Джек Вэнс - Марун: Аластор 933 Страница 12

Пардеро возражение техника, казалось, почти позабавило:

— И что же? По-вашему, мне вообще не следует возвращаться? Я подготовлюсь, учитывая риск.

— Как же вы подготовитесь?

— Прежде всего как можно больше узнаю о рунах.

— Само собой, — кивнул Колодин. — Необходимые сведения можно получить в девятьсот тридцать третьем кабинете Кольца Миров. И что дальше?

— Я еще не решил.

Чувствуя, что собеседник уклоняется от прямого ответа, Колодин поджал губы:

— Законы коннатига недвусмысленны. Рунам не позволяется иметь лучевое оружие и управлять воздушным транспортом.

Пардеро ухмыльнулся:

— Пока моя личность не установлена, я еще не рун!

— Если подходить к этому вопросу формально... пожалуй, вы правы, — осторожно признал Колодин.

Через четыре с лишним недели Колодин сопровождал Пардеро на центральный космодром в Коммарисе. Они решили пройтись пешком по взлетному полю и остановились, чтобы попрощаться, у трапа «Диласского экстранюансора».

— Скорее всего, я вас больше никогда не увижу, — сказал Колодин. — Очень хотелось бы знать, чем закончатся ваши поиски истины, но на это, конечно, мало надежды.

Пардеро ответил нарочито бесстрастно:

— Благодарю вас за помощь — и за личное расположение, выходящее за рамки профессиональных обязанностей.

Техник Колодин подумал:

— В устах руна — пусть даже руна, впавшего в беспамятство — такая формулировка почти равносильна бурному изъявлению чувств.

Вслух он выразился гораздо тактичнее:

— Месяц тому назад вы намекнули, что вам могло бы пригодиться оружие. Вы успели его приобрести?

— Нет. С этим придется подождать. До тех пор, пока всевидящее око коннатига не окажется достаточно далеко, если можно так выразиться.

Украдкой поглядывая по сторонам, Колодин опустил в карман Пардеро небольшую картонную коробку:

— Теперь у вас под рукой «Головокол» модели «Г-дис». Инструкции в упаковке. Позаботьтесь, чтобы он никому не попался на глаза — закон есть закон. Что ж, прощайте, счастливого пути! Свяжитесь со мной как-нибудь, если это не будет слишком трудно.

— Еще раз спасибо! — Пардеро сжал плечи Колодина обеими руками, отвернулся и взошел по трапу.

Колодин вернулся в здание вокзала и поднялся в лифте на смотровую площадку. Через полчаса он увидел, как черный звездолет с красными и золотыми обводами поднялся в воздух и скоро исчез в небесной синеве Нуменеса.

Глава 4

В течение месяца перед отлетом Пардеро почти ежедневно проводил несколько часов в кабинете № 933 Кольца Миров. Иногда техник Колодин составлял ему компанию. Освен Оллав тоже нередко спускался из Антропологического колледжа, чтобы обсудить те или иные маловразумительные привычки и обычаи рунов. Демософист настоял на том, чтобы Пардеро выучил наизусть следующую таблицу:

— Таблица отражает типичные условия освещенности[4] на Маруне. В зависимости от них радикально меняется характер пейзажа. Разумеется, они влияют и на характер поведения обитателей планеты, в особенности рунов, — бас демософиста звучал с педантичной мягкостью, хотя он отчеканивал слова как меняла, складывающий монеты столбиком. — Жителей Порт-Мара трудно обвинить в чрезмерной широте взглядов или изощренности вкусов. Тем не менее, руны считают столицу средоточием искушений и суеты, бесстыдного поглощения пищи, бесхарактерности и вседозволенности, животного разврата — вообще всего того, что руны называют «себализмом».

В Старом городе Порт-Мара изредка встречаются отщепенцы — молодые руны, восставшие против древних обычаев или изгнанные за нарушение таковых. Ожесточенные и подавленные, они влачат жалкое существование, обвиняя родителей в том, что те не позаботились обеспечить им приличное образование и не уделяли им достаточного внимания. В какой-то мере это верно — руны убеждены, что их предписания самоочевидны даже для несмышленых младенцев, в то время как ни на одной планете Скопления нет более произвольного набора условностей, определяющих социальные отношения. Например, процесс поглощения пищи считается не менее неприличным, чем процесс выделения отходов пищеварения — руны едят в полном одиночестве или, если уединение невозможно, скрываются за ширмами. От ребенка ожидается автоматическое восприятие этой точки зрения и других рунических заповедей. Руны-родители полагают, что в их отпрысках должны естественным образом проявляться свойственные предкам наклонности к приобретению и настойчивому совершенствованию редких непрактичных навыков, а также к подавлению в себе себалистических позывов.

Пардеро поежился:

— Вы уже не впервые употребляете этот термин. Я его не понимаю.

— Себализм — особое руническое представление о сексуальности, связанное с ощущением сильнейшего отвращения. Вы спросите: как, в таком случае, руны производят потомство? Самым невероятным образом. Они нашли изящное, изобретательное решение проблемы. Когда заходят все солнца и наступает мерк, в рунах происходит любопытнейшее превращение. Если хотите, я остановлюсь на этом явлении подробно — но запаситесь терпением, ибо вопрос о ночном преображении рунов заслуживает самого пристального внимания!

Примерно раз в месяц, когда на Маруне сгущаются сумерки, рунов охватывает странное возбуждение. Одни запираются в домах, другие наряжаются в причудливые костюмы и с наступлением темноты рыщут по окрестностям, совершая самые неожиданные поступки. Местный владетель, олицетворение незыблемых моральных устоев, избивает и грабит арендатора. Солидная, благоразумная матрона без оглядки предается немыслимым порочным извращениям. Каждый, кто не укрылся за семью замками, может — и хочет — стать жертвой безумной выходки. Загадочное противоречие! Как согласовать такое поведение со строжайшим этикетом, соблюдаемым после восхода солнц? Никто и не пытается их согласовывать. Ночные деяния считаются стихийными бедствиями, чем-то вроде кошмаров — за них никто не отвечает. Мерк — пора химерических видений наяву. Все, что происходит ночью, нереально. Виновников нет и не может быть.

Во мраке мерка себализм не знает границ. Фактически половые акты совершаются только в качестве ночных деяний и только под личиной изнасилования. Брак — так называемая «тризма» — не заключается по любви или с целью продолжения рода. Скорее это своего рода экономический или политический союз, взаимовыгодная сделка заинтересованных сторон. Если супруги и встречаются в постели, то исключительно под покровом ночи и строжайшей тайны, а зачатие, по меньшей мере формально, рассматривается как результат насилия. При этом мужчина надевает черную накидку, покрывающую плечи, предплечья и верхнюю часть груди, а также высокие сапоги-чулки из черной материи. На голове у него шлем с прячущей лицо маской. Его торс обнажен. Он выглядит нарочито карикатурно — утрированный символ мужской сексуальности. Безличность насильника в ночном костюме максимально усиливает ощущение горячечной нереальности происходящего. Мужчина проникает в комнату, где спит — или притворяется спящей — женщина, после чего, в полном молчании, имеет место совокупление. Девственность или ее отсутствие не имеют значения и никогда не обсуждаются. В диалекте рунов нет слов «девственность» и «целомудрие».