Сказка о справедливости - Петр Рингсон Страница 15

– Ну, дальше, – торопил Тибальд.

– Ты погоди, не торопи. Торопливый ты больно! Так вот, люди разные бывают. Хорошие бывают, плохие бывают. Вот, намедни ко мне один пришел, взял целый жбан молока, заболтался со мной, а расплатиться не пожелал. А одет-то нарядно, как принц какой! Ну, я ему и задал трепака! Подумает он еще, прежде чем у Валаха молоко воровать.

– А у меня другая жизнь! Я по миру брожу, Фэйри-Град ищу!

– Фэйри-что? Мудреное какое слово, ишь! Вот, не терпится тебе искать не пойми чего. Ты бы лучше поселился у нас, животину какую купил, обженился бы, хозяйство бы завел. А то, понимаешь ты, мне товарищ нужен, верный товарищ, хороший!

– Но ведь на свете много есть интересного кроме молока! Вот смотри!

И Тибальд провел рукой над одним из жбанов. Ничего не вышло.

– Странно, – подумал Тибальд, – у меня этот простой фокус всегда получался, или это Валах заговорил меня! Он сосредоточился, зажмурился и повторил пасс рукой, жбан зазвенел. Валах остановил лошадь и неторопливо подошел к жбану. Он был пуст.

– Что же это такое делается? Где же мое молоко?! – запричитал молочник.

– Это я сделал так, чтобы оно исчезло, – улыбнулся Тибальд.

– Да как же я теперь жене в глаза посмотрю? Без молока-то? Она ведь спросит с меня деньги за весь проданный товар, а я что скажу? А ну-ка, разбойник, возвращай мое добро, – прикрикнул он на Тибальда.

– Сейчас, сейчас, – ответил испуганный гном. Он провел рукой, и молоко вернулось на место.

– Вот, хорошо! И не повторяй своих штучек больше!

– Но пойми, Валах, я же сделал так, что молоко исчезло, просто взмахнув рукой!!

– Нечего мне, размахался тут, вор паршивый! Тпру, родимая! – и Валах насупился, обидевшись.

Так они ехали еще некоторое время. Вдруг крестьянина осенило:

– Милый, а ты можешь так сделать, чтобы в пустом жбане молоко появилось?

– Да, я же именно это и сделал только что, а что тут такого?

– Как что, да ведь мы можем стать богатыми как сам принц или Сет, продавая молоко!! Обоснуйся у меня, купи себе животинку какую – лошадь там или, хотя бы, ослика. Купим жбаны и будем продавать молоко! Разбогатеешь, женишься! Много красивых девок за тебя пойдут, даром, что ты невелик ростом-то!

– Да пойми же, Валах, это называется чудо, магия, вот смотри, – он налил себе в ладонь молока, зажмурился и произнес заклинание.

– Чего это ты там бормочешь-то, негоже хорошему человеку бормотать себе под нос – расскажи и мне, что ты там задумал.

Тибальд поглядел себе на ладонь: молоко медленно вытекало меж пальцев.

– Не мешай, – сказал он Валаху и зажмурился опять.

– Осторожно, – услышал он окрик Валаха, ты себе руку ошпаришь!

И действительно, молоко в руке Тибальда забулькало и подернулось пенкой.

– Смотри, видишь, у меня молоко в руке кипит, но руку мне не обжигает!

– И действительно, – подивился Валах, – экие странные штучки придумывают некоторые бездельники вместо того, чтобы работать. Чудно! Да, так как тебе мое предложение?

– Я подумаю, – отозвался гном.

Всю дорогу до дома Валах был возбужден и расписывал Тибальду преимущества их нового предприятия, пытаясь заручиться поддержкой гнома, а Тибальд молчал, стараясь понять, что же произошло, в каком направлении теперь искать Дорфию, Форстию, и суждено ли ему когда-либо попасть в самый прекрасный город на земле.

Они приехали к дому Валаха затемно. Томна вышла встречать своего мужа, но, увидев Тибальда, запричитала:

– Ой же горе мое горе! Кого же, ты, муженек мне привез? Да он же на ладан дышит! Да ведь что же это делается!

– А ты, жена, не реви! Потому и привез гостя, что помочь ему надо – накорми его, напои, да спать уложи. Вынимай самое вкусное и ставь на стол. Каши ставь, сыр ставь, котлеты ставь, молочка парного из-под коровки, да колбаску, да курочку!

У Тибальда не было сил возражать. Его мутил голод.

– Валах, да у него же жар! Ему чаю надо горячего да бульончика. Ой же ой! И Томна, причитая, заторопилась в дом.

А крестьянин, взяв гнома в руки, как младенца, понес на кровать и укрыл одеялом.

– Извини, друг, не Сеты мы, перин не держим, но поможем тебе – завтра будешь здоров, как огурчик! Вот Томна побежала за лечебными травками. Томна знает много травок: и вереницу, и бальзамицу, и леченицу. Все знает. Вот съешь травок, и полегчает!

Но Тибальд уже не слушал Валаха – он крепко спал.

Прошел не день и не два, а месяц, и гном выздоровел. Силы вернулись к нему.

Жил Тибальд в прочной избе, еды всегда было в достатке. Валах и Томна полюбили гостя. Детей у них не было, и крестьяне относились к гному, как к своему сыну. Томна его все время норовила накормить и жалела, а Тибальд, как мог, помогал им по хозяйству. Он смастерил кормушку для лошадей, в которой овес всегда оставался свежим, и магический охлаждатель для молока. В этом охлаждателе молоко долго стояло и не портилось. Гном познакомился и с соседями. Когда время от времени он пускался в рассказы о Дорфии и Сетии, крестьяне с интересом слушали, но на лицах у них было написано «Ишь, какой странный! Ничего, поживет и успокоится, перестанет глупить, хозяйство заведет…» Ну и так далее. Признаться, гному это стало наедать. Прошло еще несколько дней, и он начал задумываться о том, что делать дальше.

Тибальд ни на минуту не забывал о несчастных гномах, оставшихся в Дорфии. Но как помочь им, он не знал. Тибальд поделился с Валахом своими мыслями, но крестьянин не мог представить себе гномье царство. Он был добрым человеком, и, наверное, если бы оказался в Дорфии, помог бы, но пока Валах жил в Сетии, все, что его занимало – это он сам, Томна, его хозяйство и, конечно же, его гость.

– Экая небылица – Дорфия, – повторял он, – занимаются ерундой какой-то. Я бы на такие сокровища целые хоромы купил и зажил бы припеваючи.

– Сокровища – не у тебя, а – в Пещерах Сокровищ, и ты мало что можешь на них купить, разве что, свою жизнь.

– Как не могу? Есть сокровища, и не могу. Пойду я на базар и куплю себе целое поместье!

– У нас нет базаров.

– Как нет? А где вы торгуете?

– Гномы не торгуют.

– Странные вещи ты говоришь, не торгуете. Не может быть такого!