. Бессмысленно торчать здесь, среди незнакомых вещей, становясь в тупик перед каждым новым затруднением. Это прямой путь к безумию. Осмотрись лучше вокруг. Изучи нравы этого мира, наблюдай его, остерегайся слишком поспешных заключений! В конце концов ты найдешь ключ ко всему.

Потом вдруг мне в голову пришла мысль о комизме ситуации: мысль о том, сколько лет я провел в научных занятиях, тяжких трудах, дабы попасть в грядущие века, и теперь, достигши их, с какой страстью и поспешностью пытаюсь сейчас отсюда выбраться. Я своими руками соорудил себе самую сложную и самую безнадежную ловушку, которую когда-либо придумывал человек. И хотя смеяться приходилось только над самим собой, я не мог удержаться и громко расхохотался.

Зайдя в зал огромного дворца, я заметил, что маленькие люди стали избегать меня. Быть может, причина этому была и другая, но их отчуждение могло быть связано и с моей попыткой разбить бронзовые двери. Я ясно чувствовал, что они избегали меня, но постарался не придавать этому значения и не пытался более заговаривать с ними. Через день-другой все пошло своим чередом. Насколько было возможно, я продолжал изучать их язык и урывками производил исследования. Не знаю, был ли их язык слишком прост, или же я упускал в нем какие-нибудь тонкие оттенки, но, по-моему, он почти исключительно состоял из существительных и глаголов. Отвлеченных понятий было мало или, скорее, совсем не было, так же, как и слов, имеющих переносный смысл. Фразы обыкновенно были несложны и состояли всего из двух слов, и мне не удавалось высказать или уловить ничего, кроме простейших вопросов или ответов. Мысли о моей Машине Времени и о тайне бронзовых дверей под Сфинксом я решил запрятать в самый дальний уголок памяти, пока накопившиеся знания не приведут меня к ним естественным путем. Но чувство, без сомнения, понятное вам, все время удерживало меня поблизости от места моего появления.

Насколько я мог судить, весь окружавший мир был отмечен той же печатью роскоши и изобилия, которая поразила меня еще в долине Темзы. С вершины каждого холма я видел множество великолепных зданий, бесконечно разнообразных по материалу и стилю; видел те же чащи вечнозеленых растений, те же цветущие деревья и высокие папоротники. Кое-где отливала серебром зеркальная гладь воды, а вдали тянулись голубоватые волнистые гряды холмов, растворяясь в прозрачной синеве воздуха. С первого взгляда мое внимание привлекли к себе круглые колодцы, казалось, достигавшие во многих местах очень большой глубины. Один из них был на склоне холма, у тропинки, по которой я поднимался во время своей первой прогулки. Как и другие колодцы, он был причудливо отделан по краям бронзой и защищен от дождя небольшим куполом. Сидя около этих колодцев и глядя вниз, в непроглядную темноту, я не мог увидеть в них отблеска воды или отражения зажигаемых мною спичек. Но во всех них я слышал некий странный звук: «тук – тук – тук», похожих на шум работы огромных машин. По колебанию пламени спички я убедился, что вглубь колодца постоянно поступал свежий воздух. Я бросил в один из них кусочек бумаги, и, вместо того, чтобы медленно опуститься, он быстро полетел вниз и исчез.

Через некоторое время я пришел к выводу, что существует какая-то связь между этими колодцами и высокими башнями, стоящими на склонах и тут, и там: над ними можно было различить марево колеблющегося воздуха, какое бывает в жаркий день над выжженным солнцем пляжем. Сложив все факты, я был уверен, что все это система разветвленной подземной вентиляции, чего-то непонятного, что было трудно представить. Поначалу я был уверен, что это связано с какими-то санитарными аспектами. Этот вывод был очевиден, но также оказался совершенно неправильным.

Здесь я должен сознаться, что за время своего пребывания в Будущем я очень мало узнал о водоснабжении, связи, путях сообщения и тому подобных жизненных удобствах. В некоторых прочитанных мною утопиях и рассказах о грядущих временах я всегда находил множество подробностей насчет домов, общественного порядка и тому подобного. Нет ничего легче, как придумать сколько угодно всяких подробностей, когда весь будущий мир заключен только в голове автора, но для путешественника, находящегося, подобно мне, среди незнакомой действительности, почти невозможно узнать обо всем этом в короткое время. Вообразите себе негра, который прямо из Центральной Африки попал в Лондон. Что расскажет он по возвращении своему племени? Что будет он знать о железнодорожных компаниях, общественных движениях, телефоне и телеграфе, транспортных конторах и почтовых учреждениях? А ведь мы охотно согласимся все ему объяснить! Но даже то, что он узнает из наших рассказов, как передаст он своим друзьям, как заставит их поверить себе? Учтите при этом, что негр сравнительно недалеко отстоит от белого человека нашего времени, между тем как пропасть между мною и этими людьми Золотого века была неизмеримо громадна! Я чувствовал существование многого, что было скрыто от моих глаз, и это давало мне надежду, но, помимо общего впечатления какой-то автоматически действующей организации, я, к сожалению, могу передать вам лишь немногое.