Лариса Чурбанова - Пурпурное Древо Порфирия Страница 12

- Ну, тогда иди к волхвам, покланяйся, - устало махнул рукой старец. - И не парься! Подумаешь, проблема! Всего-то делов ничего.

- Не дождетесь! - иногда Ольгерд, обычно такой спокойный и мягкий, вдруг становился на редкость упрямым. Говорили, точно таким и был его прадед- Яммельт Лошадиная Шкура, знаменитый варяжский конунг. Он погиб, зарезанный наемными убийцами, только потому, что не захотел прервать начатую партию в шахматы-штанрандж. Эти фигурки из моржового клыка и черного дерева передавались в семье от отца к сыну. На деревянной доске, расчерченной белыми и черными клетками, до сих пор остались ржавые пятна темной крови. Сейчас эти шахматы валялись в живописном беспорядке на медвежьей шкуре перед обложенным камнями очагом. Точно плотные кругленькие медведики копошились там юные княжата: Кий, Щек и Хорив. Их светленькие мордашки были вдрызг вымазаны иноземным лакомством - жженым сахаром. Рядом с ними ползал худой длинноногий подросток- Серый. Бывший оборотень, счастливо спасенный Ольгердом, чаще отирался при князе, чем в дружинной избе, куда его определили отроком.

- Пошли, Серый, прогуляемся! - князь встал с кресла. Бархатные подушки-валики, набитые лебяжьим пухом разлетелись в разные стороны. Казалось, даже резные птицы-сирины на деревянной спинке встрепенулись и недоуменно забили крылами. Серый вскочил, преданно глядя на Ольгерда. Больше всего мальчик сейчас был похож на неуклюжего щенка, который радостно перебирает лапами и стучит по полу хвостом-прутиком, собираясь с любимым хозяином на прогулку.

- И куда это вы собираетесь на ночь глядя? - сварливо поинтересовалась Домогара.

Князь вызывающе прищурился и принялся раскачиваться на носках, поскрипывая сыромятными сапогами. Мирная картина: горит огонь в очаге, играют дети, за столом сидят любимая жена и надежный друг, даром что черноризник. Только уж больно они спелись в последнее время, в один голос твердят: то делай, это не смей! А то, что советуют правильно, так от этого еще хуже. Что ж, он маленький что ли, несмышленыш совсем? И Ольгерд выпятил вперед массивную нижнюю челюсть, правда, изрядно поросшую жирком.

- Не бабьего ума дело! - важно ответил он. - Что нам, неженатым, ходи да сватайся. Так, что ли, Серый?

И они вдвоем отправились к выходу.

На улице и впрямь уже вечерело. Теплый летний день зоревал последние минуты- на землю тихо опускались сиреневые сумерки. В дубовой роще пахло молодым зеленым листом, вечерней сыростью и чем-то еще томительным и зовущим, чему и название-то придумать сложно. Из изумрудной травы тут и там выглядывали фиолетовые кокетливые головки фиалок.

- Тихо то как, - подал голос Серый. - Колдовское все же место- дубрава.

Он сразу же понял, что идут они прямиком к Изуру-сновидцу. А куда же еще? Кто лучше про чудо-юдо расскажет?

Изур как всегда появился незаметно: вот не было рядом никого- только сухой пахучий куст можжевельника, а вот уже на том же самом месте и человек стоит. Невысокий, неширокий, вроде бы ничем и не примечательный. Волосы коричневые, глаза карие, а сам какой-то светлый все же.

- Ну, проходите, гостенечки дорогие, - приветствовал их сновидец. - Дела пытаете или от дела лытаете?

Пока Ольгерд прокашливался, прикидывая, как получше объяснить цель их визита, Изур усмехнувшись, сам же и ответил:

- Не про Ящера ли болотного узнать припожаловали?

- А ты как проведал? - натурально изумился Ольгерд.

- Слухами земля полнится, - Изур легкими шагами продвигался вглубь чащи, и его гостям волей-неволей пришлось следовать за ним. - Сейчас сядем с вами, чайку попьем и поговорим.

И вот уже закурился легкий дымок над небольшим ладненьким костерком, запела закипающая вода в железной баклажке, и поплыл над поляной терпкий аромат.

- Что заварил-то? - деловито поинтересовался князь. Он прекрасно помнил любовь сновидцев ко всякого рода одуряющим травкам.

- Не бойся, не отравлю, - рассмеялся Изур. - Сегодня- просто чай.

Они сидели, прихлебывали обжигающую жидкость и неспешно разговаривали как бы и ни о чем. Недовольство выходило из Ольгерда, незаметно оставляя его, словно таял белый туман под палящим Ярилиным оком. Сновидец повернул к князю свою патлатую голову, слегка смахивающую на медвежью:

- А про ящера я тебе вот что скажу: может и сам подземный Хозяин это, а может и нет- так просто, морок болотный. Знаю одно, и волхвы, и кудесники, и ведуны помогать тебе навряд ли будут. Цеховая солидарность, что ты хочешь. Как ты боричевских волхвов сказнил, так все они как на дыбы всколыхнулись: что ж это станется, когда светские владетели на духовных властителей руку поднимать станут?

- Понятно, им хотелось, чтобы как у лютичей было: чтобы жрец выше князя сидел и всеми делами заправлял. Так не выйдет у них ничего!

- Когда-то, давным-давно, у наших пращуров, совсем наоборот заведено было. Желаешь, светлый князь, сказочку послушать?

Князь желал, а еще больше желал юный оборотень. В детстве он явно недополучил свою порцию сказок и прибауток и теперь жадно вытягивал шею, не желая упустить ни слова. Сновидец пошевелил угли в костре и неторопливо начал:

- В стародавние времена родились у одного царя три сына: Липоксай, Арпоксай и самый младший Колаксай. Во времена их правления на землю упали сброшенные с неба золотые предметы: Плуг с ярмом, обоюдоострая Секира и Чаша. Это было священное золото древних богов. Захотели братья взять его. Пошел старший, но при его приближении священные предметы загорелись и пылали так ярко, что не смог он даже дотронуться до них. Подошел второй- случилось то же самое. Старших братьев золото отвергло, а при приближении третьего, самого младшего, оно погасло. Большую силу имели те вещи: Чаша могла вобрать и вылить все воды земли; Секира колыхала и рубила горы каменные как масло, а Плуг повелевал твердью земною и всем что на ней. Плуг с ярмом Колаксай забрал себе, а Секиру и Чашу отдал братьям. Получил Арпоксай Чашу и стал царем водных глубин. Была дана Липоксаю Секира, и сделался он царем всех гор и пещер.

Хорошо стали жить люди: нивы рожали вдоволь хлеба, леса были полны дичи, скотина жирела и не хворала. Да только поднял голову страшный змей-Ящер, хозяин подземного царства. Открывал он темные двери, и шли на землю болезни да лихоманки, летели злые навии, рыскали волкодлаки. Прежде боялся Ящер светлых богов, что жили на земле, среди людей. А как ушли они, сторожился поначалу, а потом перестал. Решил он, что сила старых богов покинула землю, и люди не смогут воспользоваться священным золотом. Пришлось Колаксаю собрать братьев и идти войной на Ящера. Взмахнул секирой Липоксай- и вздыбились недра земные и извергли наружу темного бога. Хотел, было, старый змей заползти назад, да старший брат- Арпоксай- сказал заветные слова, и пролились воды. Залили они все пещеры, все норы ящеровы. Как полезли тогда на белый свет змееныши, так все вокруг темным темно стало. Испугались люди- думали, уж нету им спасения. Но Колаксай призвал свой Плуг, горевший ярче самого солнца, и пропахал вокруг нечисти круговую борозду. Выше неба, выше туч взметнулась сыра земля. Полезли змеи на нее, пасти разинули; вот сейчас переползут, бросятся на людей! Но сделал Плуг второй круг и третий, и завертелось все, засвистело, загрохотало. Ушли под землю змееныши, и прародитель их Ящер туда же сгинул. Только осталась в том месте первая борозда, что теперь Змеиными горами прозывается.