Виталий Полищук - Серые тени в ночной тьме Страница 12

– Я и запомнил-то потому, что это были именно Дедюхины – я еще подумал, куда это они собрались ехать, ведь им до собственного дома – рукой подать! А потом тут же о своем задумался и все остальное как-то ушло…

– А вы не могли ошибиться? – допытывался майор Терёшин. – Ведь ночь, да и видели вы людей, уже садившихся в машину…

– Да вы что! – удивленно ответил Кормилицын. – Я же их прекрасно знаю, сколько раз мы встречались в это время на Ленинском! Они с прогулки возвращались, а я, бывало, с работы – только выйду из кафе, и они идут… Так вместе домой и шли!

– Ну, а цвет машины… Вы уверены, что джип был именно черного цвета? А не, скажем, темно-синего или вишневого?

– Нет-нет, когда машина тронулась – она как раз под уличным фонарем проехала. И ясно было видно – черный джип был, именно черный!

– Ну, а куда дальше поехала машина? Вы ведь следом шли по улице?

– Да не видел я! – досадливо ответил парень. – На работе проблемы, я же говорю – уголком сознания отметил, что в машину садятся старики Дедюхины, удивился – куда это они собрались и все – на свое переключился. А джип этот поехал дальше в сторону Комсомольского проспекта.

Положительным в результатах работы группы Терёшина было лишь одно – с уверенностью можно было сказать, что исчезновение Дедюхиных и семьи Захлюстаевых – одних и тех же рук дело. В качестве предположения можно было отнести сюда же и исчезновение трех студентов, с которого, в таком случае, все и началось. То есть – первое место преступления тогда – дом №1 по 3-му Речному тупику.

х-х-х-х-х-х-х-х-х

Тем временем в доме №1 произошли значительные изменения.

Сергей начал обихаживать свое новое жилище – он поменял мебель, заменил люстры и самое главное – ввернул в них многоваттные лампочки. Теперь вечерами в комнатах дома горел яркий свет.

Сергей смог позволить все это потому, что кроме дома унаследовал деньги бабушки, которые лежали на сохранении в сбербанке. Разбирая старые бумаги, документы и фотографии Сергей нашел сберегательную книжку, аккуратно завернутую в платок.

Сумма вклада была внушительной. А когда Серега пошел в сбербанк, взяв на всякий случай с собой паспорт, свидетельство о смерти Остроуховой Ксении Захаровны, 1930 года рождения, то выяснилось, что никаких документов, кроме его паспорта не нужно – вклад был завещан ему сразу же после того, как бабушка открыла его – Остроухова тогда же написала завещательное распоряжение.

Так что Сергей значительно осовременил обстановку дома, после чего пошел в милицию за разрешением снести старый сарай. На его месте можно было посадить, например, несколько яблонь.

Но такового разрешения не получил, и сарай так и остался стоять с заколоченными дверями.

Серега к нему приближаться избегал. Зато полюбил спускаться с высокого откоса на берег Оби и здесь, под одинокой молодой березкой, которая как раз начала выпускать молодые листочки, ставил табурет, который приносил с собой и долго сидел под деревом, уставившись на медленно текущую речную воду.

Листочки шелестели, шуршала вода о прибрежный песок, иногда с ревом проносились по фарватеру моторные лодки и катера. Все это позволяло Сереге отвлечься от мыслей об Оле, Оленьке… И о ребятах: о Вано с его черными усиками и кавказским акцентом, Женьке Кульке с вечно широко раскрытыми от любопытства глазами…

А потом Серега вскакивал и с табуретом с руках буквально взбегал вверх по склону откоса. И, забежав в дом, начинал лихорадочно перебирать и просматривать очередную груду старых бумаг, тетрадей, толстых конторских книг и альбомов…

«Что же случилось с ребятами? – билась мысль в голове Сергея. – Что? И как это связано с тем, что было спрятано давным-давно в сарае? Или это никак не связано?»

Ответ мог находиться где-то в этих кучах старых бумаг и прочего хлама. Что-то подсказывало Сергею, что прадед его, Кузьма Гордеич, не мог не оставить хотя бы какого-нибудь намека на то, что он спрятал в проклятом сарае…

Так что теперь каждый день с утра Сергей шел на занятия в университет, потом обедал и рылся до вечера в бумагах. А затем некоторое время сидел под березой на берегу (словно набирался сил) – и снова хватался за исследование доставшегося ему по наследству старья.

А тем временем дни складывались в месяцы, а те, в свою очередь, пролетали один за другим…

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Шла вторая половина мая. Работа оперативных групп буксовала на месте – больше ничего нового добыть работники милиции так и не смогли.

Зато новые исчезновения имели место.

Примерно в 23 – 23 часа 30 минут исчезли прямо с улицы Локомотивный проезд на отрезке между улицами им. Полины Ивановой и Гоньбинской мать с сыном, возвращавшиеся домой после посещения знахарки. Мальчик – Саша Петров, давно болел тяжелой формой заболевания крови, врачи ничего сделать не могли, и его мама, Петрова Клавдия Афанасьевна, стала прибегать к услугам знахарок и экстрасенсов.

Вот после одного из сеансов мать и сын возвращались домой – они не дошли до дома буквально метров пятнадцать. Если верить соседу, курившему в это время во дворе, возле крыльца своего дома, по проезду проезжала машина, которая остановилась на несколько секунд, после чего хлопнули дверцы, мотор взревел и машина уехала. Причем мимо дома курившего машина не проехала, так что ее марку сосед назвать не смог.

Таким образом, к остальным случаям исчезновения людей в Южносибирске посредством участия (непонятно, в каком степени и вообще каким образом) черного цвета джипа «Гранд Чероки» происшествие с Петровыми можно отнести лишь условно. Во-первых, не факт, что шумевший во время исчезновения матери и мальчика автомобиль был причастен к происшествию. Во-вторых (и это усиливает значение первого аргумента), нет никаких фактов, что данный автомобиль был черным джипом, а ни какой-нибудь другой автомашиной – ведь единственный свидетель лишь слышал шум мотора машины, но не видел ее.

В результате единственным существенным достижением в расследовании было образование специальной оперативной группы еще одним городским отделом милиции – теперь уже Промышленным РОВД.

Забегая вперед, скажем, что ни подворный обход, ни попытки найти еще каких-либо случайных свидетелей исчезновения Петровых успеха не принесли.

Как всегда в подобных случаях, постепенно расследование стало глохнуть, «сходить на нет». Не было ни реальных ниточек, за которые можно было потянуть, ни конкретных фактов, за которые можно было уцепиться. Не помогло даже то, что все дела об исчезновении по личному указанию прокурора края были объединены в одно, и что раскрытие этого дела взял на контроль министр внутренних дел.