Игорь Винокуров - Ужас. Иллюстрированное повествование о нечистой силе Страница 14

Запасные брюки мне, к счастью, на этот раз не понадобились. В данном случае эта предосторожность оказалась излишней, но не бессмысленной: я знал, что на первых этапах развития фазы водного полтергейста смачивается всё и вся и лишь потом смачивание фокусируется на носителе таких проявлений и на принадлежащих ему вещах. Носителем в данном случае была Наташа, и феномен смачивания уже вступал в фазу сосредоточения на своём носителе и на принадлежащих ей вещах. Поэтому-то меня и не затронуло.

Бывая позже в этой же квартире, я не раз жалел об опрометчиво не взятых с собой запасных ботинках, зимней шапке, шарфе, перчатках: кое-что оказывалось под струёй воды из крана, кое-что портилось, кое-что на время бесследно исчезало. Но это уже были не мокрухины проделки, скорее, это было баловство домового или кикиморы, если судить по приписываемым этим мифическим существам функциям. Они буквально «выживали» меня из квартиры, и однажды, испытав в течение примерно получаса свыше двадцати «нападений» на принадлежащие мне вещи, я, сумев наконец-то собрать в охапку залитые водой зимнюю шапку и ботинки, пальто без пуговиц, исчезнувший, а потом найденный втиснутым в рукав пальто причудливо — в виде «Чебурашки» — завязанный шарф, выскочил на лестничную площадку. Я вежливо отклонил любезное предложение искренне соболезновавших мне хозяев этой «нехорошей» квартиры вновь войти в неё, прямо на лестничной площадке привёл в относительный, насколько это было возможно, порядок себя и свои вещи и, рассыпаясь в извинениях, тут же отбыл восвояси, испытывая укоры совести, что оставил эту несчастную семью один на один со столь вредной нечистой силой.

Эта московская семья в отличие от семьи из южного города, о которой я рассказал вначале, недавно прочитала о проделках «Барабашки» и была таким образом психологически готова к встрече с полтергейстом. Тем не менее по предложению Наташи всё, что происходило у них в квартире, шутливо считалось проделками «Чебурашки». Постепенно в эту игру, незаметно для себя, включился и я. Сколь же живуче оказалось стремление к олицетворению аномальных явлений, хотя бы и в шутливой форме! Но человеку далёкого прошлого или нашему современнику при столкновении с аномальным явлением нередко бывало отнюдь не до шуток. Да и мне было совсем не весело, когда я, «выжитый» из «нехорошей» квартиры, стоял как неприкаянный на лестничной площадке с прижатой к груди охапкой своих вещей. А каково было в тот момент её обитателям, временно лишившимся столь необходимой для них тогда психологической поддержки с моей стороны? Можно предположить, что для человека и далёкого, и не столь отдалённого прошлого, столкнувшегося с проявлениями полтергейста, поверья о фантастических с современной точки зрения существах, производящих эти феномены, служили своего рода эквивалентом психологической поддержки. Эти поверья давали как непротиворечивое объяснение случившегося, так и способы противостояния или совместного, относительно бесконфликтного, проживания с этой нечистью. Аэто уже реальные знания, своего рода руководство к действию, облечённое, правда, в суеверную форму. И задача исследователя — найти рациональное зерно в этих крупицах воплощённого народного опыта.

Одно из «нападений» на вещи автора в полтергейстной квартире.

Рис. 11. Ботинки лишились шнурков…

Рис. 12. …которые тут же нашлись на вешалке.

Рис. 13. Причудливо завязавшийся шарф автора.

Рис. 14. Самозавязавшееся полотенце.

В самом деле, каковы, например, функции, приписываемые домовому? О.А.Черепанова в книге «Мифологическая лексика русского Севера», изданной в 1983 году, так описывает эти функции: домовой «проявляет себя различными звуками — стуком, скрипом, вздохами и кряхтением, а также перемещением и пропажей вещей. Наваливается на спящего и «гнетёт» ночью, оставляет на теле синяки». Но всё это характерно и для проделок полтергейста!

Полтергейстные проявления в русской крестьянской избе, бывает, не ограничиваются геометрическими пределами дома, а распространяются на двор и дворовые постройки. Поэтому, как пишет С.В.Максимов в книге «Нечистая, неведомая и крестная сила», переизданной в 1989 году, в народе считают, что есть домовой-доможил, обитающий в избе, и приданные ему в помощь домовой-дворовой, банник, овинник (гуменник) и кикимора. «Вся эта нечисть — те же домовые, — пишет С.В.Максимов, — отличные лишь по более злобным свойствам, по месту жительства и по затейливым проказам».

А уж проказы-то эти действительно бывают более чем затейливы. Возьмём, например, кикимору. Чаще всего она проказит с веретёнами, прялкой и начатой пряжей, причём нитки сучит не слева направо, как принято у людей, а наоборот. Бывает, что кикимора треплет и сжигает кудель, оставленную у прялки без присмотра. Кикимора невидимо ходит по полу, сильно стуча при этом ногами, гремит посудой, бросает и бьёт горшки и плошки, портит хлебы и пироги, кидается луковицами из подполья или из-за печки, стучит вьюшками, крышками от коробов и под. Об этих и других проказах кикиморы пишут О.А.Черепанова и С.В.Максимов. А ведь все эти «проказы» свойственны и полтергейсту!

Среди проказ и домового, и кикиморы, а также среди проявлений полтергейста имеется одно весьма любопытное общее: самозавязывание и саморазвязывание узлов. Сучение и прядение нитей, приписываемое кикиморе, из того же ряда, что и способность домового заплетать в косы волосы на голове человека, хвосты и гривы лошадей. Кстати, мой многострадальный шарф, завязанный Наташиным «Чебурашкой», оказался скручен справа налево, что не свойственно человеку.

Да и проказы такого персонажа, как банник, мало чем отличаются от некоторых типичных проявлений полтергейста. С.В.Максимов пишет, что банник, в частности, может бросаться горячими камнями из каменки. Но камнебросательный полтергейст известен с незапамятных времён! Например, описано самопроизвольное камнебросание, датированное 355 годом нашей эры. В январе 1989 года самопроизвольное камнебросание наблюдали в кишлаке Спинз Шугнанского района Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана, о чём 7 марта 1989 года поведала газета «Тоджикистон совети»; на этом случае я подробно остановлюсь позже.

Итак, «стрелочники», найдены. Ими оказались, с одной стороны, реальные или предполагаемые «склонные к колдовству» живые люди из плоти и крови, с другой — различные мифические персонажи, запечатлённые во многих фольклорных жанрах. Представляется интересным продолжить анализ параллелей как в проявлениях полтергейста, так и в проделках этих персонажей — в соответствии с приписываемыми им народной молвой функциями.

Рассказы о случаях, логика которых явно вызывает сомнение

В 1987 году в Новосибирске вышла в свет необычная книга — «Мифологические рассказы русского населения Восточной Сибири». Это — составленный иркутским фольклористом В.П.Зиновьевым сборник быличек и бывалыцин, собранных им в 1966–1980 годах в Забайкалье и в Иркутской области. Книга содержит описания случаев, представляющих несомненный интерес для исследователей аномальных явлений. И, видимо, не случайно для большинства из них эта книга стала как бы настольной. Не остался в стороне и автор этих строк, испытывающий давний интерес к феноменам полтергейста.

При чтении ряда сюжетов меня постоянно охватывало ощущение встречи с чем-то уже давно известным и хорошо знакомым, в том числе и по личному опыту. Вот, например, былинка, записанная в селе Курумдюкан Читинской области в 1980 году. В её основе — «событие, взволновавшее несколько соседних деревень», а потому и рассказ об этой истории на сюжет «Кикимора общается с людьми» записан от пяти человек (все случаи из книги В.П.Зиновьева излагаются в сокращении, но по возможности близко к оригинальному тексту):

— От нас-то близко она была, кикимора. Где магазин, мы там жили. А кикимора — у Коли Сличенко через дорогу-то на огороде дом стоял — там получалось. Её цыгане пустили.

У матери три девки было, одна-то ещё сейчас живёт. Вот он на неё и пустил. Цыган, китаец ли.

Нас людно, ребят-то, было. Мы пришли слушать эту кикимору. Сидим там. А под нами мешок лежал. Нас четверо сидело. Мы и не слыхали, как из-под нас мешок вылетел. Сама-то, Ивановна:

— Где мешок-то?

— А он где был?

— Под вами. — А мы и не слыхали, как она его из-под нас выбросила.

Приезжали с Завода, партизаны приезжали. Не верили же, что за кикимора. К нам заедут, папка:

— Сходите, посмотрите.

Как-то узнавала, сколько чужих, сколько наших. Вот спросят:

— Сколько чужестранных, из чужой деревни-то, здесь? — Стукнет — точно!