Альфред Ван Вогт - Оружейная лавка Страница 12

Он вновь улыбнулся — без всякого веселья.

— Эти компании знают: благодаря нам их доходы на бумаге не имеют отношения к реальным приобретениям. Они лишь не знают, как велика эта разница. А так как мы добиваемся общего улучшения нравов в деловых кругах, не просто хитроумных попыток нас же и надуть, мы предпочитаем, чтобы наши методы были им неизвестны. — Сделав паузу, он испытующе поглядел на Фару. — Отличительной чертой всех компаний, внесенных в данный список, является та, что все они целиком и полностью принадлежат императрице Ишер. — И он неспешно завершил: — Зная ваши прежние взгляды на этот предмет, я не ожидаю, что вы мне сразу поверите.

Фара замер, как мертвый, потому что он поверил — сразу, окончательно и бесповоротно. Самое удивительное и самое непростительное во всей его прошлой жизни: он видел, как целые толпы людей уходят в небытие, в нищету и бесчестие — и считал, что они САМИ виноваты.

Фара застонал:

— Да я же был просто безумцем! Все, что ни сделает императрица и ее подданные, правильно. Да никакая дружба, никакие человеческие отношения не могли существовать, пока я верил в незыблемость нынешнего порядка вещей. Впрочем, если бы я стал выступать против императрицы, со мной расправились бы еще быстрее, так?

— Ни при каких обстоятельствах, — сурово предостерег его старик, — вы не должны допускать высказывания против ее величества. Мы не поддерживаем таких речей и не станем помогать тому, кто вел себя неосторожно. Причина в том, что на сегодняшний день нам удалось достичь состояния неустойчивого равновесия в отношениях с имперским правительством. Мы хотели бы сохранять его. Больше я ничего не могу вам сообщить о нашей политике.

Мне все же дозволено сообщить вам, что последняя крупная попытка покончить с оружейными лавками была предпринята около семи лет назад, когда божественной Иннельде Ишер было двадцать пять лет. Это была тайная попытка, основанная на новом изобретении. Они потерпели неудачу по чистой случайности, потому что мы пожертвовали своим человеком, жившим семь тысяч лет назад. Сдается мне, вам все это кажется таинственным, но я не буду ничего объяснять.

Худший для нас период наступил около сорока лет назад, когда все, кто получал от нас помощь, так или иначе погибали — их убивали. Кстати, могу вас удивить: ваш собственный тесть именно так и погиб!

— Отец Криль! — выдохнул Фара. — Но ведь он?..

Он закрыл рот, в мыслях его был полный хаос, кровь хлынула ему в голову, так что он на мгновение ослеп.

— Но ведь, — удалось наконец ему выдавить из себя, — ведь утверждали, что он сбежал с другой женщиной?

— Да, они и вправду распространяли самые гнусные слухи, — подтвердил старик, и Фара умолк, ошеломленный.

— Нам удалось прекратить убийства — мы сами убрали троих из самой верхушки, ИСКЛЮЧАЯ членов императорской семьи, но не хотелось бы нам вновь прибегать к кровавым убийствам.

Нас также не волнует- то, что многие критикуют нас за снисхождение к ЗЛУ. Важно понять: мы не вмешиваемся в основы человеческого существования. Мы исправляем зло, действуя как барьер между народом и безжалостными эксплуататорами. В общем, мы помогаем лишь честным людям. Я не хочу сказать, что мы не оказываем помощи тем, кто менее щепетилен, — мы и таким продаем оружие, а это уже много. Вот почему правительство полагается на экономические меры, на мошенничество.

За те четыре тысячи лет, что минули с тех пор, как гений Уолтера С. Делени дал жизнь процессу вибрации, благодаря которому стало возможным само существование наших лавок, а также заложил основы нашей политической философии, мы неоднократно наблюдали за колебаниями правительственных систем от демократии при ограниченной монархии до полнейшей тирании. И вот что нам удалось установить:

«ЛЮДИ ИМЕЮТ ТО ПРАВИТЕЛЬСТВО, КОТОРОГО ОНИ ЗАСЛУЖИВАЮТ». Меняется народ — меняется и правительство. Мы же остаемся несокрушимой сердцевиной, я имею в виду — мы в буквальном смысле слов таковы. У нас есть психологическая машина, она дает точнейшую оценку человеческих характеров. Повторю: мы — несокрушимое ядро, несущее в себе человеческий идеализм, посвященное исправлению зла, которое неминуемо возникает при любом правительстве.

Ну, а теперь к вашей проблеме. Она ведь в общем-то проста. Вы должны бороться, как боролись все мужчины с начала начал — за то, что они любят и ценят, за свои права. Как вам известно, Автомастерские убрали все ваши механизмы и инструменты через час после того, как они захватили вашу мастерскую. Это все отвезли в Ферд, погрузили на корабль и свезли в большой склад на побережье.

Мы отыскали ваши вещи и с помощью своих собственных транспортных средств переместили их обратно в вашу мастерскую, а вы теперь...

Мрачнея, Фара выслушал инструкции, затем кивнул, сжав зубы.

— Можете на меня рассчитывать, — кратко ответил он. — Я всегда отличался упрямством. Хоть я и перешел на другую сторону, в этом-то я не изменился.

Выйдя из лавки, Фара ощутил, что вернулся из жизни — к смерти, от надежды — к действительности.

Шагая по темным ночным улочкам поселка, он впервые подумал: «А ведь Информационный Центр, должно быть, в другом полушарии, там-то был яркий день!»

Но картинка происшедшего тут же исчезла, словно ее и не было никогда. Вокруг был спящий Глэй, сверхъестественно тихий и спокойный. Тихий, мирный — но какой же он гадкий, когда узнаешь о том зле, что правит им, сидя вдалеке на троне!

И еще он вспомнил: «Право на покупку оружия...» Сердце скакнуло ему в горло, на глазах выступили слезы.

Но он стер слезы и мысли тыльной стороной ладони, подумав о погибшем отце Криль, и пошел дальше, не испытывая стыда. Слезы — нормальное дело для разгневанного мужчины.

Мастерская была на месте, лишь на двери висел огромный висячий замок. Он легко поддался превосходящей мощи оружия; один всплеск энергии, небольшая вспышка, металл расплавился, — и он вошел.

Было темно, слишком темно, чтобы что-то увидеть; но Фара не стал сразу зажигать свет. Он пробрался к окнам, включил затемнение, а затем и свет.

И сглотнул, испытав невыразимое облегчение: Все его инструменты, все механизмы стояли на месте, а ведь он сам видел, как под руководством бейлифа их грузили и увозили в неизвестном направлении. Все на месте, готово к употреблению.

Вздрагивая от пережитых эмоций, Фара позвонил Криль. Прошло несколько минут, прежде чем она появилась на экранчике, запахивая халат. Увидев его, она смертельно побледнела:

— Фара, ох, Фара, а я думала...

Он сурово оборвал ее:

— Криль, я побывал в оружейной лавке. Вот что тебе нужно сделать: отправляйся к матери и побудь у нее, а я останусь здесь. Мне придется пробыть здесь несколько дней и ночей, пока они не усвоят, что я здесь ОСТАНУСЬ. Потом я зайду домой — мне нужно взять что-нибудь поесть, и еще смену одежды. Но ты уходи немедленно, поняла?