Сергей Павлов - Волшебный локон Ампары (Часть 1) Страница 14

Смех оборвался. Нависло молчание.

- Виноват... Разве это предосудительно - быть в отпуске?

- О небо! - проговорила она. - Сколько угодно.

Акватория Театрального вдруг осветилась - оттуда поплыло в открытое море, расширяясь неудержимо, голубое кольцо. За ним - второе, третье, четвертое, пятое, - вокруг острова волнами, словно это был не остров, а вздрагивающий на воде поплавок.

- Началось, смотрите, началось, - предупредил Матис.

Первая кольцевая волна голубого сияния достигла катамарана, отразившись блеском воды за бортом. Кир-Кор ощутил теменем колкий импульс упорядоченного излучения и посмотрел на Луну: в районе северной окраины Моря Дождей (вероятно, в Заливе Радуги) вспыхивала и гасла яркая, острая, как игла, голубая точка. С той стороны, где на рейде плоского острова бросила якорь "Синяя птица", долетел ликующий многоголосый вопль. Мгновением позже долетел со стороны Театрального - от флотилии знатоков.

- Всегда почему-то кричат, - прокомментировала Марсана. - У вас, Кирилл, нет желания покричать? Не стесняйтесь, я подхвачу. Иногда полезно разрядить неутоленные страсти.

- Если можно, эвгина, я воздержусь.

- Не смею настаивать. - Она обернулась. - А чего вы хотите? Чего вы хотели бы в этом своем отпуске?

- Как можно ближе взглянуть на островной фестиваль.

- Сколько угодно! Сейчас все увидите. Представление начинается. Первым номером - Вината Эспартеро. Прекрасный, кстати, образец расорга.

Кир-Кор не поверил ушам.

- Вината - расорг? - переспросил он. - Не может быть!..

- Почему это вас взволновало?

Он не ответил.

Пока от Театрального разбегались светлые кольца, Марсана поделилась секретом местного полишинеля:

- Голубоглазая, беловолосая девица скандинавского происхождения Биргитта Эдельстам. Обладая сильным, "атакующим" голосом, она... Понимаете ли... ей просто необходим был облик смуглой испанки. Бывает, расоргами становятся из любви к искусству.

Он молча смотрел, как над верхушкой острова развертывается голубое крыло. Грани архитектурной диадемы вспыхивали лучами холодного света.

- Помню, Биргитта пела и танцевала фанданго, встряхивая беленькими волосенками, - продолжала Марсана. - Это было смешно, ее никто не принимал всерьез. А теперь Вината Эспартеро вполне могла бы соперничать с легендарной Кармен. Властная, порывистая, резкая... Изменился даже характер.

- Эспартеро очень талантлива, - вставил Матис.

- Эспартеро безумно талантлива, - уточнила Марсана.

"Это я, увы, уже испытал на себе", - подумал Кир-Кор.

Луна окатила остров ливнем фиолетовых лучей. Розовое крыло декоративной светопластической скульптуры с внезапностью взрыва развернулось во весь небосвод. Посветлело над морем, ясно обозначилась граница между воздухом и водой. Свечение длилось недолго, и, пока оно длилось, он чувствовал на своем лице взгляд Марсаны. Зарево угасло. Под куполом ночного неба возникло пурпурное сияние, вода отразила густой и протяжный, сразу проникший в грудь колокольный удар.

Производителем красочных фантасмагорий такого масштаба была, конечно, Луна. Кир-Кор с прищуром взглянул на многоцветный букет колких точек, пылающих в Заливе Радуг. Батарея дальнобойных динаклазеров работала в "мягком", конечно, режиме, но плавать под ее прицелом - удовольствие сомнительное. Это как прогулка в тени деревьев, под одним из которых дремлет лев. Кстати, по новастринскому календарю после дня стерха наступает ночь тигра. На Финшелах ночь тигра обещала быть ночью разочарований...

Театральный - словно дымчато-сизая с красными сколами глыба стекла. Синей зарницей полыхнула его роскошная диадема - и над сценическим центром главного фестивального действа возник на большой высоте зеркальный мираж: атмосферное зеркало отразило внутренность многолюдного амфитеатра. Отлакированное пурпуром море стало наполняться химерами светопластики. В бушующей пене декоративно-зеленых волн с трубным ревом мчалась на рыбохвостых конях яркая, сумасшедше-крикливая кавалькада Нептуна. Кир-Кор опять посмотрел на зеркало миража. Знатоки правы, амфитеатр забит людьми до отказа.

- Пора, - непонятно кому сказала Марсана.

Третий удар невидимого колокола - ив красном пространстве подлунного мира устрашающе вспухло облако черных и пепельно-серых дымов. Как вулканический выброс. В дымных локонах тонули светляки Приземелья орбитальные станции, терминалы, зеркала орбитальных платформ, - и Кир-Кор уж было решил, что устроители спецэффектов в чем-то здорово промахнулись. Облако громоздко поворачивалось под аккомпанемент какого-то невнятного дребезжания с очень слабой претензией на музыкальность (источником звука была, несомненно, вода). И чем дальше, тем больше оно, это странное облако, походило на колоссальный парик из темных волос... Кир-Кор осознал вдруг, что видит перед собой сотворенное в атмосферном объеме изображение головы... Профиль Винаты. Черные дуги бровей, идеально прямой нос расорга, приоткрытые пухлые губы. В завершающей стадии поворота - знакомый взгляд по-колдовски сумеречно-глубоких карих глаз. Тех самых, которые, говорят, отливали когда-то голубизной.

Как пену, смахнул с водного зеркала невнятное дребезжание мощный поток органоподобных созвучий, и на поверхности моря восстали мириады фонтанных струй. Начиналось не представление, а наваждение пополам с наводнением. Высокие струи участками размывали голову атмосферного колосса - "выедали" большие проталины, - и наконец сквозь арочную готику его стеклянистого остатка опустилась на поле фонтанов фигура женщины в белом. Темноволосая голова, обнаженные плечи... Фигура увеличивалась в размерах, вспененный шлейф концертного платья сеял в фонтанных аллеях электрическое сверкание.

- Теперь пора, - сказал Матис и с помощью спикарда направил судно вперед.

Казалось, катамаран приближался к айсбергу. Суденышко шло на белую стену, казалось, как на таран...

Вместо удара таранного был удар по глазам плеснувшей в лицо белизны. И опять - фонтанное поле, но уже с иным рисунком танцующих струй. И женщина в красном. За ее спиной - спокойный свет декоративно увеличенного Сатурна с контрастно-угольной тенью Кольца. Кир-Кор, неподвижно стоя со скрещенными на груди руками, смотрел на Винату. Вернее - на смуглую ипостась Биргитты Эдельстам... В красном Биргитта очень напоминала Винату фестиваля в Созопеле. Ту, с которой он два года назад целовался на теплом песке у опрокинутой кверху дном лодки. Ночь любви случилась безлунная, звездная, фонтанирующий весельем Созопол светил огнями через залив, пахло морем, фиалками, спелой вишней и дымом догорающего на холме костра, и этот смешанный аромат долго потом снился ему в Россоше на Новастре. Снился даже чаще, чем сама Вината. Наверное, это к лучшему. Слишком часто видеть Винату во сне - верный шанс сойти в конце концов с ума от желания и тоски. Может быть, ему было бы легче, если б он знал, что внешность Винаты мираж, сценический образ...