Вера Кузнецова - Необычайное путешествие Страница 15

Кюльжан, вся розовая в свете вечерней зари, восторженно запела:

Как хороша ты, степь моя,В лучах пурпурного заката…Ты мне напомнила края,Где я родилася когда-то.

Полынью терпко дышишь тыИ меда нежным ароматом….И унесли меня мечтыВ мой Казахстан, в мой край богатый.

— Кроме полыни, сестренка, я вижу здесь еще и пшеницу, — радостно сказал Вася.

— Где?

— Вот, вот и вот! — И мальчик показал на несколько довольно чахлых колосков, еле видных в густой траве. Валерик только пожал плечами.

— Это дикорастущие, наверное, — сказал он, с сомнением поглядывая на колосья с еще зелеными молочными зернами. — Никаких следов ухода за ними я не вижу.

— Так сейчас увидишь, — решительно заявила девочка. — Довольно лодырничать!

И ухватив кустик молочая, Кюльжан вырвала его с корнем.

— Бедненькие, — нежно приговаривала она, обращаясь к колоскам. — Совсем вас заглушил противный бурьян. Сейчас вам будет светлее и просторнее.

Так приговаривая, девочка старательно вырывала то вьюнок с его цепкими плетьми, покрытый бело-розовыми «граммофончиками», то терпко пахнущий куст полыни. Мальчики так же азартно занялись прополкой. Они разогнули спины только тогда, когда начало больно саднить ладони, порезанные острыми стеблями, и с удивлением заметили, что солнце почти закатилось. От узкой ленты реки, вьющейся вдали, плыл низкий туман, увлажняя каплями росы степные травы. Сильнее стал слышен аромат цветов. Приветливо зеленевший на горизонте лесок таинственно потемнел.

— Конечно, можно ночевать и здесь, — в раздумье сказал Вася, — но я не уверен, что в том лесочке нет волков.

— Про волков ничего не знаю, — ответила Кюльжан, прислушиваясь, — но коровы там есть.

— Голодной куме — молоко на уме, — засмеялся Валерик, но тут же застыл с раскрытым ртом. Совсем явственно он услышал мычание приближающегося стада.

— Молоко! Молоко! Тут есть молоко! — запела Кюльжан, хлопая в ладоши.

Откуда-то из-за леса показалось небольшое стадо. За солидно вышагивающим быком двигались маленькие пестрые коровки. Шествие замыкали несколько пастухов и здоровенный пес.

— Ну, Дозор! Наконец-то ты очутился в родственной компании, — засмеялся Вася. — Соскучился, поди, по собачьему обществу.

Дозор, как бы соглашаясь с мнением мальчика, восторженно лая, бросился к стаду и тут же покатился клубком вместе с вцепившимся в него «родственником». Дети поспешно бросились на выручку. С другой стороны на место происшествия спешили пастухи. С трудом разняв рассвирепевших собак, старший пастух с любопытством разглядывал стоящих перед ним ребят, прикрытых звериными шкурами. Сам он был одет почти так же, но кожа, из которой были сшиты его штаны, мехом внутрь, а не наружу, была хорошо выделана и не топорщилась, а мягко облегала его фигуру. На ремне висел костяной нож правильной формы, а не заостренная пластина, как это было у первобытных людей.

— Откуда вы? — спросил пастух, закончив свой осмотр.

Вася не знал, что ответить. Выручил Валерик. Скорчив жалобную гримаску, он повел рассказ об умершем с голоду племени, из которого в живых остались лишь их трое. О том, как они много дней и ночей шли наугад, питаясь только травами и ягодами, и, в заключение, попросил дать им приют и пищу, хоть на самое короткое время.

Пастух сочувственно выслушал рассказ мальчика. Старший предложил детям идти с ними до стоянки, но предупредил, что вопрос о приеме их в Большой Дом будет решать Старшая Мать.

На первый случай это вполне устраивало путешественников, и они последовали за пастухами, спешившими догнать ушедшее вперед стадо.

— Ай да Валерик! — удивлялся вслух Вася. — Не знал я за тобой таких талантов! Артист. Настоящий артист!

Но Кюльжан не разделяла его восхищения.

— Не стыдно ли так врать? — возмущалась она. — Лучше бы уж молчали. Пастухи подумали бы, что мы их не понимаем и все равно взяли бы с собой.

Мальчики, заспорив с ней, незаметно подошли к речке. Их оглушил радостный хор лягушек, и немедленно облепили тучи комаров. Энергично работая хвостами, коровы жадно пили воду. Вася, Валерик и Кюльжан шлепали себя и друг друга ладонями, спасаясь от комаров. Наконец, они добрались до стоянки.

Это действительно был довольно большой дом, около тридцати метров в длину и не менее двадцати метров в ширину. Его чуть наклоненную в одну сторону крышу поддерживали бревенчатые столбы. Стены были сделаны из прутьев и камыша, обмазанных глиной. Вблизи дома находился плетневый загон для скота, но навесов и сараев не было.

Огромные псы всех мастей и калибров встретили Дозора негодующим лаем. Видя, что его четвероногому другу угрожает опасность закончить свое путешествие на этом этапе, Вася отчаянно закричал. К нему немедленно присоединили свои голоса Кюльжан и Валерик.

Высокая мускулистая женщина в платье, сплетенном из волокон какого-то растения, услышав крики детей, вышла навстречу стаду. Ударом хворостины она разогнала свору собак и теперь внимательно рассматривала пришельцев. Крупные, правильные черты ее лица, энергично очерченные черные брови, добрые карие глаза произвели на ребят самое хорошее впечатление. Кюльжан подошла поближе к женщине, та ласково склонилась над нею, и их черно-смоляные косы на миг смешались.

«Старшая Мать», как почтительно назвал ее старый пастух, видимо, обладала добрым сердцем. Выслушав его рассказ о встрече с детьми, она повела неожиданных гостей к разложенному у дома костру, усадила их в общий круг с другими ребятишками и, ласково кивнув, поспешила вернуться к стаду.

— Ну, кажется, мы устроимся здесь неплохо, — с облегчением сказал Валерик. — А ты еще сердилась на меня, Кюльжан!

Но девочка не ответила. Ее внимание привлекли подвешенные над огнем глиняные горшки в форме круглых котлов, в которых булькало какоето варево.

— Почему стенки котлов в каких-то ямочках? — недоумевала она. — Для красоты, что ли?

Тут и мальчики обратили внимание на то, что бока котлов были сплошь покрыты округлыми ямочками, так что напоминали собой медовые соты. Девочка, чуть постарше Васи, мешавшая в этот момент длинной деревянной ложкой варево, засмеялась.

— Какие глупые, — сказала она куда-то в сторону. — Разве они не знают, что в таком горшке зерна варятся скорее?

— Ага! — сказал Вася обидчиво, обращаясь к Кюльжан. — Конечно, от ямочек стенки горшка делаются тоньше, и вода закипает быстрее. А если бы эта девочка пришла к нам в гости, ей было бы еще труднее понять, как устроены наши вещи, но я бы над ней не смеялся.

Маленькая повариха вспыхнула и стала сосредоточенно рассматривать свои босые ножки.

Но внимание Кюльжан было уже обращено в другую сторону.

— Посмотри, Вася, — сказала она. — Здесь коров доят мужчины.

Действительно, кроме Старшей Матери ни одна из женщин даже не подошла к стаду, находившемуся уже в загоне.

В это время пастухи, спутав мочальными веревками задние ноги коров, торопливо доили их. С другой стороны коров еще торопливее сосали подбежавшие к ним телята. Некоторые животные яростно сопротивлялись дойке. То одна, то другая корова, порвав путы, выбивала ногой из рук доильщика глиняную чашу, и добытое с трудом молоко выливалось на землю.

— Да! Доение здесь — нелегкая работа, — вздохнул Вася. — Женщине не справиться с таким диким животным.

— И доят здесь по старинке, — вздохнула Кюльжан. — Еще моя бабушка так доила: с одной стороны она, с другой теленок.

Было уже совсем темно, когда доение закончилось. Все принесенное молоко было сразу вылито в варево, снятое с огня. Теперь к костру подошли и взрослые. Старшая Мать, вооружившись большим деревянным ковшом, черпала из котлов и наливала в глиняные чашки кашу из зерен ячменя. Другие женщины принимали чашки и ставили их перед мужчинами и детьми.

— Какая большая у них семья, — шепнул Валерик. — Целый колхоз, или, в крайнем случае, бригада.

Ужин начался. К каждой чашке полагалась одна деревянная ложка, которой ели по очереди шесть-восемь человек.

Когда вся каша была съедена, одна из женщин собрала посуду и направилась с ней к протекавшему ручью. Кюльжан поспешно вскочила на ноги.

— Я помогу ей мыть чашки, — сказала она в ответ на вопросительный взгляд Васи. — Я так соскучилась сидеть без дела!

И, сорвав на ходу пучок травы, девочка поспешила за ушедшей.

— Да, — сказал Вася. — Нам тоже надо браться за какую-нибудь работу. Не можем мы тут сидеть дармоедами!

— Утро вечера мудренее, — ответил, позевывая, Валерик. — Если здесь живут, как в колхозе, кто-нибудь должен распределять и работу. Завтра спросим у этой Старшей Матери, что нам делать.