Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01 Страница 13

— Пффф! Я думаю, что настоящей ведьме никакие мелочи не мешают. Мне нечего бояться такой дешевки, как ты. Стриженый куст, ха-ха!

— Вот как?! — В глазах леди Кэролин разгорелся хищный огонь. Она открыла свой карманный гримуар на том месте, где тот охотнее всего раскрывался, а именно на заклинаниях отворота, сглаза, порчи цвета лица, насылании неизлечимых болезней и непоправимых несчастий. — Да будет по слову моему!

И ведьма поспешно затараторила нечто рифмованное на очень, очень древнемикенском языке.

Бедняжка Дамия! На сей раз она прекрасно поняла и все слова, и намерение, стоящее за ними. В ужасе нимфа попыталась сбежать, но обнаружила, что приросла к земле в буквальном смысле этого крылатого выражения. Леди Кэролин избрала надежное, многократно проверенное заклятие, которому оказывали предпочтение сами Олимпийцы, пожелав одарить поднадоевших возлюбленных и близких родичей спокойным, растительным образом жизни. Оно блестяще продемонстрировало свое быстродействие и стойкий долговременный эффект на Гиацинте, Адонисе, Дафне и многих других, чьи имена нетрудно отыскать в каталогах цветочных и огородных семян. А то обстоятельство, что жертве была присуща врожденная склонность к вегетации, лишь облегчило задачу молодой честолюбивой ведьмы.

Голени несчастной дриады уже по колени оделись юной серой корой, когда почва у корней дуба внезапно издала тяжелый громогласный стон. Ударил фонтанчик грязи и рассыпался шлепками, оставив глубокую воронку; из самого центра неестественного извержения вылезла обнаженная человеческая фигура.

Это был мужчина, недавно расставшийся с ранней юностью, высокий и худощавый, но отнюдь не лишенный мускулатуры и прекрасно сформированный во всех своих частях; среди прочих его достоинств выделялись длинные каштановые волосы и большие смеющиеся глаза. Этими глазами он вмиг оценил ситуацию и, шагнув к плененной дриаде, вырвал ее из западни заклятия так же легко, как сорвал бы маргаритку на общественном выгоне.

Взглянув ему в лицо, Дамия обмерла на удар сердца, а затем, издав торжествующий вопль, обвила его руками и ногами в объятии столь же пылком, сколь и малопристойном. Мужчина принял ласки нимфы с несколько ошеломленным видом, но через полминуты отцепил ее от себя и спокойно поставил на землю.

Леди Кэролин не могла скрыть выражения триумфа, когда выступила вперед, чтобы представиться воскрешенному.

— Кузен Ричард, если не ошибаюсь? — молвила она с легким поклоном. Его нагота ничуть не смущала леди, ибо за время занятий запретным искусством она уже успела привыкнуть к тому, что большинство вызванных заклятиями существ по прибытии отчаянно нуждаются в услугах портного.

— Кузиночка?.. Какой приятный сюрприз! — Мужчина элегантно поднес ее руку к губам. — Надеюсь, у нас не слишком близкое родство, моя дорогая?

Нельзя было ошибиться в чисто земных намерениях, едва прикрытых его галантностью, и один лишь интимный тембр его голоса совершил то, что не могла сделать мужская нагота: вогнал леди Кэролин в краску. Она поспешно сотворила малые чары, и воскрешенный оказался вполне благопристойно одет в костюм джентльмена, приличествующий его собственной эпохе. Эффект был одновременно и нелепым, и восхитительным.

— Я вернула тебя к жизни совсем не для того, — твердо сказала ведьма.

— Какая жалость, — вздохнул красавец, и Дамия за его спиной разгневанно уперла руки в бока.

— Кузен, я практичная женщина… — начала леди Кэролин.

— Так что ж мы теряем время! — перебил разбойник, бросая на нее похотливый взгляд.

— ПРАКТИЧНАЯ, я сказала! — Она постаралась утишить биение сердца, ибо сей неуправляемый орган позорно затрепетал при виде многозначительного блеска в его глазах. — Я никогда не ставлю за карточным столом больше, чем могу себе позволить, и по той же причине — как бы я их ни обожала! — пропускаю скачки, если не могу спокойно проиграть любое пари, в котором мне заблагорассудится поучаствовать.

— Практичность, вот как? — фыркнула Дамия. — Как это мило, что вы, люди, изобрели новое название для скуки.

— Помолчи! — резко бросил отважный Турпин своей верной подруге и обратил чарующий взор на леди Кэролин. — Надеюсь, дорогая кузина, ты простишь этой девице ее неделикатность, ведь бедняжка была лишена преимуществ благородного воспитания.

Леди Кэролин приподняла бровь.

— Могу я продолжать? — холодно вопросила она.

Разбойник отвесил ей преувеличенный поклон.

— Сердце мое будет разбито, если я не услышу продолжения.

Ведьма кивнула.

— Итак, я практична, о чем уже сказала. К несчастью, мой покойный отец и братья были начисто лишены этого полезного свойства, и когда последний из них скончался от пьянства и телесных излишеств, я обнаружила тот крайне неприятный факт, что мое наследство состоит из проигранных фамильных драгоценностей, заложенного поместья и невыплаченных долгов.

— Бедное дитя! — неправдоподобно взрыднул Дик Турпин, поспешив заключить новоявленную кузину в пылкие объятия. — Какая трагедия! О, позволь мне успокоить твое истерзанное сердце! — И он попытался возложить руку прямо на вышеозначенный орган, невзирая на такие мелкие препятствия, как редингот, сорочка и грудь.

Задохнувшись от подобной наглости, леди Кэролин удачно воспользовалась коленом. Знаменитый разбойник, едва воскресший для радостей плоти, был вынужден припомнить и связанные с нею неприятности. Он громко охнул, сложившись вдвое, и Дамия тут же подбежала к любимому с утешениями.

Ведьма с отвращением взирала на парочку, задумчиво покачивая ореховым прутом.

— Кузен Ричард, твое присутствие на земле целиком зависит от моего искусства, — уведомила она. — А искусство мое, да будет тебе известно, полностью зависит от моего целомудрия. Чтобы постигнуть сокровенные тайны, я вынуждена была посвятить себя трехликой Гекате, каковая представляет собой один из аспектов Дианы, непорочной богини охоты, луны и дорожных перекрестков. А богиня-охотница, как хорошо известно из легенд, не одобряет покушения на честь своих служительниц.

— Богиня неспортивной игры, ты хочешь сказать, — заметил Дик Турпин. — Пусть себе ведет скучную, лишенную радостей жизнь, если уж ей так нравится, но какое дело твоей Диане до того, что другие желают поразвлечься?

— Она завидует, потому что сама не может! — предположила Дамия. — С восьмимесячным-то брюхом за дичью не побегаешь.

Любовники дружно разразились хохотом, но леди Кэролин не оценила остроумия дриады.

— Если ты не заткнешься, безмозглый овощ, — пригрозила она, — я зашвырну тебя в ближайшую кастрюлю.

— Сперва сотвори катапульту, бестолочь неумелая, — нагло отпарировала Дамия. Она прильнула к разбойнику и не без изящества выкатила на него большие глаза. — Ты ведь не позволишь ей сделать со мной что-нибудь плохое и магическое, правда, миленький? Ах, мой Дикон, ты уже спас меня от ее дурацких заклятий! Спасешь еще разок?

Среди пантеона разбойников Дик Турпин почитался образцом галантности. Не слишком выдающийся факт, поскольку баллады приписывают почти каждому из тружеников большой дороги некое врожденное благородство, невзирая на голую историческую правду: сочинители прекрасно знали, чего ожидает аудитория, и с готовностью представляли ей ходовой товар. Однако в случае Турпина баллады были весьма близки к истине, в особенности когда дело доходило до защиты леди, будь та из плоти или листвы.

— Не бойся, — сказал он Дамии, — я по-прежнему твой Дикон. Я знаю, ты никогда не ответишь презрением на мои нежные мольбы! — Разбойник покровительственно обнял нимфу за плечи и сурово взглянул на леди Кэролин.

— Если ты что-то хочешь от меня, дерзкая гордячка, то выказывай побольше уважения к моей леди.

— А если ты желаешь продлить свое земное существование, — ответствовала ведьма с улыбкой, способной обратить гадюку в паническое бегство, — то должен понять, что находишься отнюдь не в том положении, чтобы диктовать мне условия. Эта плоть, в которой ты недавно обнаружил себя, растает, как утренний туман, при первом свете зари. Я поместила твою душу в эфемерный земной сосуд на время, достаточное для того, чтобы ты мог ответить на кое-какие вопросы, которые меня крайне интересуют.

— Ну так спрашивай! — взревел Дик.

— Дорогой кузен Ричард, твое общество куда более приятно, когда ты выражаешь желание сотрудничать, — заметила леди с самодовольством кошки, только что отобедавшей упитанной полевой мышью а la creme[6]. — Не стану тебе слишком досаждать, обещаю. Видишь ли, магическая формула, которой я воспользовалась для твоего воскрешения, как и все наилучшие и сложнейшие заклятия, накладывает определенные ограничения, и я могу задать тебе только три вопроса. Отвечай: правду ли говорят старые баллады, что ты припрятал изрядную сумму неправедно нажитых денежек, прежде чем смерть потребовала тебя к себе?