Р. Артемьев - Вторжение Страница 13

Примерно так проходили мои тренировки с Палачом. Впрочем, псионика считалась малоперспективной, любой чужак с легкостью блокировал воздействия человека, нас тренировали с упором на собственную защиту и обнаружение врага. Предполагалось, что более эффективными окажутся знаки.

Что это такое, сказать никто не мог. Просто с началом Вторжения первые псионы обнаружили, что перед сильными воздействиями некоторые чужаки создают невидимые обычными людьми энергетические конструкции, использование которых приводило к странным и зачастую кровавым результатам. После множества неудачных попыток удалось скопировать самый распространенный знак, а затем и использовать его против тварей. Знаки различались между собой сложностью создания и энергетической наполняемостью. Как объяснял Плетка, для создания знака требовались дисциплина, чтобы запомнить знак, терпение, чтобы построить его, и высокая наполняемость оболочки. Впрочем, известные сейчас знаки поглощали не более двадцати единиц.

Если расшифровывать это высказывание, то дисциплина требуется из-за сложности запоминания знака. Каждый знак существует в своем «пространстве», и воспринимать его глазом бессмысленно, в ход шла интуиция и новоприобретенные пси-способности.

После того, как знак «расшифровывался» человеческим разумом и переводился в доступный для понимания вид, требовалось время для его воспроизведения. Сначала необходимо было создать матрицу, для чего и требовалась высокая наполняемость оболочки, энергия бралась оттуда. То есть чем выше была наполняемость, тем чаще можно было создавать знаки, судя по всему, у чужаков дело обстояло так же. И только после того, как матрица была создана, ее можно было «напитать» — залить энергию для активации знака. Откуда бралась энергия, значения не имело, нас учили использовать внешние источники (воздух, природу, космос, людей), чтобы не растрачивать оболочку попусту. Но в случае необходимости можно было использовать в качестве аккумулятора собственное тело, хотя усталость от таких способов была страшной.

Сейчас было известно шесть знаков первого уровня, существовали и более сильные, но пока что скопировать их не удалось. Первый знак, который мне удалось освоить, «Воздушная Стена», останавливал летящие объекты и делал стрелковое оружие малоэффективным. По сравнению с телекинезом, это был более легкий и надежный способ остаться в живых, Воздушная Стена выдерживала не пару-тройку выстрелов, а целый автоматный рожок. Особой любовью пользовались Огненные шары, или файрболлы, чьи простота, высокая убойная сила и низкая цена были высоко оценены всеми псионами базы. Кстати говоря, начальство не поощряло самовольного изучения знаков, считая это слишком опасным. Правильно считало, если говорить откровенно.

Сразу после того, как я создал свой первый знак, я вернулся в нежные объятия старшины Котельникова. Теперь в дополнение к основным занятиям (довольно напряженным) я два часа занимался по составленной им программе. Должен сказать, что старшина всегда старался совместить полезное с полезным. Он не заставлял меня подтягиваться, отжиматься, и делать тому подобные физические упражнения. Вместо этого я бегал километров на пять, проходил полосу препятствий, без устали махал шестом или коротким мечом, длиной сантиметров семьдесят. Последний входил в наше штатное вооружение, доказав свою полезность против неуязвимых к огнестрельному оружию существ.

Свободного времени оставалось часов шесть, только чтобы выспаться. Организм продолжал перестраиваться, Чижов утверждал, что в конечном итоге на сон будет уходить часа четыре в сутки, этого момента я ждал с нетерпением. С другой стороны, чем легче я переносил нагрузки, тем жестче становилась программа.

Месяца через четыре спарринги перестали заканчиваться для меня исключительно поражениями, все чаще поединки удавалось сводить вничью. Перестав чувствовать себя мальчиком для битья, я поначалу обрадовался, но после подсмотренного учебного поединка Палача и Злобного понял, что гордиться рано. Меня просто щадят. До уровня этих людей мне идти еще долго.

Программа изменилась. Теперь основной упор был сделан на знаки — скорость формирования матрицы, удержание ее в стабильном состоянии, наполнение энергией, контроль за активным знаком и освобождение, «бросок» на нашем жаргоне. Особенно сложным был контроль, инструктор заставлял удерживать знак и одновременно читать наизусть стихи, спарринговаться или делать сложные упражнения на концентрацию. Стоило отвлечься хоть на мгновение, и знак расползался, его приходилось строить заново.

Все чаще были слышны разговоры о том, что нас можно отправлять в Гнезда. Сейчас было известно о существовании на территории страны восьми Гнезд, из них три высокоуровневые. После страшного побоища, которым обернулась Оймяконская операция, армейцы не решались спускаться ниже третьего яруса, занимали первые два и минировали выходы, периодически отстреливая лезущих снизу тварей. Войска отчаянно нуждались в новых способах борьбы с чужаками, разработка оружия шла непрерывно, но этого было недостаточно. Со времен винтовки Мосина в конструкции оружия ничего принципиально не изменялось, а сейчас требовался прорыв. Электроника отказывала вблизи Гнезда, связь осуществлялась дедовскими способами, гонцами. А вот псионика, пусть и частично, могла снять эту проблему. Сильный обученный псион четко мог сказать, где находится солдаты, в каком состоянии, есть ли потери в группе. Пусть на небольшом расстоянии, даже такие мелочи могли спасти немало жизней внутри чужого пространства. Поэтому начальство считало наше обучение самым перспективным вариантом и требовало результатов, и самым лучшим было бы эффективное участие в штурме очередного Гнезда. Учитывая, что первоначально наше обучение планировалось закончить за шесть месяцев, а сейчас шел пятый, стоило ожидать досрочного выпуска.

Плетка показал мне интересный способ удержания знака, я практиковался, пытаясь одновременно держать «Воздушную Стену», «Пыльный Шлем» и «Невидимую Броню». Упражнение заключалась в полной концентрации на объектах, что было сложно само по себе, и плавной и непрерывной подаче силы для поддержания каждого знака. Создание и поддержание сразу трех знаков по-прежнему давалось мне с трудом, но меня радовало, что еще два месяца назад я прилагал такие же усилия для одного «Пыльного Шлема». Мои навыки медленно, но улучшались.

Я почувствовал Зов, исходящий от Студента. Телепатия пока что оставалась недостижимой мечтой, научники не сумели найти способа передачи мысли на расстояние, хотя направленный эмоциональный посыл мы воспринимать умели. В столовой, откуда исходил Зов, обнаружилась не только вся наша группа, а практически весь состав отдела с полковником Сергачевым в главе. На стене был натянут экран, знакомый техник устанавливал на стол проектор.