Георгий Тушкан - Черный смерч Страница 136

Бекки решила больше не повторять вопроса и продолжала чтение. Акт опровергал утверждение американской экспедиции Института Стронга и американских газет о массовой гибели плантаций от болезней и сельскохозяйственных вредителей, появившихся «в результате политической и экономической анархии, для пресечения которой есть только одно средство американская помощь».

Бекки уже знала цену «помощи», которой прикрывались, как дымовой завесой. Все было ясно. Бекки положила акт на стол.

— Итак, — сказала Бекки, — куда вы советуете комиссии сначала отправиться? В нашем распоряжении «Дуглас». Он потом отвезет вас в Сингапур, а оттуда вы полетите рейсовым самолетом в Америку, на конгресс.

На лице Ганса Мантри Удама появилась улыбка и мгновенно исчезла.

— Извините… мне очень жаль… мне так неудобно, неловко огорчать уважаемого господина Ван-Коорена, но я не смогу принять участие в комиссии… Очень, очень сожалею… — На ученого даже неловко было смотреть: такой он имел растерянный вид.

— Вы нездоровы? — подсказала Бекки.

— Да… не совсем. Впрочем, не жалуюсь… Никак, никак не могу! Очень жаль, но не могу.

Бекки вспомнила предложение Ван-Коорена «уломать» капризничающего и спросила ученого, в чем истинная причина его отказа. Ганс Мантри Удам многословно, обиняками, чтобы не обидеть дочь Ван-Коорена, объяснил, что совесть не позволяет ему скрыть истинные размеры бедствия, даже в интересах своего благодетеля Ван-Коорена, и он просит Бекки освободить его от участия в комиссии.

— Иначе, — сказал Ганс Мантри Удам, — я на конгрессе все равно доложу то, что знаю, а не то, что написано в акте. Я человек честный и заранее предупреждаю вас!

Бекки с восторгом выслушала это признание честного человека. Она еле сдержала свой порыв радости. Уж она-то постарается отправить на конгресс именно Ганса Мантри Удама!

— Вы вправе не верить мне, носящей фамилию Ван-Коорен, — сказала Бекки, — фамилию, стремящуюся любой ценой защищать свои интересы. Но разве бедный Мугни, патриот своей несчастной родины, не говорил вам о моих откровенных разговорах с ним?

Ганс Мантри Удам побледнел и опустил глаза.

— Или вы думаете, что я предала его? — Бекки вдруг осенила мысль, что, пожалуй, Анна действительно могла предать Мугни.

— Нет-нет, Мугни очень верил вам.

— Разве Мугни не говорил, как много денег тайком от отца я передала для действия против американских капиталов? — А про себя Бекки добавила: «В защиту английских и голландских».

— Да, Мугни говорил мне. Я просто не был с вами близко знаком.

— Со мной можете говорить откровенно. Я не хочу плохого вам и вашей семье.

Ганс Мантри Удам был так взволнован, что у него даже слезы показались в глазах.

— О мисс Матта-Апи! — Так он впервые назвал Бекки-Анну. — Злые жучки и болезни, если не принять мер против них, могут уничтожить все плантации и сады. Это принесет большие убытки плантаторам, но для народа это будет такое же бедствие, как ливень банджир, смывающий плантации, сады и даже леса. Чтобы бороться, надо организовать народ, приобрести очень много машин и химических препаратов, а для этого необходимо очень много денег. Сейчас в интересах банкиров некоторые делают вид, что ничего не случилось на плантациях и они процветают.

— Но, может быть, это все-таки не так опасно?

— Не опасно?! — воскликнул Ганс Мантри Удам, дрожа всем телом от охватившего его волнения. — Есть страшный кофейный грибок, он называется по-латыни «гемилия вестатрикс». Впервые он появился на цейлонских кофейных плантациях в 1876 году и произвел страшные разрушения. А в 1880 году его завезли на Суматру и Яву. Тогда этот грибок уничтожил сто двадцать четыре миллиона деревьев. После этого большие надежды возлагали на кофейное дерево из Либерии, так как оно не боится ни «гемилия вестатрикс», ни насекомого «хилотрикус кадрупес». А сейчас даже эти деревья гибнут, они более беззащитны, чем кустарник с красной листвой, которым обсаживают кофейные плантации для отпугивания кабанов.

Ганс Мантри Удам стал быстро ходить по комнате из угла в угол и называть все новых и новых вредителей и болезни. Пугливый и скромный вначале, он произнес гневную обличительную речь против всех тех, кто способствует варварскому уничтожению главного средства к жизни, дающего питание и дыхание человеку, — зеленых растений.

— Надо разоблачить этих извергов. Кого вы обвиняете? — спросила Бекки.

— Как — кого? Да в первую очередь это делает… — Ганс замолчал, подошел к двери и быстро распахнул ее: там за дверью никого не оказалось. Он подошел к Бекки и сказал шепотом: — Американский Институт Аллена Стронга.

— Аллена Стронга? — воскликнула Бекки и так резко вскочила, что кресло опрокинулось.

— Да, Институт Аллена Стронга! — подтвердил слегка опешивший Ганс Мантри Удам.

— Значит, вы утверждаете… — вызвала его на разговор Бекки.

— Я утверждаю, что филиал Института Аллена Стронга в Индонезии занимается искусственным заражением плантаций!

Бекки еле удержалась, чтобы не наговорить резких слов.

— Как это можно доказать и почему филиал Института Аллена Стронга находится здесь?

— Ботанический сад в Бейтензорге считается одним из лучших в мире, сказал ученый. — Здесь находятся научно-исследовательские лаборатории чая, табака, кофе, риса. Они производят даже отбор и скрещивание. По соседству имеются опытные сельскохозяйственные станции. Для приезжих иностранцев имеются особые лаборатории, где каждый может изучать интересующий его вопрос. Они могут пользоваться библиотекой, гербариями и прочими научными и техническими приспособлениями под руководством ученых ботанического сада.

Ганс Мантри Удам старался говорить спокойно, но продолжал ходить по комнате, нервно потирая руки.

— Мне пришлось первому иметь дело с двумя представителями Института Стронга. Первый из них — рослый старый немец с лысой головой, Мюллер. О нем говорят, что он был фашистом и работал у японцев в секретной лаборатории.

— Мюллер?! — воскликнула Бекки и сейчас же засмеялась, осуждая себя за горячность.

Конечно, она знала Мюллера из института отца, именно такого рослого, ширококостного, старого и с бритой головой. Он приехал вместе с Отто Бауэром, и они были очень похожи друг на друга мрачным характером, неразговорчивостью и лысинами. По этому поводу даже острили. Отто Бауэр заведовал опытным инсектарием, и Эрих Мюллер помогал ему.

— Да, Мюллер, — продолжал Ганс Мантри Удам, несколько удивленный горячностью девушки. — Он объявил, что прибыл собирать материал по развитию «телифонуса». Этот представитель своеобразной группы жгутоногих, по-латыни — «педипални», из паукообразных, стоит ближе всего к скорпионам. А так как представители этой группы водятся исключительно в тропиках и развитие их в науке не описано, то он, Мюллер, будет их изучать.