Евгений Рубаев - Серая шапка Страница 12

— Да туда за блок сигарет проехать можно. Дал на КПП солдатам сигарет и катись, хоть боком!

— Тебе хорошо рассуждать, иждивенцу! А как поймают, это же если ты прокрался к жене моряка, который в дальнем плавании, тогда особисты твою причину поймут. Но, если тебя поймают с умыслом проникнуть на объект связи со стратегическими подлодками, то считай, тебе пятнадцать лет парикмахером работать обеспечено!

— Новобранцев стричь, что ли?

— Тайгу под Архангельском! — радостно завопил Толик избитую шутку.

Помощник Толика был парень не злобный. Розовощёкий, кучерявый брюнет. На его тонких косточках нарос жирок, но высокий рост как бы скрадывал эти дефекты развития. Черты лица его были привлекательные, и блуждающая улыбка располагала к нему морячек, возраст которых был близок к критическому. Так же их привлекало его имя, Аркадий. Это напоминало им Одессу, Аркадию. Вообще-то, все думали, что он попал на эту бездарную халявную должность «по-родственному», как это принято в России. Но он помалкивал и хранил тайну, что он «сдобрил» возрастную жену зама генерального директора головного предприятия, а та замолвила словечко в надежде самой откомандироваться в Мурманск в одночасье. В один из разгульных вечеров в ресторане «П.З.», как называли во все века и все «Полярное Утро», его на «белый танец» пригласила высокая — ростом и возрастом — особа. Она была в джинсах, парике и без талии. После танца она его увлекла за свой столик, за которым сидели ещё две её подруги, и поведала, что они все из города Североморска. Угнетённый утренними упрёками начальника штаба Толиком, Аркадий быстро заручился пьяными обещаниями, что его познакомят с «самым главным начальником» североморской радиостанции. Проезд Элеонора, как представилась высокая особа, взялась организовать немедленно! Аркадий, увидев обилие на столе коньяка, шампанского и даже чёрной икры, быстро среагировал:

— Сейчас, только лишь друзьям за столиком скажу, чтобы не беспокоились! — он подбежал к Толику и сказал. — Шеф, я сейчас уезжаю пробивать тему в Североморск!

— Ну, лады!.. А как тебе удалось выйти на «нужников»?

— Босс! Ты же знаешь, я всегда там, где трудно!

Толик, даже стал невольно уважать своего помощника, про себя подумал: «Ну, парень — ураган!»

Он и Таня, оставшись одни, даже как-то заскучали. Таня вдруг вспомнила сон:

— Анатолий, — начала она томно, — мне привиделся нынешней ночью сон, будто как я работаю сестрой в госпитале. И к нам поступает срочный больной. Я стала его оформлять, а это оказался Рэд! Представляешь, у него рука была сломана, и он, вроде как, не мог управлять самолётом, поэтому приехал к нам подлечиться! Мы с ним общались, как наяву!

— Ты, если бухать будешь каждый вечер, скоро ещё не то увидишь! У нас один в университете чертей гонял, в общаге. Мы его еле за ноги поймали у открытого окна. Он кричит: «Вот же он!» Мы его спрашиваем: «Саня, да кто же он?» «Пузо белое, сам зелёный!» — сам вскакивает и устремляется опять к окну. — «Вот же он!» Я потом, когда он уже отошёл, через два дня спрашиваю: «Саня, что же ты так запил?» Он мне отвечает: «Толян, горе у меня! Письмо плохое из дома получил!» Сам он был из деревни, из большой семьи. Я, чтобы выразить сочувствие, спрашиваю: «Что за горе?» Он отвечает: «Поросёнок умер!»

Таня с презрение посмотрела на Толика, который мало, что не хотел на ней жениться, а ещё какие-то двусмысленные намёки предъявлял, выдохнула ему:

— У меня жених пропал в Арктике! А ты мне ерунду какую-то городишь! Пошляк! Лучше бы ты мне, наконец-то, имя подходящее придумал бы. Как ты считаешь, если для прессы я назовусь Консуэлла?

— Лучше будет, если ты будешь — Консоль! Вроде, как по самолётному!

— Дурак! Рассчитывайся, давай! И спать я пойду к себе! А то мне по ночам жених снится, а рядом этот невоспитанный хам лежит!

— Ты! Давай полегче! А то я быстро поменяю сценарий! И Рэда будет ждать мать-старушка, а не невеста-потаскуха!

— Ах, так?! Я всё расскажу генеральному директору, как ты заставлял меня в подложных чеках расписываться!

— Так расписывалась же! Значит, факт подлога совершала!

Так, препираясь, они продвигались к своим номерам гостиницы. Таня — Консуэлла, распалённая ссорой, оказалась в номере Толика — так ей хотелось высказать ему до конца свою позицию в сфере подделки платёжных документов. В конце концов, она попыталась бить Толика рукой по голове, он обхватил её в охапку, и они оказались на кровати. Там их губы слились в поцелуе, и они спешно начали раздевать друг друга. Когда всё кончилось, Таня закурила и глубоко философски промолвила:

— Как сразу хорошо стало! Нет, я наверное, без этого дела уже жить не смогу совсем!

Но Толик уже её не слышал, он спал, так и не сняв носки. Таня брезгливо посмотрела на бывшие белые, много раз стиранные под умывальником носки, слегка оделась и ушла в свой номер. Она была уверена, что сегодня она опять увидит Рэда во сне. Ей очень хотелось узнать, всё ли у него благополучно, удачно ли прошла операция на руке…

А Аркадий мчался с морячками в лихом «Жигуле-копейке», управляемым не менее лихим шабашником. Водитель, за годы походов в море в дальнее плавание в качестве палубного матроса, сумел скопить чеки ВТБ, на которые и купил этот «Жигуль». Для приобретения опыта в вождении автомобиля, он стал подшабашивать на извозе и перепродаже водки. Особенно он преуспел, когда в его «Жигуль» садился пьяный матрос тралфлота. Шабашник-водила требовал рассчитаться сразу. Потом, по мере катания, матрос забывал, что расчёт уже был и второй раз платил за тот же путь. По мере набора опыта, шабашник сделал себе пропуск в Североморск, это уже был как бы дальний рейс, хорошо оплачиваемый. Когда морячки принялись его принуждать заехать куда-либо и купить блок сигарет для солдатиков на КПП, чтобы те пропустили Аркадия без пропуска, шабашник сказал:

— Накиньте мне за риск, и я его провезу в багажнике!

Всем, включая Аркадия, идея понравилась. Они остановились в районе, называемом Роста, Аркадий залез в тесный жигулёвский багажник, и они миновали КПП. Когда подъехали к дому, Аркадий сорвал с шабашника обещание, что тот заберёт его назад через три дня.

В квартире Элеоноры на втором этаже многоквартирного дома, кроме неё самой, оказались ещё две её подруги, мужья которых тоже были в дальнем плавании. Подруги по очереди представились Аркадию:

— Эльвира! Элизабета!

Но, по наблюдению Аркадия, он приврали — когда они общались за столом в ресторане, то называли друг друга совершенно простыми именами. Причём вульгаризируя их. Как они друг к другу обращались, Аркадий точно не помнил, лишь смутно брезжилось типа «Людка, Надька!» Но здесь, ничего не поделаешь, приходилось играть на чужом поле и принимать предлагаемые правила. Все эти Э… сгоношили на стол сервировочку. Причём было обилие хрусталя и коньяка, а из закуски — только коробка шоколадных конфет. Когда в стену постучал сосед, требуя уменьшить музыку, все порешили, что пора ложиться спать. Кровать от импортного гарнитура была столь широка, что они все уместились на ней. И пошла кутерьма! Распаленные морячки не давали покоя Аркадию до утра. Наутро, когда он проснулся, подружек не было, на столе валялась записка: «Мы на работе. Опохмелиться в холодильнике!»