Лестер дель Рей - Крушение небес Страница 13

— Это чудовища, — ответила Нема. — Они всегда были индивидуалистами, выступали против волшебства. Они хотели, чтобы волшебство использовали только тогда, когда все другие средства не помогают. Они мешали Сатерам. Те волшебством добывали им пищу и делали мир для них лучше, но они ненавидели магию, так как сами не владели этим искусством. И несколько жрецов-отступников вроде моего брата присоединились к ним.

— Твой брат?

— Она имеет в виду меня, — сказал Борк.

Он подошел к Дейву, опустился на корточки и широко улыбнулся. В его взгляде не было никакой ненависти.

— Я долго был марионеткой в руках Сатера Карфа, пока мне это не надоело. Как ты себя чувствуешь, Дейв Хансон?

Дейв задумался, по-прежнему желая знать правду.

— Я чувствую себя хорошо. Даже яд, который мне влили в кровь, больше не действует.

— Прекрасно. Это значит, Сатер Карф считает, что мы убили тебя, ему уже, наверное, доложили о происшествии. А раз он думает, что ты мертв, ему нет смысла отправлять погоню; он знает, что я не позволю убить Нему, пусть она и дурочка! Но вообще-то он на самом деле не такой уж плохой малый, Дейв, он не похож на других Сатеров. Ты подумай, понравилось бы тебе, если бы какой-нибудь жрец отнял бы Нему у тебя с помощью волшебства, а потом, обучив искусству ведьмы, прислал обратно, чтобы она превратила твою жизнь в ад, потому что жрец не снял бы с нее чар желания? А ведь на такие штуки они мастера. Конечно, они нас кормили! Им пришлось нас кормить, когда они отобрали поля и коров, отучили добывать средства существования руками и приучили брать милостыню! Они сделали из нас рабов. Любой, кто позволяет другому нести за себя ответственность, и есть раб! Сатеров вполне устроил бы этот мир, если бы они могли добиться, чтобы Яйцо осталось целым.

— Что это за чушь насчет яйца?

Борк пожал плечами.

— Вовсе не чушь! Почему вокруг планеты небесная скорлупа? На этот счет существует легенда. Давным-давно существовал мир под названием Тарэ и другой, под названием Эрат. Два мира — отдельно друг от друга, каждый в своем измерении. Должно быть, так было с самого момента сотворения. В одном мире царили законы и правила. Один плюс один не всегда равнялось двум, но должно было все же чему-то равняться. Тут наблюдается некоторое сходство с твоим миром, не так ли? Другой… ну, ты бы назвал его хаосом, хотя у него тоже были свои законы, если их можно так назвать. Один плюс один там в разных случаях давало разную сумму, а может быть, там и не существовало такого понятия, как сумма, как целое… Закон сохранения массы и энергии там не действовал. Тебе бы это показалось царством анархии. Полагаю, это было ужасное место!

Он нахмурился и после паузы сказал:

— Такое же ужасное, каким становится наш мир. Но, как бы то ни было, люди там жили. У каждого мира была своя временная линия, или орбита вероятности, или как там еще это называют. Ты, я полагаю, слышал о том, как с течением времени разделяются и расходятся альтернативные миры? Разумеется, слышал! Так вот, те два мира, о которых говорю я, наоборот, сходились!

Он испытующе посмотрел на Дейва.

— Теперь понимаешь? Две линии времени соединились. Две противоположности слились в одно целое. Не проси меня объяснить; это было давно, но я знаю наверняка, что это произошло. Два мира встретились и слились, и из двух возник один. После того как это случилось, наш мир на протяжении тысяч веков был таким, как сейчас. В результате же у обоих изначальных миров не оказалось прошлого, от которого можно было бы отталкиваться, созидая будущее. Человечество без истории — это человечество без перспектив. Все это достаточно сложно.

— Это еще мягко сказано, — проворчал Дейв. — Но если даже это раскрывает тайну здешнего волшебства, то не объясняет причину разрушения вашего неба.

Борк почесал в затылке.

— Да, ты прав, — согласился он. — У меня всегда были некоторые сомнения относительно того, есть ли скорлупа вокруг всех остальных миров. Я не знаю. Но вокруг нашего мира скорлупа есть, и она трескается! Сатерам это не нравится; они хотят это остановить. Мы же хотим, чтобы процесс дошел до конца. Ведь две линии, сошедшиеся в одну, имеют аналог. Тебе о чем-нибудь говорят термины «мужское начало» и «женское начало»? Когда соединяются мужская властность и женская капризность, что происходит? Оплодотворение яйца! Соединяются два разных космоса, и в результате мир окружен скорлупой, как яйцо. Мы — космическое яйцо! А когда скорлупа трескается, есть ли смысл чинить ее?!

Он не похож на фанатика, подумал Дейв. Аргументирует довольно вразумительно. Но никогда нельзя быть уверенным в человеке, который чем-то одержим.

— И что же вылупляется из ваших яиц? — осведомился он.

Собеседник пожал плечами.

— Разве яйцо знает, что из него вылупится — цыпленок или ящер? Разумеется, мы не можем предугадать.

Дейв подумал и спросил:

— И что, даже у тебя никаких догадок?

Борк коротко ответил:

— Никаких.

Он волнуется, заметил Дейв. Похоже, даже эти фанатики не совсем уверены, что им хочется вылупиться.

Борк снова пожал плечами:

— Яйцо должно лопнуть, — сказал он. — Доказательства тому — везде. Мы это предсказывали еще двести лет назад. Сатеры смеялись. Теперь они не смеются, но хотят спасти скорлупу. Что бывает с цыпленком, когда ему не дают вылупиться? Остается он живым или умирает? Разумеется, умирает. А мы не хотим умирать. Нет, Дейв Хансон, мы не знаем, что произойдет в ближайшее время, но знаем, что должны через это пройти. Я ничего не имею лично против тебя, но не могу позволить, чтобы ты помешал нам. Вот почему мы пытались тебя убить. Если бы я мог, я бы убил тебя сейчас снета-ножом, так, чтобы не оживили.

Дейв разумно заметил:

— Ну, ты же не думаешь, что мне нравится такое обращение? Сатеры, по крайней мере, спасли мне жизнь… — Он в замешательстве умолк, встретив насмешливо-недоверчивый взгляд Борка.

— Подумать только! Дейв Хансон, неужели ты веришь всему, что тебе наговорили? Неужели ты не знаешь, что Сатеры убили тебя первыми? Они ждали благоприятного стечения обстоятельств, чтобы заполучить тебя; им это удалось — они устроили несчастный случай!

Нема вскричала, протестуя:

— Это ложь!

— Конечно, — мягко произнес Борк. — Ты всегда была на их стороне, милая глупая сестричка! И ты доставляла нам массу хлопот… Как бы я ни любил тебя, мириться с этим не хочу и не буду! Иди сюда!

Он поймал ее и вырвал из ее шевелюры волос. Нема вскрикнула и попыталась отнять его. Борк был неумолим. Он легко удержал сестру одной рукой, а пальцами другой проделывал в воздухе странные движения, произнося какое-то имя. Она, дрожа, затихла.