Юрий Нестеренко - Резервная копия Страница 13

— А ты умеешь?

— В отряде герлскаутов я была одной из лучших.

— Да и… чем перевязывать?

— У полицейского должна быть аптечка. Им положено. Только вы уж ее сами достаньте, а то я покойников… это… недолюбливаю.

— Эх ты, а еще герлскаут, — поддел ее я, размыкая наручники. Она с интересом осмотрела свои запястья, словно радуясь, что снова может поднести их к глазам.

Не то чтобы я видел в этом особый смысл, учитывая, сколько мне теперь осталось — но разделся до пояса, стиснул зубы и приготовился терпеть. От первых прикосновений ее прохладных пальцев я действительно чуть не взвыл, но дальнейшие были скорее приятны.

— Ну что ж, вы везучий, — констатировала она (эх, знала бы ты!) — Пуля ударила в ребро, срикошетила и вышла сбоку. Внутренние органы не задеты, в ребре, может быть, небольшая трещинка, но не более чем.

Когда она закончила перевязку, я, брезгливо отбросив липкую от крови рубашку, надел пиджак на голое тело. Девушка сходила вымыть руки и вернулась.

— Хотите снова меня сковать? — игриво поинтересовалась она.

— Нет, — я отдал ей наручники. — Если хочешь, можешь выбросить.

— Оставьте, еще пригодятся, — возразила она. — Наденете их на меня, если снова встретимся с полицией.

«Если!» Не «если», а «когда»… Да и не поможет. Копы стараются не брать живыми тех, кто убивает их коллег.

— Почему ты встала на мою сторону? — спросил я вслух. — Ведь я угрожал убить тебя. Собственно, и теперь угрожаю.

— Ну, это же для них, — сказала она как о чем-то самом собой разумеющемся. — Вы ведь не сделали бы это на самом деле.

Я невесело усмехнулся.

— Сегодня я убил трех человек, не считая полицейского.

Она помолчала.

— Но, наверное, для этого были веские причины? — спросила она наконец.

— Ну, в общем, были. Два дня назад я побывал у врача…

Сам не зная почему, я рассказал ей практически все. Не назвал разве что имени Тима и не сказал про лежавшую у меня в кармане ампулу с «эдемом».

— Знаю, это звучит дежурной фразой, но мне правда жаль, что с вами все так вышло, — сказала она, когда я закончил.

— Мне тоже, — хмыкнул я. — Особенно что я влип в эту дурацкую историю с захватом ресторана и убийством полицейского. Теперь скрыть мою смерть не удастся, и, боюсь, это может повредить Рону Второму. По закону он не отвечает за все, что я натворил, но общественное мнение… Так и вижу аршинные заголовки «КОПИЯ УБИЙЦЫ-ТЕРРОРИСТА ПРЕТЕНДУЕТ НА ВЫСОКИЙ ПОСТ В ЮНАЙТЕД РОБОТИКС». Какой уж тут генеральный менеджер… Хотя… все зависит от того, как повернуть дело. Правозащитники давно бьются против дискриминации копий за действия оригиналов. Рон Второй мог бы стать символом этой кампании, тем более что у него не будет опухоли мозга, и лозунги абстрактного гуманизма в этом случае получают вполне рациональное обоснование. И «Юнайтед Роботикс» с ее лозунгом «На шаг впереди прогресса» вполне могла бы специально сделать упор на то, что ее генеральный менеджер — копия, продукт одной из самых впечатляющих современных технологий…

— Я буду свидетельствовать в вашу защиту, — горячо заверила она. — Я помогу вашим адвокатам доказать, что убийства были результатом болезни, а в остальное время вы действовали исключительно гуманно.

— Если они поверят преступнице-рецидивистке, — усмехнулся я.

Она опустила голову.

— Черт, как не хочется в тюрьму, — донеслось из-за свесившихся волос. — Впрочем, глядя на ваши проблемы, я понимаю, что мои — это ерунда.

Внезапно из скрытых динамиков прозвучала тревожная музыкальная фраза, и затем женский голос компьютера произнес:

— Леди и джентльмены, мы приносим извинения за неудобства, но по техническим причинам ресторан закрывается. Просьба проследовать на выход. Времени для эвакуации достаточно, просьба покидать ресторан организованно и без паники. Благодарим за понимание.

— Это еще что? — вскинула голову девушка.

— Не знаю, — я поднялся и нырнул в дверь «только для членов экипажа». Здесь истина открылась мне сразу, не потребовалось даже искать их компьютер — во всех помещениях мигали красные транспаранты «Разгерметизация оболочки». И я ничуть не сомневался в причинах этой разгерметизации.

Я вернулся в зал. Девушка снова стояла возле иллюминаторов и смотрела на землю. Под нами простиралось плато Озарк — ровное и лысое, как стол в морге. Не спрячешься.

— Мне кажется, мы снижаемся, — заметила она.

— Да. Нас подстрелили.

— Но кто? Я все время поглядывала в иллюминаторы. К нам не приближался ни один мобиль.

— Очевидно, зашли сверху. Не удивлюсь, если это даже был лазер со спутника. Военные любят иногда устроить такой перформанс для прессы.

— Мы разобьемся? — я снова увидел страх в ее больших карих глазах.

— Нет. Им же не нужен скандал с гибелью заложницы, даже если они и впрямь хотят тебя арестовать. Они очень тщательно рассчитали размер дырочки, чтобы мы опустились достаточно плавно. Прямо к ним в руки.

— Сколько у нас времени?

— Думаю, примерно полчаса.

— Мы можем удрать на вашем мобиле! Или на моем.

— Куда бы мы ни полетели, нас будут пасти со спутников и с земли. А у мобиля рано или поздно кончится энергия, и придется садиться. А на земле нас будут уже ждать полицейские снайперы. Ты ведь не можешь прикрыть меня сразу со всех сторон.

— И что мы будем делать?

— Знаешь, лично я со всей этой суматохой так и не успел толком перекусить. Ты как?

— Пожалуй, я тоже успела проголодаться. Гулять так гулять! Я ведь именно за этим прилетела в «Цеппелин».

Мы вошли в «Только для членов экипажа», отыскали кухню и набрали себе разных экзотических блюд — уже подостывших, но выглядевших и пахнувших аппетитно. Вряд ли все это можно было съесть за полчаса, но хотя бы попробовать по кусочку от каждого…

«Как встречали смерть древние римляне? На роскошных пирах…»

— Мне добавят срок еще и за уничтожение чужой собственности, — вздохнула она, подцепляя на вилку прозрачно-розовый мясной ломтик.

— Скажешь, что я принудил тебя под дулом пистолета, — в тон ей ответил я.

«… под звуки чарующей музыки…»

— Оркестр! — обратился я к роботам. При отцеплении тросов они были единственными, кто удержался на ногах (наша разработка!), и с тех пор стояли неподвижно, как статуи. — Что-нибудь итальянское. Из классики.

«… в окружении верных друзей и юных красавиц…»

Что ж, то и другое у меня есть, причем в одном лице. Я вспомнил, что так и не спросил ее имени. Впрочем, теперь уже неважно…

Осталось уложить последний элемент мозаики. У римлян этим элементом был хирург, вскрывающий вены обреченному. У меня есть кое-что получше.