Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века Страница 13

- Вспомни пароль! - крикнула мне Эва. Какой пароль? Я не знал никакого пароля... Нас бросили в какой-то каменный мешок. Без воды, без пищи. Ясно было, что долго нас здесь не продержат. Машина преступила закон. Она не поверила нам и теперь сама готовилась взять у нас максимум информации... Первой уснула Эва. Итгол пока крепился. Интересно, подозревает ли он об участи, которая нас ждет? Словно услышав мой вопрос, Итгол сказал: - Нас препарируют, каждого по-разному. В голосе его не было ни отчаяния, ни насмешки. Он говорил спокойно и словно не о нас, не о самом себе. - Вы не боитесь смерти? - спросил я. Он долго молчал. В темноте по изменившемуся дыханию я понял: он собирается говорить. - Не знаю, - сказал он. - Наверно, было бы лучше, если бы я боялся. А то как земтерянин... Я не понял, что он имеет в виду. - Вы хотите сказать, что это свойство характера земтерян - вялость и равнодушие? - Земтеряне стары. - Он оказал это так, словно самого себя не причислял к эемтерянам. - Стары? - удивился я. - Герию и Либзе меньше двадцати лет. - Стар не кто-то в отдельности, а человечество Земтера в целом. - Разве может быть старым человечество? На смену одним поколениям приходят новые. Они не могут быть старыми, - возразил я. - Они - нет. Состарилась их цивилизация. Из-за междоусобиц земтеряне объединились слишком поздно, чтобы можно было исправить ошибку, допущенную раньше. Их цивилизация развивалась по пути искусственного создания наилучших условии, применительно к потребностям человеческого организма: удобные, комфортабельные жилища, пища в достаточном количестве и непременно содержащая все необходимое, режим занятий и отдыха, наиболее благотворно влияющий на развитие и существование собственного тела и психики, развлечения, вызывающие положительные эмоции, - одним словом все, чтобы человек чувствовал себя уютно и был счастлив именно в границах, поставленных собственною природой. Качественная перестройка их организма стала невозможной. По существу, люди оказались в оранжерейных условиях. У них пропала жажда познавать мир и самих себя. Накопленные знания стали доступны каждому; чтобы овладеть ими, не требовалось никаких усилий - в любой момент можно было подключиться к информационному центру и получить готовый ответ. А если ответ известен, у кого возникнут вопросы? - Но какой же путь могло еще избрать человечество? - спросил я. - Не подчинять природу, не накапливать знаний? - Подчинить природу невозможно. Формула "Человек - царь природы" честолюбивая и лживая. Человек сам - часть природы. Земтеряне считали, что им удалось подчинить природу. На деле же они полностью закрепостили себя вынуждены вечно поддерживать строго регламентированные условия, при которых только и способны существовать. Незначительное отклонение уже способно вызвать их гибель. Нужно стремиться не к покорению природы, а к наиболее выгодному с ней контакту. - Чтобы утверждать так, - возразил я, - мало одних теоретических соображений - нужен эксперимент. Известно где-нибудь во Вселенной такое человечество? Итгол, будто спохватившись, не проговорился ли он, внимательно посмотрел на меня, словно решая, можно ли мне доверять. Видимо, посчитал - можно. - Есть. Одно из них находится в созвездии Х-ЦФ73 по земтерской классификации. - И, конечно же, они знают о Земтере? - Знают. - Почему же они не помогут земтерянам выйти из тупика?.. Этот разговор накануне возможной смерти мог показаться по меньшей мере странным. Но спокойствие Итгола, его откровение так повлияли на меня, что я забыл о предстоящем. И только во сне беспокойство вернулось ко мне.

Пароль

...Во сне я был одновременно и зайцем, и охотником. Я затаился в кустах позади пня, увенчанного шапкой из снега. Больше всего я боюсь, что меня выдадут уши, - они, конечно, торчат над снеговою папахой. Хорошо бы ввести моду: подрезать зайцам уши, как догам. Тогда бы уши не выдавали... Я охотник. Давно уже выследил зайца и про себя посмеиваюсь над его наивностью: выбрал место, где прятаться! Заяц тоже знает, что обречен, - готовится к последнему, отчаянному прыжку. Но руки охотника уже готовы схватить зайца. Куда ему деться с такими длинными ушами? Моя рука вот-вот ощутит теплую мякоть заячьих ушей. - Не смей этого делать! - произнес знакомый голос. Сразу никак не могу вспомнить - чей именно. Проснулся оттого, что сам шептал: "Не смей этого делать!" Чем-то эта фраза поразила, будто меня внезапно окатили ушатом холодной воды. Даже и наяву мысленно слышу тот же поразительно знакомый голос: "Не смей этого делать!" Так ведь точно эта же фраза, произнесенная тем же голосом, который приснился мне, - мелькнула в сознании у мальчишки, когда он с проволочным колпаком на голове сидел у камина! Тогда она не врезалась мне в память, я даже не обратил на нее внимания. Изо всех сил пытаюсь вспомнить, к чему именно относились эти слова. Что же замышлял мальчишка? Почему-то я был убежден: нужно во что бы то ни стало вспомнить все самые закоулочные мысли мальчишки, которые промелькнули у него в последние часы перед отлетом с Карста, - от этого будет зависеть наша судьба. Сейчас я твердо знал; угрызения совести, которые мучили меня, были не моими-мальчишкиными. Я знал, конечно, что замышлял мальчишка: ксифонная запись передала в мой мозг не только информацию о том, что он совершал, но и самые потаенные его намерения. Надо лишь вспомнить. Вспомнить! "Меня пожалел один только мальчик"... Голос Машины с четкой ясностью воспроизвелся в памяти. Бог мой! Я ведь уже тогда почти догадался обо всем: "Не смей этого делать!" Лицо дяди Виктора словно вытесано резцом. Продольные морщины, рассекавшие его щеки, углубились и одеревенели. Он повернулся спиною к затопленному камину - из-за черной тени высокий лоб кажется отполированным из базальта. "Она останется одна. Совсем одна!" Эти слова произнес я - мальчишка. Я о чем-то прошу, даже умоляю дядю Виктора. "Она всего лишь Машина - она не может страдать от одиночества". "Дядя Виктор, - настаиваю я. - Вы же сами говорили мне: никому до конца неизвестно, что она может!" "Да. И поэтому нельзя вводить в нее лишнюю информацию - только то, что требуется для обслуживания астероида. Если бы... если бы ничего не произошло - тебе не на Землю, мне не на другой астероид - ты бы сам стал здесь мантенераиком. Поэтому я и доверил тебе пароль. Один только ты знаешь пароль. Ты и я". Все дальнейшее как обрезало. Вспышкой памяти осветило только кусочек сцены - разговор мальчишки с Виктором. Пароль. Снова пароль. О каком пароле он говорил? Почему Эва знает, что должен быть какой-то пароль? Еще немного, и я свихнусь от всего этого.

Гигантский подземный туннель. Скорее всего, он пробит в каменном массиве еще землянами - творцами астероида. Хвостатым иродам такая гигантская постройка была бы не по силам. Но вот изваянные из камня чудовищные фигуры - явно их создание. Что за немыслимые существа послужили прообразами для статуй? Овечья голова, шесть разлапистых паучьих ног, хвост, свитый в кольцо... Мы прошли уже больше километра, а из подземельной тьмы в колышущийся факельный свет являлись все новые и новые шеренги каменных идолов. Руки стиснуты железом наручников. Надо же, вполне современные наручники у этих тупых существ. Нестерпимо саднят незажившие раны, ноет плечо... Повеяло сухим теплом, знакомый шелест включенных дугов принесся из-за решеток, перекрывающих боковые ниши. Безрассудный ужас окатил меня с головы до пят. Под действием мгновенного страха съежились и наши конвойные. Прошли несколько шагов - и все облегченно вздохнули. Способность размышлять возвратилась ко мне. Мы ступили на территорию, контролируемую Машиной. "Инфразвуковая преграда ограничивает район деятельности машинных роботов, специальные дуги поставлены всюду, где это необходимо". Эта тяжеловесная фраза прозвучала в моем сознании, словно вынырнула вдруг из глубины памяти. Голос, произнесший ее, хорошо знаком. Он принадлежит старшему мантенераику Виктору. Я знал: еще немного напрячься, и я вспомню что-то очень важное. Незаметно для себя, я резко остановился. Шедший позади конвоир невольно наткнулся на меня. Должно быть, с перепугу он вскрикнул и больно ткнул меня в спину.