Виталий Мелентьев - 33 марта, 2005 год Страница 14

Глава двенадцатая

ВО ВСЕМ ВИНОВАТ ЗУБ

Через некоторое время дедушка принял решение: - Тузика оставим здесь, а потом приедем за ним. - Но ведь он убежит, - сказала Лена. - А что же делать? - развел руками дедушка. - Нас он не послушает, а Вася... Васе сейчас не до мамонта. - А что с Васей? - тревожно спросила Лена. - Видишь ли... я же говорил, что здесь тайна, - вот она постепенно и раскрывается. - И, заметив нетерпеливое движение девочки, остановил ее: Не спеши - все узнаешь. Когда попадем домой, я все расскажу. Дедушка ушел искать убежище для мамонта, а Лена бросилась к машине, открыла дверцу и растерянно остановилась: она еще никогда не видела, чтобы мальчики, да еще такие смелые, каким показался ей Вася, плакали так безутешно. Он даже не оглянулся, когда открылась дверца, а только всхлипнул. Лена решительно убрала под тюбетейку выбившиеся светлые пряди волос. Готовясь как следует пристыдить Васю, она взглянула на него укоризненно и поджала губы. Но Вася опять всхлипнул. Лена только вздохнула поглубже и промолчала. Чем дольше она молчала и смотрела на Васю, тем быстрее проходила ее решительность. Она почувствовала, что в уголках ее глаз почему-то защипало, дышать носом стало трудно, и она беспомощно открыла рот. Вася, конечно, заметил Лену, но он не мог сразу же совладать с собой и поэтому некоторое время плакал уже нехотя, по инерции: разогнался и никак не мог остановиться. Но на конец усилием воли он заставил себя успокоиться и спросил у Лены: - Слушай, какой сейчас год? - Где - какой год? - не поняла Лена. - Ну, вот здесь. Где мы сейчас, - уточнил Вася. - А он везде одинаковый, - растерялась Лена. - Тем более... - уже начинал злиться Вася: на себя за то, что он так плакал, на Лену за то, что она видела, как он плакал, и за то, что она такая непонятливая. - Тем более. Неужели ты не знаешь, какой сейчас год? - Ну, пятый... - Какой, какой? - Пятый, - уже твердо сказала Лена. Вася недоверчиво покосился на неё и разозлился ещё сильнее. Ему показалось, что Лена шутит над ним. - Слушай, а тебе сколько лет? - Мне? Двенадцать. - Так почему же сейчас пятый год? В каком же году ты родилась? - Я? - Лена всё больше удивлялась и даже чуть растерялась. Она никак не могла понять, что от неё хочет Вася. - Я родилась в 1993 году. - В каком, каком? - опять переспросил Вася и побледнел. Он решал новую, совершенно невероятную и очень мучительную для него задачу. - В 1993 году. - Значит... значит, сейчас 2005 год? - Ну да, - совсем растерялась Лена. - Я так и сказала - пятый. Слезы опять покатились по Васиным щекам, и, как он ни старался успокоиться и "рассуждать логически", из этого ничего не получилось. Как только Лена увидела новый приступ Васиного горя, она поняла, что и ей самой очень хочется плакать. А когда ей что-нибудь хотелось, она обязательно это делала. В машину заглянул наконец Женька. Он увидел, что Вася и Лена сидят рядом и дружно плачут, Женька открыл рот и испуганно спросил: - Что случилось? Ему никто не ответил. Вася только скрипнул зубами, но сейчас же новый поток слез покатился из глаз. Дело в том, что Вася слишком сжал зубы, и коренной зуб с дуплом невероятно заныл. Лена громко всхлипнула и уткнулась в платок. Женька тоже растерялся и на всякий случай потер кулаком глаза. - Дома что-нибудь? - спросил он, но Лена отрицательно покачала головой. Потеряли что-нибудь? Вася, у которого зуб болел все сильней, пробурчал: "Нет", и вытер слезы. Женька вспомнил странное поведение Васи в электронке и, перестав тереть глаза, подозрительно спросил: - Вася заболел? - Дурак! - Вася окончательно рассердился на себя, на Женьку и на свой зуб. - Неужели ты не понимаешь, что я пролежал замерзшим пятьдесят лет! - Сколько, сколько? - вскричал Женька, а Лена разом перестала плакать. - Пятьдесят лет! Ты это понимаешь? Женька не понимал, но на всякий случай присвистнул и с уважением, почти с завистью сказал: - Вот это да! Здорово! Пятьдесят лет... - и попытался уточнить: - Ты вместе с мамонтом замерзал? - Дурак! - уже спокойней повторил Вася, и слезы перестали капать, но зуб еще ныл. - Мамонт же доисторическое животное. А я... я - исторический... - Слушай, я ничего не понимаю, - честно признался Женька. - Я сам... - начал было Вася, но, почувствовав, что у него опять навернулись слезы, сжал зубы и вскрикнул: - Ой! - Ты чего? - наклонилась к нему Лена. - Зуб вот ещё... - А-а! - понимающе сказала Лена и окончательно успокоилась: от зубной боли плачут не только мальчишки, но даже взрослые - это такая боль, хуже которой не бывает. И странно, она, жалея Васю, уже снова верила, что он очень смелый и совершенно необыкновенный мальчик. - В конце концов, это ведь не так важно, сколько ты там замерзал, сказала она, - важно, что ты отмерз и даже приручил мамонта. Он вместе с тобой отмерзал? Вася кивнул головой. - По-моему, это тоже неважно, - с завистью сказал Женька. - Это даже интересно - пятьдесят лет пролежать замерзшим, а потом вдруг оттаять и сразу же приручить мамонта. Слушай, а как же ты замерзал? Вася понял, что его положение не такое уж безнадежное, и мысли о родителях отошли на задний план - ведь еще ничего не известно: может быть, они и живы. Теперь они, конечно, старенькие, но все-таки... и Вася рассказал все, что с ним случилось пятьдесят лет назад. Кстати он спросил: - А почему вы говорите "пятый", а не две тысячи пятый год? - Видишь ли, это просто удобней. Ведь каждый знает, что две тысячи лет уже прошло, - ответила Лена. - А Сашка Мыльников все-таки плохой товарищ, - твердо сказал Женька. - Почему? - нахмурился Вася. - Ну, что же это за товарищ, если он бросил тебя в яме? Я бы обязательно разыскал. - Метель была... пурга. - Ну и что ж! Разве это оправдание? Вот когда первые межпланетные летчики потерялись на Марсе, так их и то нашли. А тут, на Земле, он не мог разыскать... Лена вздохнула и почему-то очень твердо сказала: - Ты ничего не знаешь, Женька, и поэтому не болтай. - Сама ты болтаешь! - очень своевременно и остроумно ответил Женька. Разве это товарищ?! - добавил он с презрением. Они помолчали. К машине приблизился Тузик и стал обнюхивать ее хоботом, шумно вздыхая и опасливо косясь своими маленькими глазками. Вскоре пришёл дедушка и сказал: - Тузика мы оставим в старом лесничестве. Там есть загон - в нем когда-то приручали лосей. Вот он и погуляет. - А разве лосей приручили? - уже откровенно удивился Вася. И дедушка, тоже уже не таясь, ответил: - Да, уже лет тридцать, как они домашние животные. Их разводят, как коров, из-за мяса, молока и хорошей кожи. А в лесных районах лосей используют как лошадей. Ну, взбирайся на своего мамонта и веди в загон. - Я тоже сяду! - закричал Женька. Но Лена презрительно сжала губы: - Так он тебя и возьмет! - Вася ему прикажет. Польщённый Вася взобрался на Тузика и, покрикивая на него, заставил посадить Лену и Женьку. Дедушка шел впереди, показывая дорогу. Вскоре они подошли к заброшенному деревянному зданию фермы. Оно было ограждено высоким и крепким забором с хорошими воротами. Ничего не подозревая. Тузик спокойно прошел во двор и стал обнюхивать хоботом постройки. Они не понравились ему, поэтому он фыркал и сопел. Ребята наносили в корыто воды, нарвали травы и ветвей и простились с мамонтом. Он стоял посреди двора, слегка раскачивая свою большую лопоухую голову. - До свиданья, Тузик! - сказал Вася. - Мы скоро приедем. Ворота закрылись, и все четверо пошли к машине. Сзади раздался трубный рев, ворота затрещали... Все остановились. Но рев затих, и слышно было, как Тузик, тяжело ступая, пошел обследовать свои владения. - Ничего, - сказал дедушка. - Привыкнет...