Георгий Гуревич - Темпоград. Научно-фантастический роман Страница 12

«Напрасно я допытывался у Льва, — пишет он, — с какой стати, начал он переписывать элементы. Мальчик не сумел объяснить. С трудом припомнил, что в какой-то популярной книжке вычитал, что у железа 26-й номер, а у меди — 29-й. Захотел узнать, какие номера у других веществ. Зачем? «Просто так, интересно». Не только дети, и взрослые не умеют объяснить, почему им нравятся танцы, шахматы или картины импрессионистов. Нравятся… и все!

Но мы, педагоги, обязаны задумываться.

Являются к нам в класс — и на Землю — толпы малолетних пришельцев, ничего не ведающих о природе и жизни, но требовательно и жадно любопытных. Мы вываливаем на них кучу фактов, мнений и наставлений, мы осыпаем их сведениями об атомах, звездах, моржах, плотниках, королях и капусте. Накидываем больше, чем можно вместить, и много больше, чем понадобится в жизни. Что-то оседает, но большая часть выветривается: в одно ухо входит, в другое выходит. Юные головы стихийно, подсознательно сортируют: «Это мне интересно, а это неинтересно».

Однако Январцева, сверхлюбопытного, желавшего знать ВСЕ, не устраивал сумбур разрозненных сведений. Он инстинктивно тянулся к порядку… И вдруг выясняется, что существует некий порядок. Все вещества перенумерованы: у железа N26, у меди N29… Многообразие мира укладывается в короткий перечень.

Лев находит этот перечень, переписывает. Мальчик доволен, даже горд, как средневековый монах, переписавший Евангелие. Вся божественная мудрость повторена его рукой. Добавить нечего.

Но в отличие от средневековых писцов, считавших доблестью смирение и самоограничение, наши послушники постоянно слышат: «Жизнь идет вперед, вперед, вперед. Открытия делаются, готовьтесь делать открытия, дарить новое, грандиозное, более грандиозное! Впереди больше, чем позади!»

Впереди больше, чем позади, и Январцев не может поставить точку на последнем элементе. Он хочет заглянуть за горизонт. Угадывать не умеет, придумывает.

А тут я подливаю масла в огонь. Я приношу ему Яккертову биографию Менделеева.

У Яккерта паренек выхватывает оси. Оси — маршруты науки, с указанием километража, пройденного в XIX, XX и XXI веках. А Менделеев рассказывает ему о закономерностях пути. Можно и угадывать, когда будет поворот и что откроется за поворотом. Лев нетерпеливо ждет повороты… Он заглядывает вперед, он торопит события.

Все мы пассажиры в Поезде Времени. Январцев из тех, кто стоит у окна. В дороге его интересует дорога».

5. ВИНЕТА

Она опаздывала, вбежала за несколько секунд до лектора, когда уже некогда было подниматься к задним рядам, пробираться к незанятому месту. Засуетилась, смущаясь, что привлекает внимание, и кинулась к Льву: «Подвиньтесь, пожалуйста». Лев сидел в первом ряду, место занял заранее у прохода, так, чтобы в перерыве быстрее выйти к столу, прежде чем другие окружат лектора с вопросами. Делать нечего, пришлось потесниться. Девушка села на краешек скамейки, раскрыла сумочку; на Льва пахнуло тонким запахом жасмина. Порылась, ничего не нашла, спросила растерянно: «У вас нет лишней катушки?» Лев с осуждением оглянулся на бестолковую девчонку, явившуюся на важную лекцию без единой катушки, протянул ей нитки для магнитной записи. Девушка заправила нитку в магнитофон, что-то у нее не ладилось, она попросила помочь. Потом справилась у Льва, как называется лекция, не расслышала, переспросила.

— Разрешите, я вам в перерыве объясню, — сказал Лев в конце концов. — Лучше я выслушаю последовательно. Так я нить теряю.

Действительно, стоило слушать внимательно. Лектор говорил суховато, придерживаясь фактов, многочисленных и нелегких для запоминания. Речь шла о самом интересном для Льва — об идиоматике редких языков малочисленных народов горных стран. Своеобразная была идиоматика, а идиофонетика еще своеобразнее. Перекрикиваясь в горах, некоторые объяснялись пением, иные — свистом. Слова-свистки нельзя было записать буквами на бумаге, и слушатели дружно щелкали магнитофонами. У Льва накопилась куча вопросов, и в перерыве он поспешил на трибуну, просочился сквозь кольце самых любознательных, сумел завладеть вниманием лектора. Совсем забыл о своей беспокойной соседке. Уже к концу перерыва, оглянувшись, увидел, что она терпеливо ждет его на краю скамьи.

— Я не очень поняла начало, — сказала она робко.

Выяснилось, что девушка не поняла ничего. Но не от бестолковости. Просто она была новичком в лингвистике. Сама она училась на медицинском; языки горных народов понадобились ей, чтобы поискать забытые рецепты стародавней народной медицины, отвары из местных растений, гигиенические приемы. Особенно волновала ее легенда о затерянной в Тибете долине Шангри-Ла, где люди будто бы не умирают, если не выходят за перевалы. Сказка, конечно… но, может, было что-то особенное в воде или в микроклимате этой долины. В сущности, Винете нужен был язык, а не теория языка. И Лев, бывалый лингвист, вынужден был прочесть ей добавочную лекцию — введение в сегодняшнее введение. Но девушка понимала его, это чувствовалась по репликам. Ей приятно было объяснять. Всякому учителю приятно иметь дело с понятливой ученицей. К тому же она не скупилась на восторженные похвалы:

— Вы так четко формулируете. У вас очень ясный ум. Такое прозрачное мышление, четкое, просто чертежное!

— Такие запутанные противоречия. И как это вы разбираетесь?

— Без вас я ничего не поняла бы, ничегошеньки.

Вероятно, Лев действительно объяснял толково. Как-никак он был студентом третьего курса, в голове его сложилась система знаний; новые сведения укладывались в готовый каркас. Возможно, ум его в самом деле отличался особенной методичностью, если судить по детской склонности к составлению таблиц. Но девушка могла бы и не заметить этого при первом знакомстве.

— Большущее вам спасибо, — сказала она, прощаясь. — У меня сплошной туман был в голове, сейчас хоть что-то забрезжило. Можно, я на следующей лекции сяду рядом с вами?

Они условились, что Лев займет ей место, записали номера видеофонов и разошлись, довольные друг другом.

Со стороны может показаться, что Винета явно напросилась на знакомство. Впрочем, такое могли осуждать только в прошлых веках. В XXI веке вообще не считалось предосудительным, если девушка сама предлагала дружбу. Но у Винеты не было ни тени кокетства. Она была искренна, общительна и простодушна, по-товарищески простодушна. В записной книжке странички были исписаны вдоль и поперек, места не хватало для знакомых. Пожалуй, она тоже была универсалом: Лев — универсалом в мире книжных знаний, а она в сфере общения.