Станислав Родионов - Искатель. 2009. Выпуск №07 Страница 13

— Ладно, не вой — луна еще не вышла. Давай, я еду.

Атапин сунул телефон в карман брюк и, разминая шею, покрутил головой. И когда откинул голову назад, посмотрел в ясное дневное небо, где увидел нежнейший прозрачно-белый лепесток луны.

Он опустил голову и, задумчиво глядя себе под ноги, стал дальше по кругу обходить фонтан. И тут, подняв взгляд, внезапно увидел стоящих рядом друг с другом Клепанова и ту самую высокомерную брюнетку в белом платье. В руке она держала бордовые розы, а у Петра Леонидовича руки были свободны.

Черт! Откуда он взялся?! Его же тут не было! Эти суетливые мысли отразились на лице Николая Алексеевича в ту секунду, когда стало ясно, что он замечен — Клепанов сразу же уставился на Атапина, потому что разговаривал с девушкой, стоя как раз лицом к нему. Но что странно, Петр Леонидович при этой, казалось бы, неожиданной встрече не проявил ни малейшего удивления, а уж тем более замешательства. Судя по всему, смущение подавлял в себе только Атапин.

Николай Алексеевич медленно продолжил движение вперед и, когда уже почти поравнялся с парочкой, слегка кивнул Клепанову, как бы давая понять, мол, надо же, такой большой город, а все равно нет-нет да и встретятся знакомые люди совершенно случайно.

Едва Атапин отошел от них на пару шагов, Петр Леонидович, чуть повернув голову, вдруг бросил ему в спину:

— Что, Коля, уже есть результат?

Было жарковато, а тут Николая Алексеевича и вовсе пот прошиб, на лбу выступила испарина. Он развернулся.

— Думаю, вряд ли, — продолжил Петр Леонидович, скосив на него взгляд через плечо. — Поэтому не надо за мной ездить. Иди отсюда, делом займись. — Сказал и отвернулся.

По выражению лица Атапина было видно, что он мучительно пытается найти чем ответить.

Его взгляд встретился с взглядом брюнетки. Она, как и во время парковки, смотрела на него — и сквозь него на весь мир — с пресыщенностью и ледяным отсутствием интереса. Николай Алексеевич опустил взгляд и увидел в своей руке пакет с ломиком, о котором он вроде совсем забыл.

Клепанов в это время демонстрировал свой безупречно подстриженный затылок, и получалось, что для того, чтобы ответить ему что-нибудь в глаза, пришлось бы к нему подойти.

— Кто это? — спросила в этот момент брюнетка, переведя взгляд с Николая Алексеевича на Петра Леонидовича. Ее голос звучал бы, пожалуй, капризно, если бы не был столь безразличным.

Атапин приподнял левую руку, в которой держал пакет, сунул в него правую руку и взялся за ломик.

— Так, знакомый по работе, — ответил Клепанов и чуть громче, похоже, чтобы гарантированно быть услышанным Атапиным, но не поворачивая головы, добавил: — Никто.

Николай Алексеевич уставился на отменный затылок Петра Леонидовича с ненавистью и одновременно с мучительной думой. Все крепче сжимая в руке ломик, он, похоже, не знал, что делать.

— Ну и знакомые у тебя, — прокурлыкала брюнетка, не стесняясь присутствующего и явно все слышащего Атапина. — Он знаешь на чем приехал? На «Форде».

Ударение в слове «Форде» было сделано на «е».

Услышав это слово с этим ударением, отдававшим провинциальностью и, главное, глухим, беспросветным невежеством, Николай Алексеевич вдруг преобразился. Он отпустил правой рукой ломик, так что тот вновь упал на дно пакета, который он держал в левой руке, и от души, беззаботно рассмеялся.

Клепанов повернулся на смех, и его спутница также посмотрела на Атапина.

— На «Форде»! — передразнил ее Николай Алексеевич тем тоном, который больше подошел бы восклицанию «Эврика!». В его интонациях и выражении лица было торжество и одновременно некое сожаление.

— Я, как видишь, занят, — сказал Петр Леонидович. — Ты не мог бы оставить нас? Заранее спаси… — Клепанов благодарил Атапина голосом, в котором не было ни капли благодарности, а только одно соблюдение офисных правил общения, и, еще не договорив, он уже начал отворачиваться, когда Николай Алексеевич прервал его:

— Всё! — Атапин усмехнулся. — Ты мне больше не интересен. — Он посмотрел на брюнетку: — И ты тоже. — Николай Алексеевич, вздохнув, с сожалением, если не сказать, с жалостью оглядел их.

— Ну и ехай отсюда, чего встал? — вдруг сказала Атапину брюнетка.

Николай Алексеевич со значением подмигнул Клепанову и затем, словно вспомнив о чем-то, окончательно посерьезнел, бросил взгляд на часы и голосом, каким обычно прощаются с посетителями в официальных учреждениях, буркнул им: — К черту вас. — И, резко развернувшись, пошел к своей машине.

А между тем, если бы Атапин не ушел, то не пропустил бы шокирующего события, происшедшего через несколько минут после того, как он покинул сквер и скрылся за углом ближайшего дома.

Впрочем, позже в бульварной газете «Твоя тень» можно было ознакомиться с информацией об этом происшествии.

Сообщение в таблоиде сопровождалось развернутым комментарием и иллюстрациями. Рядом с фотографиями пояснялось, что они сделаны в сквере с помощью видеокамеры — их продал редакции некий москвич, ставший случайным свидетелем, по выражению газеты, «кровавого купания новоявленных Адама и Евы в фонтане под райским деревом». 

…На борт своей яхты «Галс» Николай Алексеевич ступил три с половиной часа спустя.

При входе в кают-компанию, в небольшом коридорчике перед ней, он увидел сцену: двое пьяных мужчин стоят перед большим настенным зеркалом, а напротив, в дверях, ведущих в камбуз, топчется молодой парень в поварском фартуке, держащий на подносе подсвечник из витой латуни.

Мужчины, покачиваясь, вели беседу — каждый мычал свое, не особо слушая собеседника. Появления Атапина никто не замечал.

— Это зачем? — неожиданно увидев подсвечник, строго спросил парня в фартуке один из пьяных — темноволосый худощавый мужчина в матроске.

— Вы же сами сказали, Михаил Степанович, чтоб все было точно, как в прошлый раз, когда Вадим Олегович тут отдыхал. Ну вот, — юноша кивнул на подсвечник, стоящий на подносе.

— Вадик, а что было в прошлый раз, я что-то не помню? — вопросил Михаил Степанович у полнотелого лысоватого блондина с развесистыми усами, о которого опирался плечом.

Тот тоже посмотрел на подсвечник.

— Ну хорошо, Андрюша, давай, — сказал усатый, видимо, вспомнив, что было в прошлый раз, и, отстранив от себя Михаила Степановича, цапнул подсвечник и загромыхал им по подносу, потому что, когда хватал его, сильно качнулся. — Как в прошлый — значит, как в прошлый.

И размахнулся подсвечником и запустил им в настенное зеркало. Крупные и мелкие осколки полетели на пол, вызвав развеселую чехарду солнечных бликов на стенах и потолке.