Эдди Шах - Второй мир Страница 12

Да, таким стал мир. Эволюция. И никто не знает, как что-то изменить… Кстати, никто особо и не рвется что-то менять.

Джон Мэтьюз говорит: беда в том, что люди перестали сознавать, что другие могут ошибаться — сознательно или бессознательно. Выросло «мыльное» поколение, которое и в жизни играет роли из своих любимых «мыльных опер». Вот бы актеры хоть на миг перестали кривляться и взглянули как следует на зрителей! Вряд ли они заметят хоть какую-то разницу между собой и ими.

Я проехал через Внешнюю Застройку, мимо множества меняющихся рекламных щитов, замусоривших скоростные магистрали, мимо одинаковых девушек в одинаковых платьях из универсама «Теско», одинаковых плащиках из «Теско», мимо унылых улиц, за которыми днем и ночью следят камеры-шпионы. Я направлялся к чему-то совершенно иному.

Восточная Англия, получившая статус заповедника, стала для меня приятной неожиданностью. Я любовался видами и постройками, напоминавшими о Средневековье; позже я посвятил немало счастливых дней изучению истории края. Мне повезло: на моих счетах имелось достаточно евродолларокредитов, и такой образ жизни был мне по карману.

Даже погода здесь была лучше, потому что вечный дождь, настоящее бедствие Британских островов и Центральной Европы, как будто обходил восток Англии стороной. Большинство людей вечный дождь и сырость не раздражали — в конце концов, дождь сохраняет тепло; кроме того, во влажном климате все растет в изобилии. Не то что на юге Европы — в Греции, Испании, Италии и даже на юге Германии, — где из-за бесконечной жары и вечного солнца разрастаются пустыни.

Коттедж, который мне приглянулся, вначале был просто развалюхой. Снаружи он казался целым, но внутри все давным-давно прогнило. Зато домик с двумя спальнями и большой гостиной на первом этаже стоял на холме, откуда открывался греющий душу вид. Любуясь первым в своей жизни восточноанглийским закатом, гуашевой палитрой раскинувшимся по обширному норфолкскому небу, я решил, что непременно куплю «Розу».

Разумеется, дом пришлось полностью переделывать. Переселиться в него я смог только через пять месяцев. Я не сразу привык к здешней тишине, к ночным шорохам и другим звукам, к сильным грозам, которые быстро налетали и так же быстро заканчивались. Кроме того, я привыкал находиться один в глуши.

Первой моей покупкой стал новый «пежо-фиат», экономичный внедорожник. Водить я всегда любил, но раньше, во Внутренней Застройке, у меня не было возможности ездить на собственном автомобиле. В Застройке любовь к машинам приравнивается к антиобщественному поведению. Если нужно проехать на большое расстояние, садись в метро, на короткие дистанции — будь любезен, пересаживайся на трамвай или микроавтобус, а на средние дистанции во Внутренней Застройке возят скоростные «Бегуны». Они передвигаются по Внутренней Застройке со скоростью свыше двухсот миль в час. Жители Внешней Застройки обходятся экономичными электромобилями с максимальной скоростью 25 миль в час и лимитом в девяносто миль — хватает, чтобы добраться от дома до работы и обратно да время от времени прокатиться по магазинам. Вот как правительство управляет людьми. Ограничьте передвижения, и ограничите дух. А необходимость защиты окружающей среды — всего лишь отговорка…

Новая машина стала моим первым шагом к свободе.

Перебравшись в Норфолк, я не бросил свою работу. Кроме того, я не пожалел времени на освоение новой профессии. Бизнес и прочие возможности, открытые для меня, в том числе работу в Центре правительственной связи,[3] я отмел сразу. Мне нравилось находиться по ту сторону и быть самому себе хозяином. В общем, я решил стать Мастером игры.

Я ни разу не был женат; семейная жизнь меня никогда не привлекала. Моей единственной любовью были компьютеры. Так как я был единственным ребенком в семье работающих родителей, моим лучшим другом и учителем стал компьютер «Эппл Макинтош», который родители держали в своем кабинете. В пять лет я играл на нем в игры, в восемь — писал программы, позволяющие мне самому создавать игры. Меня никто не учил. Я все схватывал на лету. В одиннадцать, к окончанию начальной школы, я без труда взламывал свой электронный дневник, финансовый сайт школы и все остальное, вызывавшее мой интерес.

В первый раз меня арестовали в пятнадцать. Министерству образования не понравилось, что я взломал их систему безопасности, чтобы подделать себе оценки. Кроме того, я получил доступ к досье нелюбимых учителей и многое про них узнал — в том числе и кто сколько получает. Все добытые мною сведения я разослал по электронной почте всем ученикам, родителям, руководству других школ и самим учителям.

— На то, чтобы тебя выследить, у нас ушло одиннадцать недель, — признался потом сержант из отдела по борьбе с технологическими преступлениями, с которым мы беседовали в кабинете директора. — Обычно на такое уходит три недели максимум, так что у тебя явно талант. Но ты не имеешь права нарушать закон, когда тебе хочется. Дай слово, что больше этого не повторится!

Я кивнул; боясь неминуемого наказания, я готов был согласиться на что угодно.

Сержант придвинул ко мне анкету и протянул ручку:

— Распишись. Ты полностью признаешься в содеянном. На первый раз, — эти слова он произнес особенно выразительно, — мы тебя к ответственности не привлечем. — Я быстро сделал все, что мне велели. — Имей в виду, еще раз попадешься — тебя арестуют и посадят в колонию для несовершеннолетних преступников — тебе ведь уже есть четырнадцать лет, значит, придется сидеть. Это необходимая мера, сынок, иначе дело кончится тем, что ты начнешь грабить на большой дороге или станешь смутьяном. А этого мы допустить никак не можем, верно?

— Верно, сэр.

— Ты ведь понимаешь, что поступил дурно?

— Да, сэр.

— Вот и хорошо. А теперь… не хочешь ли поработать на нас?

Так я получил первую работу. Устроился на полдня в отдел по борьбе с технологическими преступлениями, или, сокращенно, ОБТП. В самом начале пути браконьер превратился в егеря. Как говорится, был хакером, стал крэкером.

По складу ума я идеально подходил к новой работе. Я взламывал компьютеры хакеров, удивляя даже самых опытных специалистов. Днем, до тех пор пока мне не исполнилось семнадцать, я продолжал учиться в школе и закончил ее замечательно. По математике и информатике набрал высшие баллы. По остальным предметам я, правда, провалился, но взломал базу данных и подделал результаты. Чиновники из министерства образования настучали на меня, но мой начальник в ОБТП заявил, что я совершил мелкое правонарушение. В общем, дело прекратили «за недостаточностью улик». На словах меня распекли и сказали, что все равно возьмут меня на работу, так как я обладаю минимальными навыками, необходимыми их штатным сотрудникам.