Владимир Контровский - Тропой неведомых Миров Страница 139

Однако Хетта стоила Кариссы — от её внимания не ускользнула реакция Амазонок на Неведомого Мага, и она тут же раскусила хитрость противницы. Теперь Хетте требовалась только победа своего будущего супруга над пришельцем — это разом решит все проблемы. Она чувствовала колебания своих сторонниц и понимала, что медлить нельзя. А тут ещё этот проклятый Неведомый открыто и широко улыбнулся сразу всем Голубым Магиням, и чутьё Инь–Ворожеи подсказало Хетте — опасность! Владычица не стала прибегать к мыслеобщению — слишком много эсков вокруг. Вместо этого Хетта слегка коснулась кончиками пальцев кисти руки Золотого Мага, и Торфин понял — сразу.

Всё это — слова Кариссы, обращенные к собранию, взаимный обмен Заклятьями Чтения Мысли, улыбка Катри и незаметный жест Хетты — заняло не больше нескольких мгновений. Эхо голоса Кариссы ещё не угасло до конца, когда Тан уже оказался на ногах, глядя на Неведомого Мага сверху вниз и скрестив на груди обнажённые до плеч сильные руки.

— Значит, ты друг Магини Кариссы? Я и не знал, что Звёздные Владычицы взяли моду заводить себе друзей из Юных Миров. Впрочем, говорят, что чем старше женщина, тем больше её тянет на юнцов… Однако, если ты действительно Маг, Неведомый, для тебя найдётся место. Новому королевству нужны будут новые воины, и Королева, — с этими словами Торфин полуобернулся к Хетте, — наверняка примет тебя. Только сначала неплохо бы посмотреть, на что ты способен, пришелец!

Катри видел, как побледнела Карисса — даже бесстрастность эскини не устояла перед прямым и сознательным оскорблением. Не меньшую оплеуху получил и сам Эндар — надежда на мирный исход дела таяла на глазах. Но Тан явно теряет голову — неизвестного противника очень опасно недооценивать. Алые, во всяком случае, никогда так не поступают.

Властелин выждал ровно один миг, прежде чем ответить. Он уже понял, что поединка не избежать — обе Владычицы своего добились, и теперь каждая из них надеется выиграть. Ну что ж, ему отступать некуда…

— А ты не представился, Желтый (надо отметить, что Искатели всегда предпочитали иные определения цвета своей Расы — янтарный или золотой). Или ты считаешь себя настолько известным, что тебя просто обязаны узнавать в любом уголке Познаваемой Вселенной? — При этих словах Катри по лицу Торфина скользнула едва заметная тень: «Маг из Юного Мира знает словосочетание «Познаваемая Вселенная»?». — И кроме того, насколько мне известно, здесь нет Королевы, как нет и Королевства — пока нет. В постель к женщине забраться гораздо легче, чем на трон, Звёздный Бродяга (и опять‑таки, Золотые не любили этого своего прозвища; Искатели или Викинги — это звучит гораздо почётнее). А насчёт проверки — пожалуйста, вот он я! Или ты предпочтёшь биться со мной, стоя за спинами своих воинов? — Неведомый Маг небрежно указал на места, занятые Янтарными.

По всему Энтераону пронёсся ропот, похожий на общий вздох. Эндару не доставляло никакого удовольствия играть в игру, навязанную ему Искателем. Нелепо обмениваться никчёмными оскорблениями, недостойными не только Мага–эска, но и простого смертного, тем более задевая женщин. Но он всё ещё надеялся привлечь симпатии хотя бы одной из Владычиц второго ряда — что такое шестьдесят Викингов против трёх тысяч Амазонок любого из малых доменов! Пройдясь по поводу возраста Владычицы Кариссы, Тан, вольно или невольно, нанёс оскорбление Инь — есть вещи, которые неприятны любой женщине.

Но Катри не учёл, что обеим основным интриганкам нужна была кровь, — пусть все знают, что мы на всё готовы! — а вассальные Владычицы уже настроились на захватывающее зрелище жестокого смертельного поединка — древние инстинкты неистребимы. И кроме того, сам Торфин окончательно закусил удила: любовь, да ещё приправленная острым привкусом власти, — это такое пьянящее питьё, которое очень часто имеет свойство отбивать способность разумно мыслить не только у людей, но и у эсков.

Властелин повернулся к неподвижно стоящим за его спиной ученикам и сделал им знак занять места в амфитеатре — любые свободные. «Надо полагать, возражать никто не будет — ведь Неведомый Маг показал, что шутить он не намерен$1 — подумал Алый.

А Янтарный Маг (явно сдерживаясь, дабы не терять лицо перед будущими подданными) неторопливо спускался по ступенькам пересекавшей ярусы амфитеатра лестницы…

Неверно представлять себе многомерный поединок двух могущественных чародеев как схватку закованных в сталь рыцарей, яростно рушащих друг на друга тяжкие удары мечами, секирами и прочим разящим железом. Бой Магов трудно описать простыми человеческими понятиями — слишком уж странными методами он ведётся. Непримиримое столкновение двух сил, воплощающихся в самые невероятные убийственные формы, противостояние непрерывно творимых заклятий, призванных поразить или защитить — верх возьмёт не просто более сильный (в магическом смысле), а более умелый и опытный: тот, чья система боевого волшебства окажется совершеннее.

На мраморе арены Энтераона не возникли фигуры двух гладиаторов, силящихся одолеть один другого под восторженный рёв распалённой зрелищем толпы (хотя по сути своей происходящее не очень отличалось от древних кровавых игрищ). Кров Согласия сделался своеобразным зеркалом, в котором зримыми образами отражались все перипетии битвы — понятно, что видеть всё это могли только Маги. Аколитам Властелина поначалу вообще не под силу было понять хоть что‑нибудь — на плитах громадного цирка сшибались, изгибаясь и переплетаясь, дымные смерчи, пронизанные зигзагами ветвящихся молний; голубое небо Уюта то темнело дочерна, то вдруг делалось багрово–красным, словно оставшийся снаружи огонь дикого Нейтрального Мира прорывался под купол. Земля ощутимо вздрагивала, гладкий голубовато–белый мрамор рассекали стремительные линии чёрных трещин, образуя зловещий узор и тут же исчезая бесследно — матовая поверхность арены оставалась девственно гладкой. Но потом одна из ведьм сообразила: люди–маги соединили усилия и увидели то, что творилось — здесь, рядом, и одновременно где‑то невообразимо далеко.

Тан Торфин отнюдь не был тем пустоголовым хвастуном, каким мог показаться поначалу — Маг есть Маг. Пустые слова брошены на публику, не более того; а когда дошло до дела, то Янтарный стал тем, кем он и не переставал быть — уверенным в себе бойцом, сталкивавшимся за многие века с множеством самых разных опасностей (в том числе и неведомых). Подобно любому бесстрастному Магу, жёлтый эск не испытывал чересчур сильных эмоций — неприязни, ненависти и тому подобного. Неведомый Маг представлял для него всего лишь препятствие, каковое безотлагательно следовало устранить, поскольку оно мешало планам Тана. Янтарный Викинг давно уже подумывал о том, чтобы осесть где‑нибудь — и надолго. Так что Карисса ошибалась, считая движущие Властелином мотивы заведомо более серьёзными — у Золотого Мага было не меньше причин биться до конца.