Сэмюель Дилэни - Время как спираль из полудрагоценных камней Страница 12

На лице Арти — замешательство, затем — извиняющаяся улыбка.

— Вижу, вам запало в душу «хранилище голографической информации». Что ж, вы правы — это единственный способ перехитрить Мод. Но, создавая собственное «хранилище», старайтесь не упустить ни единой мелочи. Это единственный способ перехитрить меня.

Он улыбнулся и хотел было идти, но задержался и произнес:

— Если вы сможете бороться со мной и при этом расти, если вас не подведет ваша охрана, то рано или поздно может возникнуть ситуация, когда нам выгодно будет не враждовать, а сотрудничать. Сумеете продержаться — и мы снова станем друзьями.

— Спасибо на добром слове.

Ястреб посмотрел на часы.

— Ну, все. До свидания.

«Теперь он уйдет», — подумал я. Но Ястреб снова оглянулся.

— Вы уже знаете новое Слово?

— Да, кстати, оно же сегодня меняется. Не скажете?

Из «Глетчера» вышли посетители. Дождавшись, когда они спустятся с крыльца, Ястреб огляделся и наклонился ко мне, держа руки чашечкой у рта. Прошептал: «Пирит» — и со значением подмигнул.

— Только что узнал от знакомой девицы, а та — от самой Колетт.

(Колетт — одна из трех Певцов Тритона).

С этими словами он сбежал с крыльца и исчез в толпе пешеходов.

Я просидел на крыльце целую вечность, а потом встал и пошел по улице. Ходьба добавила к моему мерзкому настроению нарастающий ритм паранойи. На обратном пути у меня в мозгу возникла прелестная картинка: Ястреб охотится на меня, а я — на него, и в итоге мы оба оказываемся в тупике, где я, чтобы получить помощь, кричу «Пирит!». А Пирит — вовсе не Слово, и человек в черных перчатках с пистолетом/гранатой/газом, услышав его, делает свой выбор…

На углу, в свете из окна кафетерия, доламывает изувеченный автомобиль стайка оборванцев (а ля Тритон — цепи на запястьях, на щеках вытатуированы шмели, сапоги на высоких каблуках у тех, кому они оказались по карману). Среди них — малютка, которую я изгнал из «Глетчера». Она стоит, пошатываясь, с разбитой фарой в руках.

Я направился к ней.

— Эй!

Из-под грязных косм на меня уставились глаза. Не глаза — сплошные зрачки.

— Ты знаешь новое Слово?

Она почесала уже расчесанный до крови нос и ответила:

— Пирит. Уже почти час…

— Кто тебе сказал?

Она ответила после некоторых колебаний:

— Один парень. А ему — другой парень, он только что прилетел из Нью-Йорка. Услышал там Слово от Певца по прозвищу Ястреб.

— Ну, спасибо, — поблагодарил я.

Трое патлатых, что стояли поблизости, прикидывались, будто не замечают меня. Остальные пялились безо всякого смущения.

Лучшие лекарства от паранойи — это скальпель Оккама и достоверная информация о деятельности твоей охраны. Итак, все-таки Пирит. Паранойя — это, в известной степени, профессиональная болезнь. И я уверен, что Арти и Мод больны ею так же, как и я.

На куполе «Глетчера» погасли лампы. Спохватившись, я взбежал на крыльцо.

Дверь была заперта. Я стукнул в стекло раза два, но безрезультатно — все уже разошлись по домам. Вот ведь невезение! Завтра утром Хо Кхай Энг снимет бронь на каюту-люкс межпланетного лайнера «Платиновый Лебедь», который в час тридцать отправится на Беллону. За стеклянной дверью лежали парик и накладные веки, благодаря которым пасленовые глаза Хо Кхай Энга должны были стать вдвое уже. Заботливый стюард положил их на стойку под оранжевую лампу, чтобы я сразу их заметил, как приду.

Я всерьез подумывал о взломе, но в конце концов принял более трезвое решение переночевать в гостинице, а утром войти в «Глетчер» с уборщиками. Когда я повернулся и спустился с крыльца, в голову пришла мысль, от которой на глаза навернулись слезы, а губы растянулись в невеселой улыбке. Я мог уходить с легким сердцем: ведь в «Глетчере» не было вещей, которые бы мне не принадлежали…

Примечания

1

Род бильярдной игры. (Примеч. переводчика.)

2

Графический символ мироздания, характерный для многих направлений буддизма. (Примеч. переводчика.)