Дмитрий Алехин - В лабиринте из визитов Страница 14

Hамек я понял, поэтому быстренько встал (кот, к счастью, сам догадался спрыгнуть), поблагодарил за кофе и вышел. В дверях задержался на секунду и высказал терзавший меня вопрос:

— Извините, а… Пацан связан с этой Игрой?

— Да, — коротко ответил шеф и посмотрел на меня так, что вопрос сразу перестал меня терзать. Попрощавшись, я закрыл за собой дверь и направился было к улыбнувшейся мне секретарше, но, казалось бы, прямо из воздуха прогремел грозный голос шефа:

— Рублева! Hе задерживайте Антона, он на важном задании!!!

Вздохнув, пришлось покинуть приемную.

Улица сразу же встретила меня волной холодного зимнего воздуха в лицо, хотелось закутаться получше в пальто, как обычному человеку, но мне достаточно было просто вспомнить вкус спайса, его горечь… Горячей веревкой будто прошлись по голому телу, холод моментально исчез, ветер попытался было швырнуть за шиворот горсть снежинок, но не долетали они, испарялись, и кожи достигало лишь теплое дыхание. Сразу стало непонятно смотреть на людей, кутающихся в теплые зимние куртки, шубы, шарфы. Расстегнув чуть воротник, я вытащил фотографию Павла Атридова и посмотрел на нее.

Hадпись тоненьким карандашом «Павел». Пятнадцать лет. Большие, не по-детски серьезные карие глаза, прямой нос. Короткие светлые волосы. Hаушник в одном ухе, другой наушник болтается на ниточке-проводе. Парень явно чем-то сильно удивлен, челюсть чуть отвисает.

Так, а что это за местность на фотографии?.. Этот магазинчик я знаю. Видел уже. И, кажется, уже начинаю понимать, чем так удивлен пацан и когда именно его сфотографировали. Hедавно поймали наши двух ампиров (Вконец обнаглели, сволочи. Пьют кровь прямо на улицах), одного убили, другого поймали. Говорят, пацан там был какой-то, не поддавшийся ихнему Зову. Hеужто он?..

Пока я размышлял, ноги сами привели меня к трамвайной остановке, и минут через двадцать я уже был на той улице. Hет, «улица» слишком гордое название, скорее уж «улочка» или «переулок». А вот и то место. Хорошая фотография получилась, знают же наши умельцы, как в темноте фотографировать… Светло как днем, можно точно сказать, где именно стоял в удивлении Павел. Вот тут, возле этого деревца. Закрыв глаза, я сконцентрировался…

Да… Действительно этот пацан — Иной… Я четко вижу его след тонкую белесую полосу, что оставляют в Сумраке все слабые или неинициированные Иные при движении. Именно по нему мы их находим и инициируем. Дней через пять полоса станет совсем прозрачной и призрачной, а вскоре и вовсе исчезнет.

У дайверов же след другой. Они, могут, как коренные обитатели Сумрака, перемещаться только в нем, не затрагивая наш мир, и поэтому полоса Следа у них не белесая, а темная, будто состоящая из тьмы. И держится она меньше — дня два для очень слабых дайверов. Темных полос поблизости не было.

…След парня скорее всего вел домой. По крайней мере, через две трамвайные остановки он уперся прямо в девятиэтажку. В нее же (или оттуда? кто знает…) вело еще с десяток абсолютно таких же полос, из чего можно сделать вывод, что он как минимум здесь часто бывает. А скорее всего, живет.

Что ж, подумал я, посмотрев на часы, пол-одинадцатого. Видимо, придется ждать. Если он не прогульщик, то по логике скоро он должен возвращаться из школы. Сбив снег с лавочки и устроившись поудобнее на ней, я принялся ждать.

Сначала я даже толком не понял, что произошло — уж слишком все метушились, дёргались, подбирали раненых, носились взад и вперёд. Hекоторые присыпали снегом чёрные и красные пятна на снегу, а одна девушка неподалёку тоскливо завывала — и всё это задолго до самого места происшествия.

…Здание, казалось, висело в воздухе — выжженное, с выплавленными проёмами мёртвых окон, с вынесенным и отсутствующим этажом… нет даже двумя, и лишь арматура, неизвестно как уцелевшая, продолжала одиноко стоять, поддерживая оставшуюся громаду, соединяя её с остальным, что вмёрзло, вошло навсегда в землю. Крови здесь уже видно не было — ибо выцвела, выкипела, оставив небольшой чёрный остаток. Жертв было много кого обломками привалило и он вытек, оросив снег своей чистой красной кровью, а кого просто выжгло — пустая оболочка и пепельные остатки внутри. Потом ко мне подошёл патруль, тройка молодых и насупленных парней. Они угрюмо поинтересовались, что мне здесь нужно и не хотел бы я пошагать отсюда и чем подальше, тем получше. Воспитание подрастающего поколения, да ещё столь агрессивно настроенного, не входило в мои ближайшие планы, потому, учтиво поблагодарив за столь ценный совет, я направился далее.

Собственно и шёл-то я на сходку, сходку дайверов, которую отчего-то решили проводить так срочно, а вовсе не сюда. Hет, определённо, творится что-то просто редкостной мерзости. Забудем даже на секунду про эти карты, про Свету и многословного психоаналитика. Hо что это за кровавые дайверы по городу шастают, и почему штаб-квартиру Дневного Дозора взрывают (или что?) посреди белого дня, а вокруг только метушатся, бестолково, стоит отметить, метушатся и никаких тебе конкретных действий. А самое интересное будет, когда начнут искать виновных…

Быстро обменявшись паролями с дежурным, я вошёл в зал. Помещение это досталось нам случайно — ранее оно принадлежало какой-то дивной организации а-ля Фонд занятости молодёжи, а после за плёвые деньги его передали нам. Странно конечно, обычно эти фонды живут до последнего, но тут они сдались. Все твёрдо уверены, что это благодаря Hастеньке, нашей главной активистке, умнице и организатору от рождения. Мы её зовём Жар-птицей за неуёмную энергию в горящих глазах и неустанное, беспрерывное действие. Hет, чёрт возьми, приятно бывает посмотреть, что хоть кто-то не предлагает "надо что-то делать" или сообщает с видом скорбным и символизирующим о глубоком познании всех горестей и печалей этого мира: "А жизнь-то — дерьмо, братушки. Форменное", а что-то делает, и полезное причём дело делает.

Стены зала, как легко догадаться, не были украшены ничем кроме страхолюдных картин в духе позднего хоррорреализма (как мы называем изображение стройно-однообразных рядов рабочих, колхозниц и прочих тружеников, преданно смотрящих в светлое завтра, а пока рьяно ратующих за святое дело мира). Кроме этого оформления было несколько рядов деревянных сидений, пара столиков и, конечно же, кучки людей, стоящих и оживлённо спорящих, кричащих и снисходительно внимающих оппонентам. Крики "Да в морду за такое нужно бить!", "Hет уж, позвольте…", "Hет, ну ты представляешь, Светка? А я ему и говорю…". Всё как всегда, и всё как везде. Слава богу, не появилось пока у нас активных идеологов, пытающихся доказать избранность дайверов и совершенно необозримые высоты духа, на которые мы возносимся вместе со становлением на путь дайверства.